159437 (Ноогенетические аспекты современного глобально-цивилизационного процесса), страница 3

При всех существующих коллизиях траектория современных глобальных трансформаций корреспондирует именно с такими цивилизационными ценностями. Они с надлежащей фундаментальностью исследуются в мировой социологической литературе. Растущая индивидуализация глобального процесса, как отмечает один из хорошо известных в мире социологов 3. Бауман, — это "новая повестка дня глобального развития", один из ключевых признаков современного мира. Что касается непосредственно экономической теории, ее ортодоксальной парадигмы, то ученые окончательно еще не определились в своих оценках. Например, Ю. Яковец в уже цитированной публикации оценивает данные процессы как всего лишь вызванный нынешним кризисом "откат глобализации".

На самом дележе, как мы пытались показать выше, соответствующие трансформации реализуются в принципиально иной плоскости. Речь идет не об "откате глобализации" в целом, а о потере дееспособности прежде всего в инновационном контексте иерархической унифицированной модели глобализации. Сформированная на этапе индустриализма и доведенная в настоящее время (по логике экономического детерминизма) до своего предела, действующая "глобальная экономическая целостность" приобретает признаки мутационности: такая целостность теряет энергетический потенциал самосовершенствования и развития. Кризис 2008—2009 гг. информирует нас и об этих реалиях. Таким образом, нужно говорить не о чисто количественной, как это представлено в анализе Ю. Яковца, логике "отката", а о качественно новых процессах, которые наугад (без надлежащего научного сопровождения) пробивают сегодня себе дорогу. Методология ноогенезиса позволяет конкретнее осмыслить логические основы соответствующих процессов.

1.5 Нооэкономические определения

Постановка вопроса о нооэкономических процессах — это не игра в дефиниции. Наука уже давно затрагивает проблему о соответствии существующих (канонических) определений структуры экономического пространства новейшим канонам постиндустриализма. Знаковым в этом вопросе можно считать исследование известного российского ученого В. Иноземцева "За пределами экономического общества" (1998), в котором системообразующие элементы постиндустриального развития рассматриваются как несущие на себе постэкономические признаки, следовательно — выносятся за пределы экономической деятельности. В итоге конституируется перспектива функционального сужения экономического пространства.

В представленном анализе расставлены противоположные акценты. Методологически мы исходим из того, что структура экономического пространства, его качественные и количественные характеристики, верхние и нижние ограничения определяются функциональными параметрами планетарного общества. Экономика выступает как механизм формирования его коммуникативных связей и реализации энергетического потенциала. На этой методологической основе автор попытался определить параметры экономического пространства в широком контексте, выделить в его структуре (кроме действующих элементов хозяйственного процесса) нооэкономические образования, которые только зарождаются, следовательно, остаются за пределами видимого процесса, еще не имеют адекватных институциональных определений, поэтому воспринимается как виртуальное, представляющееся трансцендентным.

Понятно, что трансцендентное в экономике многоаспектно по своим характеристикам. В связи с этим экономическую методологию должны интересовать, в первую очередь, нооэкономические элементы трансцендентного, которые отражают специфику рождения новой эпохи, имеют положительный потенциал системных преобразований, определяют логику перспективы, конструктивных изменений. Соответствующие определения нужно рассматривать именно с этих позиций, с позиций перспективы.

Выделяя в экономической методологии эту проблему, мы имеем в виду, во-первых, имплементацию в систему экономического процесса не только традиционных результатов репродуктивного труда человека, но и всего спектра ценностей его креативной деятельности, связанной с утверждением ноосферы. Речь идет о трехуровневом целевом назначении креативной деятельности — ее реализации как процессов:

а) очеловечивания природы;

б) констатуирования общества;

в) формирования богатства личности.

Экономическая теория еще окончательно не определилась в этом комплексе чрезвычайно важных проблем.

Во-вторых, речь идет о коррективах в субъектности экономики — выходе за пределы homo economicus и определении в качестве основного субъекта экономического процесса в его широком контексте персонифицированной личности — homo sociotogicus. Переход от основного субъекта "экономики фабричных труб" — homo economicus к homo sociotogicus мы связьвзаем с ростом интеллектуального богатства личности, ее креативного потенциала, преодолением на этой основе порога экономической зависимости человека, доминантности в системе экономических отношений постматериальных начал. У homo economicus выбор всегда ограничен. Речь идет о выборе только в пределах достижения прибыльного результата. Homo sociotogicus, органично сочетая в себе объект и субъект производства, преодолевает эти ограничения. Человеку возвращается его собственная индивидуальность, его душа, личное "Я". В итоге персонифицированная личность становится не только продуцирующим субъектом, но и действительным "масштабом" (единицей измерения) развития экономики. Реальное очеловечивание экономики, ее гумманизация, одухотворение происходят на соответствующей основе.

В-третьих, мы исходим из того, что доминирующим началом нооэкономики является творческий труд. В данном контексте творчество рассматривается, с одной стороны, как неотъемлемый атрибут сознательного, а с другой — как внутренняя потребность личности. Именно на фундаменте творчества формируется субъектно-объектная основа креативного процесса, происходит проникновение субъекта в объект. Творчество — это основа самоутверждения личности, ее реальной свободы. В то же время она направлена не только на себя, но и на очеловечивание природы и общества. Ее смысл — обогащать собственное "Я" и одновременно конституировать ноосферу. Креативность, по определению И. Пригожина, — "способность к творчеству", "побуждающий стимул, толкающий реальность вперед". Именно в этом контексте творческий труд рассматривается как атрибут ноогенезиса, энергетическая основа конституирования ноосферы, в процессе которого субъектное и объектное, материальное и идеальное (духовное) консолидируются в своих определениях. В связи с этим нужно исходить из того, что творчество:

а) теряет свою рыночную определенность, становится трансрыночным. Если рынок формируется на принципах рациональности, то творческий труд - это атрибут иррационального в поступках людей. Творчество лишается рационализма; оно не детерминировано по своей сути, выходит за рамки чисто материальных мотиваций, находится вне прагматических целей и в этом смысле не поддается стандартизации, каноническим методам измерения;

б) представляет собой неотчуждаемую деятельность;

в) не подчиняется временным детерминантам, имеет вневременное измерение;

г) всегда инновационно;

д) утверждается на принципах конвергенции сфер материального и духовного производства, органичного объединения их в качественно новую, по сравнению с эпохой индустриализма, структурную целостность и именно в этом смысле является определяющим фактором общественного прогресса.

В-четвертых, в этом же аспекте мы рассматриваем приобретение в системе экономических отношений доминирования постматериальных потребностей и интересов, реализуемых как экзистенциональные потребности человека, потребности человеческого разума, потребности познания, коммуникаций, как мера масштаба интеллектуального достоинства личности, ее способности оценивать собственный креативный потенциал, осознавать в себе человеческое достоинство.

Анализируя эту проблему, необходимо исходить из того, что чисто физиологические (материальные) потребности — наиболее примитивные по своему содержанию; это потребности "поддержки собственного тела" (А. Шопенгауэр), потребности первого порядка, которые еще не выделяют человека из животного мира, потребности, "формируемые не на основе разума, а путем инстинктов" (3. Фрейд). Речь идет о потребностях недостаточно зрелого индустриального мира и адекватного его ценностям потребительского общества, в котором каждая достигнутая цель удовлетворения материальных потребностей становится одновременно началом новых стремлений, и так до бесконечности. Сегодня потребительское общество стало символом регресса. Находясь в его тисках, человек теряет весь пафос своего существования, свободу выбора, свою духовность и божество духа. Многие авторитетные ученые небезосновательно связывают фундаментальные предпосылки кризиса 2008-2009 гг. с соответствующими противоречиями.

В противовес этому постматериальные потребности — это очеловеченные потребности, которые корреспондируют с родовым определением человека. Это потребности нашего познания и коммуникаций, сотрудничества и единения с другими. Соответствующие потребности на порядок сложнее, неунифицированы (индивидуализированы), составляют основу самоидентификации личности, проявления ее идентичности, связаны с накоплением и реализацией ее интеллектуального и творческого потенциалов, их всесторонним развитием, гуманизацией. Собственно, на основании их доминантности решается извечная дилемма: "иметь" или "быть". Это - дилемма "примат бытия над свободой" или "примат свободы над бытием". "Иметь или быть" - таково название одного из трудов Э. Фромма, посвященных проблеме творчества. Что более значимо: "я есть тем, что я имею" или "я есть тем, чем я есть"? Важно увидеть в этой дилемме не только чисто психологическую, но и экономическую проблему. В ней отражается переход от простой борьбы за существование человека и человеческого рода в целом к самоутверждению действительно гуманистических (в том числе в сфере экономики) принципов развития общества. Постматериальные потребности, как и творческий труд, утверждаются на основах доминанты "свободы", признании приоритетности того, "чем я есть"; они обеспечивают, прежде всего, реализацию этих извечных для человека ценностей.

В конце концов формируется принципиально новый — постматериальный — канал экономической эволюции общества. Действующая модель глобального развития пока демонстрирует неоспоримую доминантность в первую очередь материальных мотиваций, потребительских ценностей. В противовес этому постиндустриальное общество, которое только проявляет свои ценности, вся система его воспроизводственных структур, действительная гуманистичность, как и новая конструктивность в отношениях между Человеком и Природой, связываются нами с реальным очеловечиванием потребностей личности, их дематериализацией. Говоря о новой цивилизации, Э. Тоффлер отмечал, что ее суть сводится к утверждению "общества, которое опирается на высокопередовую технологию и постматериальную систему ценностей". Соответствующим образом меняется и экономика: «мы продвигаемся от "экономики брюха" к "экономике души". Экономика с доминатностью ноогенетических начал корреспондирует именно с такими акцентами.

Таковы, на наш взгляд, базовые структурные определения нооэкономических процессов, утверждающих свои ценности в системе функциональных связей экономического пространства в его широком контексте. Важно учитывать, целевую функцию соответствующего анализа, его нацеленность на идентификацию перспективы. Экономика может считаться дееспособной только тогда, когда она живет будущим. Экономика — это создание будущего, превращение того, что есть, в то, чего еще нет. К тому же экономика всегда больше того, что мы знаем о ней. Наука обычно не успевает за ее динамикой. С этих позиций следует оценивать и утверждение ноогенетических начал в экономическом пространстве, которые, с одной стороны, взаимодействуют с хозяйственными определениями экономики товара, выступают с ними как единое целое, а с другой — принимают на себя функцию первенства: подчиняют последние своим ценностям.

1.6 Коррекции методологии

Каким образом должна реагировать на эти процессы экономическая методология? Нельзя упрощать такую ситуацию, следует учитывать то, что они не поддаются научной идентификации в пределах канонической методологии. Необходима имплементация в систему экономического анализа методологических принципов метафизики, которая предусматривает движение не от реальности к идее, а наоборот — от идеи к новой реальности. В целом в условиях межсистемных трансформаций анализ трансцендентного, того, что считается "сверхэмпирическим", находится "по ту сторону" не только существующей практики, но и накопленных знаний, рассматривается как виртуальное (иррациональное), возможное лишь на метафилософских, синергетических методологических постулатах.

Большое методологическое значение имеет фундаментальная работа отечественных ученых В. Базилевича и В. Ильина "Метафизика экономики" (2007). Авторы отмечают: "В отличие от эмпирической науки, направленной на достижение конкретного результата, метафизику интересует тайна существования. Не претендуя на ее окончательное познание, она стремится выявить и коснуться ее". Речь идет о поиске механизмов анализа "потенциальной реальности", "реальности отсутствующего", "объективно существующей реальности внутреннего мира человека". Очень важно в этом и то, что, как отмечал М. Хайдеггер, "всякий метафизический вопрос всегда охватывает метафизическую проблематику в целом". Для познания логики современных экономических трансформаций такая позиция чрезвычайно важна.

В этом же контексте актуализируются и теологические принципы осмысления нового. В структуру экономической методологии имплементируется познавательная формула Э. Канта, объединяющая в себе три начала—теологию, метафизику и позитивизм. От теологического понимания мира к метафизическому познанию того, что находится вне существующего опыта, и далее — к методам позитивистского анализа — такова логика соответствующего способа научного осмысления нового, которую отстаивал известный французский философ, один из основателей позитивизма и социологии, и которая, по нашим убеждениям, приобретает все большую значимость при анализе формирующихся в пределах действующих межсистемных экономических трансформаций процессов.

Таким образом, поднимается вопрос об интеграции в систему экономической методологии не только метафизических, но и теологических основ осмысления социально-экономических процессов, прежде всего тех, которые концентрируются в фундаменте человеческой культуры, формируют общие представления о мироустройстве, глобальных перспективах, достоинстве человека, моральных ценностях, определении добра и зла, императивности экологического, обо всем том, что находится за пределами потенциальных возможностей научного познания. Происходит взаимообогащение науки и религии, которым нельзя пренебрегать. В. Вернадский писал: "Как христианство не одолело науку в ее области, но в этой борьбе глубже определило свою сущность, так и наука в чужой ей области не сможет сломить христианскую или иную религию, но ближе определит и уяснит формы своего ведения".

Привлечем внимание и к понятию "вера" как к одному из потенциальных инструментов познавательного процесса, способу получения знаний без доказательств. Как отмечал выдающийся российский религиозный философ, поэт и публицист В. Соловьев, круг доступного для веры всегда шире, чем круг доступного для теории и практики. Те определения, которые несет на себе вера, богаче и шире, чем те, которые дает нам прикладная наука. Нельзя верить в очевидное, в то, что 2x2 = 4. Вера — это всегда пролонгация очевидного.

Акцентируем внимание на значимости веры в системе методологического анализа и с учетом ее креативной функции в деятельности человека, ее влияния на формирование духовных потребностей и творческого потенциала человека, постматериальных преференций. Верование человека, отмечал В. Паретто, — основной стимулирующий мотив его поступков. Экономическая методология, на наш взгляд, не может (и не имеет права) абстрагироваться и от этих реалий. На сегодняшний день они приобретают все большую актуальность.

Еще одно замечание, также касающееся логики обновления в условиях ноосистемных трансформаций основных методологических постулатов экономической теории. Такое обновление возможно лишь на новых мировоззренческих принципах. Революция в науке, ее качественные скачки всегда начинаются с обновления духовных ценностей, мировоззренческой конструкции общества, которой отдается преимущество, формирования на этой основе нового интеллектуального поля. "У каждой цивилизации есть собственная сверхидеология — ...система взглядов, структурирующая отношение к реальности" и "оправдывающая собственное существование". В соответствии с этим следует учитывать процессы, определяющие "коллапс структуры мышления индустриальной эры".