Диссертация (Интуитивные компоненты в процессе принятия решения), страница 12

выработано понимание практического интеллекта как мышления, направленного на решение практических проблем, которые ограничены временными и ситуативными обстоятельствами и не имеют характер всеобщности. Такие задачи могут возникать как в профессиональной деятельности, так и в быту, в повседневной жизни человека. Результат практического мышления (например, в виде принятого решения) неотрывно связан с действием и направлен на изменения во внешнем мире, что позволяет быстро проверить истинность полученного итога работы мысли. Хотя практическое мышление направлено на решение как профессиональных, так и повседневных проблем, при его диагностике предлагается использовать только повседневные и бытовые конкретно-практические ситуации, встречающиеся в опыте большинства людей. В качестве основной специфической особенности практического мышления Акимова указывает на детальный анализ условий возникшей проблемы, а также на разработку конкретных способов решения с учетом всех обстоятельств, имеющихся в проблеме. В качестве дополнительных особенностей практического интеллекта выделяются прагматизм, способность понять парадоксальность и противоречия конкретных ситуаций; гибкость в межличностных контактах. Связь интуитивных предвосхищений и практического интеллекта специально не обсуждается.

В зарубежной психологии в концепции Р. Стернберга (Стернберг и др., 2002; Sternberg, 1985; Sternberg et al., 1993) развиваются представления о практическом интеллекте, направленном на разрешение конкретных задач, возникающих как в профессиональной деятельности (например, деятельности менеджера, военного, продавца), так и в повседневной жизни. Стернберг с коллегами (2002) определяют практический интеллект как способность, которая служит для нахождения наиболее оптимального соответствия между индивидом и требованиями окружающей среды; этот поиск осуществляется либо посредством адаптации к условиям окружающей среде, либо посредством изменения условий окружающей среды, либо посредством выбора других условий окружающей среды. В данном подходе подходе неявное знание рассматривается как один из существенных компонентов практического интеллекта, обладание которым отличает более успешных в практической деятельности людей от менее успешных. Именно в таситном знании отражается практический интеллект как способность научаться из опыта и применять знание для достижения личностно значимых целей.

Термин неявное знание, введенный Полани (1985), описывает знание, приобретаемое в повседневном опыте, которому свойственны имплицитность и неартикулируемость. Неявное знание, согласно Стернбергу (2002), обладает следующими основными свойствами: во-первых, оно ориентировано на действие, это знание о том, как делать, а не о том, что делать, т. е. это процедурное знание. Во-вторых, оно обычно приобретается без прямой

помощи других, то есть таситному знанию никто не учит, оно приобретается в личном опыте, неформально. В-третьих, неявное знание позволяет человеку достигать практических целей, которые представляют для него личную значимость. Неявное знание может быть как узко специализированным (как управлять токарным станком), так и широко специализированным (как организовать свое время).

Стернберг и его коллеги исследовали роль таситного знания в разных профессиональных кругах, таких как академические психологи, менеджеры, студенты, офицеры армии. Исследовательская программа показала, что более высокий уровень обладания неявным знанием связан с успехом в профессиональной деятельности в данных областях (Стернберг и др., 2002). Например, исследование применения неявного знания академическими психологами продемонстрировало его связь с числом публикаций, количеством посещенных конференций, уровнем престижности института, в котором работает психолог.

Основная масса работ Стернберга и его коллег направлена на описание и измерение свойств и особенностей таситного знания, как той формы, в которой проявляется практический интеллект, но не свойств и особенностей практического интеллекта как такового. Предполагается, что развитая система неявного знания и умение его адекватно применять в практических ситуациях свидетельствует об уровне развития практического интеллекта. Исследования показали, что баллы по шкалам, измеряющим неявное знание в разных профессиональных областях, показывают высокую степень корреляции между собой (Sternberg et al., 1993), что, в какой-то степени свидетельствует о том, что за различными типами специфического таситного знания лежит единая способность практического интеллекта.

Неявное знание зачастую рассматривается как знание, лежащее в основе интуитивного процесса (Стернберг и др., 2002; Shirley, Lagan-Fox, 1996; Eurat, 2000; Torff, Sternberg, 2001). Однако связь непосредственная связь практического интеллекта и интуиции не рассматривается. Опираясь на рассмотренную выше концепцию Стернберга, можно предположить, что уровень практического интеллекта, определяя характер научения из опыта, способствует формированию широких и разветвленных структур неявного знания, в опоре на которые происходит формирование интуитивных суждений и прогнозов, а также принятие решений.

Итак, анализ литературы продемонстрировал, что, как в отечественных, так и в зарубежных работах практический интеллект понимается как способность, обуславливающая, с одной стороны, приобретение знания из личного опыта, а с другой

адекватность интуитивных процессов (в том числе и интуитивно формируемых предвосхищений) при принятии решения.

1.6.2. Стилевая, личностная и мотивационная регуляция интуитивно формируемых прогнозов

Поскольку данная работа посвящена интуитивным компонентам принятия решения, то до сих пор, при анализе порождения мыслительных предвосхищений мы обсуждали интуитивные процессы, абстрагируясь от других, в частности, аналитических и дискурсивных процессов становления предвосхищений. Данная логика изложения задавалась тем, что именно интуитивные компоненты принятия решения не раскрываются в отечественных работах, в то время как в зарубежных работах зачастую применяются недиффиренцированные, упрощенные представления о роли интуиции в принятии решений. Однако проведенный анализ отечественных представлений о предвосхищении, разработанных в рамках психологии мышления, убедительно показывает, что появление вербального прогноза как суждения о будущих событиях только и возможно при взаимодействии различных видов предвосхищений, порождаемых в ходе мыслительной деятельности. Соответственно, встает вопрос, от чего зависит выраженность интуитивных процессов становления мыслительных предвосхищений, с чем связано то или иное соотношение интуитивных и дискурсивных процессов становления итогового вербального прогноза. Обсуждение указанного вопроса будет проводиться в данном.

В концепции А.В. Карпова (1998, 2000) активность субъекта в регуляции процессов принятия решений проявляется как интегрированная система метакогнитивной регуляции, мера развития которой коррелирует с общим интеллектом. В концепции функционально- уровневой регуляции принятия интеллектуальных решений Т. В. Корниловой (1997, 2003) активность субъекта, осуществляющего выбор, понимается как реализация интеллектуально- личностного усилия, посредством которого происходит снижение уровня неопределенности ситуации принятия решения. Это усилие уникально, поскольку каждый человек по-своему ощущает бремя выбора и определяет приемлемый лично для него в данной сложившейся ситуации уровень интеллектуальной и личностной включенности как в целостный процесс принятия решения, так и в отдельные его этапы (например, в прогнозирование как этап предрешения). Тем самым проблема активности субъекта в регуляции и саморегуляции принятия решения, в процесс которого включены интуитивные компоненты, должна также стать объектом пристального изучения и анализа.

При взаимодействии с окружающим миром человек непрерывно сталкивается с ситуацией выбора различных способов реализации своей активности в зависимости от

поставленных целей, индивидуальных особенностей и условий окружающей его действительности. Разрешение этой ситуации возможно лишь средствами саморегуляции, в том смысле, что человек сам исследует ситуацию, программирует свою активность, контролирует и корректирует результаты деятельности. В работах В.И. Моросановой (1998,

2002) развивается идея о том, что в отношении конкретного человека регуляторные процессы должны иметь индивидуальную специфику, которая определяется как индивидуальными психическими особенностями, так и требованиями окружающей действительности. Подчеркивается, что активность субъекта опосредствуется целостной осознанной системой индивидуальной регуляции, связывающей и интегрирующей динамические и содержательные аспекты личности, осознанные и бессознательные ее структуры (Моросанова, 2002). При этом осознанная саморегуляция понимается Моросановой вслед за О.А. Конопкиным (1989) как системно организованный процесс внутренней психической активности человека по построению, поддержанию и управлению произвольной активностью, приводящий к достижению принимаемых человеком целей. В индивидуальных особенностях саморегуляции находит отражение то, как человек планирует и программирует достижение цели, учитывает значимые внешние и внутренние условия, оценивает и корректирует свою активность для получения субъективно приемлемых результатов.

В данной работе саморегуляция нас интересует в аспекте управления соотношением и выраженностью интуитивных и аналитических (дискурсивных) процессов при построении прогнозов как суждений о будущих событиях, включающихся в процесс принятия решения. Как показал анализ литературы, специфика интуитивного знания, интуитивного предвосхищения заключается в том, что субъект, с одной стороны, не контролирует процесс его получения – интуитивный процесс – а с другой, он не может логически обосновать, доказать, верифицировать правильность возникшего предвосхищения ни для самого себя, ни для других людей. Недоказуемость интуитивных предвосхищений при неконтролируемости процесса их получения предполагает, что человек должен сам для себя определить степень приемлемости опоры на интуитивное знание, оправданность задействования интуитивных процессов становления предвосхищений. Активность человека может проявляться, в частности, в регуляции соотношения интуитивных и дискурсивных процессов становления мыслительных предвосхищений, а также в регуляции включения интуитивно формируемых предвосхищений в итоговый прогноз.

1.6.2.1. Интуитивное предвосхищение и познавательный стиль

При обсуждении интуиции как измерения индивидуальных различий, мы обращались к вопросу о существовании различий в готовности полагаться на интуицию, в доверии интуиции. В данном параграфе мы рассмотрим интуитивный познавательный стиль как компонент регуляции порождения интуитивных предвосхищений

Индивидуальные различия в готовности полагаться на интуицию обычно рассматриваются либо как измерение личности, либо как измерение когнитивного стиля. Как измерение личности индивидуальные различия в склонности полагаться на интуицию рассматриваются в типологии И. Майерса и К. Бриггса (которая положена в основу их известного опросника - Briggs, Myers, 1987). Данная типология базируется на измерениях личности (двух личностных установках и четырех функциях), введенных К. Юнгом (1992). При этом интуиция понимается как личностная характеристика, описывающая сознательно предпочитаемый способ восприятия событий, использующий информацию, лежащую за пределами ощущений (Briggs, Myers, 1987). С помощью интуиции непосредственно воспринимаются возможности и потенциалы внешних и внутренних объектов (Johnson, Johnson, 1998).

Как измерение когнитивного стиля, индивидуальные различия в интуиции рассматриваются как готовность использовать собственные чувства, интуицию и первоначальные впечатления в качестве основы для решений и действий (Allison, Hayes,

1996; Allison et al., 2000; Epstein et al., 1996; Jabri, 1991; Pacini, Epstein, 1999; Sadler-Smith,

1999). Встречаются две точки зрения на то, является ли предпочтение интуиции и анализа независимым друг от друга. С одной стороны, ряд авторов (Allison, Hayes, 1996; Allison et. al., 2000), в соответствии с общей тенденцией выделять когнитивные стили как биполярные конструкты, считает, что интуитивный и аналитический стили взаимосвязаны и являются противоположными полюсами единого измерения, тем самым, если более выражен интуитивный стиль, то предпочтение аналитического стиля будет выражено в меньшей степени.

С другой стороны, в работах С. Эпстайна и его коллег (Denes-Raj, Epstein, 1994; Epstein et al., 1996; Pacini, Epstein, 1999) предполагается независимость двух когнитивных стилей: интуитивного и аналитического. Интуитивный стиль рассматривается как готовность доверять интуиции, использовать собственные чувства и первоначальные впечатления в качестве основы для решений и действий. Аналитический стиль рассматривается как предпочтение анализа, тщательного обдумывания решений и действий. Исследования Эпстайна и его коллег (Epstein et al., 1996; Pacini, Epstein, 1999), а также исследования других авторов (Shiloh et al., 2002) продемонстрировали независимость двух когнитивных стилей.

Стоит отметить, что обсуждение интуиции как стиля возможно только с позиции, согласно которой опора на интуитивные знания, доверие интуитивным процессам – это возможность, реализация которой остается за субъектом, а не вынужденный, автоматический ответ. Предполагается, что человек имеет возможность выбрать, стоит ли доверять интуитивно сформированному знанию, полагаться на интуитивные процессы преодоления субъективной неопределенности при принятии решений, включать интуитивные предвосхищения в прогнозы как суждения о будущих событиях. Такое отношение к интуиции далеко не очевидно и в ряде зарубежных работ предполагается, что интуитивные процессы являются первичным ответом когнитивной системы переработки информации, имеют непосредственный выход на поведение человека, и зачастую автоматически реализуются в принятии решения (Hogarth, 2001; Kahneman, 2002, 2003; Myers, 2002).

При обращении к отечественным работам, в частности, к стадиям творческого процесса, которые выделялись Я.А. Пономаревым (1976, 1987), отчетливо проступает отношение к интуиции как к выбираемому способу решения творческой задачи. Согласно Пономареву, при столкновении с творческой задачей человек начинает ее решать посредством применения логического мышления и формальных знаний. Интуитивные процессы включаются в решение творческой задачи, с одной стороны, только после того как исчерпаны логические и дискурсивные средства ее решения, а с другой – только в том случае, если сохранилась мотивация решать поставленную задачу.