Крюкова Е.В. - От экологии природы до экологии души, страница 8

Щедра природа: охотники, приехавшие на промысел в глубины тайги, быстро запасаются на всю зиму и рыбой и разной ягодой. Но тут же оказывается, что нет главного – корма для песцов: в тундре мор лемминга, которым питается песец, и потому не будет ни удачной охоты, ни просто никакой охоты.

Немало боли в «Царь-рыбе» от картин израненной, повреждённой тайги. Даже Командор (рассказ «У золотой карги») - казалось бы, огрубевший и озверевший вовсе – сознаёт: если б рыба умела плакать, «все реки, моря ревмя ревели бы».

Философия природы, поиски основ современного взаимоотношения с окружающей средой включают в себя в «Царь-рыбе» и анализ последствий, к коим ведёт нарушение законов природы.

Тайга всегда являлась прибежищем всякого рода бродяжного люда, укрывающегося от законов общества, противопоставившего себя обществу. Но подлинные законы тайги всегда были связаны с понятием «общество»: «… сибиряк и природой самой приучен почитать «опчество», считаться с ним». В тайге невозможно продержаться долго без поддержки «опечества». Браконьерство по сути своей оказывается противоположностью народной традиции, нарушением вековечного требования «почитать общество».

Понятие счастья подменяется «фартом добытчика». Но ни для кого из браконьеров «фарт» не обернулся счастьем: погиб на промысле старик Куклин (рассказ «Рыбак Грохотало») «канул в воду и с концом. Лоскутка не нашли!». Погиб предусмотрительный ко всему, что касалось собственной персоны, Гога Герцев (рассказ «Сон о белых горах»), на грани гибели оказался Игнатьич, ещё раз вынуждая убедиться в древней истине: убивая других, убиваешь себя (рассказ «Царь – рыба»).

Для Игнатьича – нет никакой необходимости изловить царь-рыбу. Напротив, голос нравственности, остатки совести требуют, чтоб он отпустил её. Но он решает брать рыбу, наперекор голосу совести, наперекор народной мудрости.

Старик благороден в честном соперничестве с морем и в рыбе, попавшей на крючок, чувствует красоту, ловкость и благородство: «Ни разу в жизни я не видел существа более громадного, прекрасного. Спокойного и благородного, чем ты».

Когда «реки царь и всей природы царь» оказываются на одной ловушке, повязанные «одним смертным концом», гибель одного ведёт к гибели другого. Спасение человека – только в спасении природного существа. Когда уходит рыба, человеку, уже переходившему «в иной мир», становится легче. «Телу от того что рыба не тянула вниз, не висела на нём сутунком, а душе – от какого – то, ещё не постигнутого умом, освобождения».

Астафьев всем своим повествованием утверждает: природу можно уничтожить, но её нельзя победить; природу можно уничтожить, но уничтожение природы есть самоуничтожение человека, уничтожение человеческого в человеке. Через анализ браконьерских «законов», противостоящих выработанным общество «законам природы», писатель приходит к выводу: у человека только один путь взаимодействия с природой – путь сотворчества. Человек должен продлить всякую жизнь на земле, чтоб продлился он сам.

Пусть мы мудры, удачливы, двуноги,

Истории земной поводыри,-

Для младших братьев всё же мы не боги,

А просто самозваные цари. В. Шефнер

В мировой литературе есть немало увлекательных произведений, «героями» которых являются животные.

В советской литературе появлялось немало интересных произведений, изображающих человека в его отношениях с самыми различными животными: повесть М. Алексеева «Карюха», рассказы Г. Матевосяна «Буйволица», С. Залыгина «Коровий век», В. Белова «Рассказы о всякой живности».

Главенствующее место в галерее образов животных занимает собака. Бим в повести Троепольского «Белый Бим чёрное ухо», Бойе и Розка в «Царь – рыбе» В. Астафьева, Джим в «Его батальоне» В. Быкова и множество других интереснейших по «характеру» собак напомнили, в последнее время, о своей верности человеку. Все они очень близки в главной своей сути – преданности людям, готовности служить, но различны по натуре, по своей судьбе и по той роли, которую им пришлось сыграть в судьбах людей.

Своеобразное воплощение человечности видит в своей собаке комбат Волошин, герой повести Василя Быкова «Его батальон».

Джим для Волошина – прежде всего надёжный помощник. Впервые без Джима пробираясь ночью от одного подразделения к другому, комбат вспоминает, как в таких ситуациях терялись. Исчезали люди – вероятнее всего, попадали в руки вражеской разведки. Когда бы Джим был рядом – не возникали б подобные мысли. С ним всегда надёжнее и безопаснее. Но Джима у комбата «забрал» генерал, и «щемящее чувство потери» не покидает Волошина. Он был дня него «чем – то глубоко личным, почти интимным, чем – то из того. Что начисто вытравляла в человеке война и что можно было скорее почувствовать, чем сформулировать словами».

В повести Гавриила Троепольского есть люди, которые привязаны к Биму, чувствующие ответственность за него. Как за человека. И есть «тётки», из-за которых собака начинает терять веру в людей.

С тётки начались гонения Бима, тёткой и завершились. Она присвоила право решать его судьбу; по домыслу и привычке охаивать всех, объявляла его - то кусающимся, то вовсе бешенным. Наконец объявила Бима «своей» собакой, и отправила на смерть. «На Бима она смотрела надменно, презрительно, уничтожающе и гордо, с сознанием чувства собственного достоинства, превосходства и правоты».

По надменному праву объявлять природу «ничьей» или своей и распоряжаться ею, как собственностью, убили Бима.

По праву превосходства отобрали у Волошина Джима. Проходя, автоматной очередью прошили насквозь Бойе, ни за что, ни ради чего. (Астафьев «Царь – рыба» рассказ «Бойе»)

Поистине, судьба лучшего друга человека отражает судьбу всей природы, как облагороженной, так и обезображенной, истерзанной – той, которой создали, «собачью жизнь», которая, даже по признанию браконьеров, вся была несмолкающим собачьим воем, если б могла. Отношения с собакой раскрывают и ещё одну закономерность человеческого воздействия на природу: на освоение, облагораживание нужны века, перечеркнуть же достигнутое сотнями поколений можно одним бездушным, безответственным шагом. Собака, очеловеченная более других животных, тем не менее, легко возвращается в состояние дикости, как только выходит из-под влияния человека, становится бездомной.

Г. Троепольский в «Белом Биме» даёт историю одичания «лохматок»: хозяева переехали из маленького домика в современную квартиру со всеми удобствами и бросили Лохматку на произвол судьбы.

Василий Песков в книге очерков «Дороги и тропы» рассказывает уже о целых стаях одичавших собак, о том вреде, который они наносят.

Поэтический образ очередного изгоя – вороны – создаёт Г. Троепольский «Спасите серую ворону»: «спасите серую ворону – отличного санитара местожительства людей. Спасите её от истребления, ибо она помогает очищать от нечистот местность вокруг нас так же, как сатирик очищает общество от духовных нечистот, спасите серую ворону за это самое; пусть она немного воровка птичьих яиц, на то она и серая ворона, чтобы птицы умели строить гнёзда; спасите эту насмешницу, единственную птицу, обладающую наглостью наивности настолько, что она в глаза человеку может так и ляпнуть с дерева: «Ка-ар-ар!» (Уходи дурак!»)

В общем контексте повести и близких ей произведений «Спасите серую ворону» звучит как «Спасите всех, безапелляционно объявленных вне закона», спасите серую ворону от оружейного выстрела, от пыток в домашних клетках. Спасите во имя чистой совести. Во имя будущего!

В наше время литература всё настойчивее обращается к истокам формирования национального характера, рассматривая их в зависимости как от социальных условий, так и от своеобразия природы.

Василий Белов – один из тех художников, что вглядываются в сегодняшний день с высот духовных ценностей, накопленных вековечным народным опытом. Его «Лад» обозначен в подзаголовке как «Очерки о народной эстетике». Однако в очерках – как и в самой крестьянской «вселенной» красота и добро живут в таком ладу, так нерасторжимы, что его «эстетика» в равной мере затрагивает и вопросы этики.

Природа - труд – эстетика. Три этих понятия в очерках взаимосвязаны, взаимообусловлены. Природа определяла ритм крестьянского труда, склад жизни, формировала своеобразную цикличность. Каждый из циклов содержал множество видом работ, нёс особую радость, особую красоту; и весенние всходы, и осенние урожаи по-своему волновали людей: «Так и катятся годовые круги, год за годом, но ничто не повторяется в человеческой жизни. Всё по-разному. Пахарь встаёт в борозду каждую весну с волнением, словно впервые. Жница срезает первую горсть ржи, так же с новым волнением.

Успех крестьянского труда во многом зависит от понимания природы, «тонкостей» её состояния: «Старики поглядывают на небо, прислушиваются сами к себе: какова весна? Затяжная холодная или короткая и тёплая? Не упустить бы посевной срок». Но успех зависит и от мастерства, от умения творить в природе: «Истинная красота и польза так же взаимосвязаны. Кто умеет красиво косить, само собою, накосит больше».

В союзе с природой формировался крестьянский лад жизни, зарождались и закреплялись народные традиции, вырабатывались нравственно-эстетические нормы. «Лад – это существование человека в ладу с природой и происходящее непосредственно от природы. Лад – это, то, что соединяет человека и природу в нечто целое, то, что позволяло человеку возникнуть в природе и стать Человеком. Лад - это сущность народной эстетики, если она хочет оставаться сама собой…» - говорил писатель С. Залыгин о книге В. Белова.

«Самая жгучая, самая смертная связь» с природой, физическое ощущение земли как совей матери – прародительницы, откуда выходит человек и куда он возвращается в конце пути, звучит во многих поэтических и художественных произведениях российских писателей.

Именно земля помогает человеку осознать смысл жизненного предназначения, разгадать загадку земного бытия. За свою долгую историю у человека не было более верного союзника, защитника и друга, чем земля. И какими только словами наши предки её не величали! Она для них и вечная, и святая, и родная, и кормилица. Говоря о новых чертах литературного развития, В. Распутин заметил: «Никогда ещё литература с такой силой не говорила о судьбе человека и о судьбе земли, на которой живёт человек. Тревога эта доходит до отчаяния». Для русских поэтов – чувство России невозможно вне любви к «малой» родине, к деревне всего шесть дворов, где прошли детские годы:

Русь моя, люблю твои берёзки!

С первых лет я с ними жил и рос,

Поэтому и набегают слёзы

На глаза, отвыкшие от слёз. Николай Рубцов.

Драматические интонации возникают, когда речь заходит об исчезновении сотен и тысяч «малых» родин, тех самых деревень, с которых когда-то начиналась Русь и которые почти повсеместно были объявлены неперспективными:

Моя деревня умерла,

Моя деревня похоронена,

Там, где она свой век жила

Земля распахана была,

Распахана и заборонена. Сергей Викулов.

Грустью проникнуты строки поэтессы Ольги Фокиной, в которых говорится о запустении некогда цветущих деревень, когда утрачивается что-то важное и изначальное в жизни:

Засыхают старые рябины,

Оседают старые дворы

На вечерней улочке не видно,

Ни влюблённых пар, ни детворы.

Никого – с гармошкою в охапке

Никого – с цигаркою во рту

И никто – ни в рохи и ни в бабки

И никто – ни в салки, ни в лапту.

«Как только не переставляли с место на место, как ни прилаживали их друг к другу, эти два простых и великих понятия: земля и человек! - пишет В. Белов в очерке «Раздумья на родине». Гармония человека, природы, земли, отчего дома оказывается обязательным условием продолжения жизни на земле. Эта гармония противостоит разрушительному натиску ненависти и жестокости на человеческую душу.

Не хозяева вроде -

Так добро своё губим,

А гордимся природой

И отечество любим. Александр Яшин

В поэтике повести Валентина Распутина «Прощание с Матёрой» по-своему сочетаются и традиционные формы художественного освоения проблемы «человек – природа», и острая публицистичность, и документальная точность, и фольклёрно-сказовая образность.

Это сплетения можно обнаружить уже во внешнем, «поверхностном» слое повести. По словам самого писателя, первоначальный замысел сводился к желанию в документальном очерке рассказать историю затопления острова; говоря о публицистичности – перечислить те жгучие вопросы, которые возникают в раздумьях главных героев; а в ряды фольклорно-мифологических образов сам собой напрашивается хозяин острова.

Матёра-мать! Заблудившись в тумане, в ночной ангаре, люди пытаются докричаться до острова: «Мать! Тётка Дарья! Эй, Матёра-а!».

Матёра-матёрая, достигшая зрелости, совершенства, трёхсотлетним любовным трудом обработанная обихоженная земля: «Сколько здесь положено трудов, сколько пролито пота, но сколько и смять, испытано радости.»

Матёра-мать – земля, дом - родина: «вот стоит земля, которая казалась вечной, но выходит, что оказалось - не будет земли.»

От Матёры исходит всё, что исходит от матери, потому Матёра есть жизнь. Прощание с Матёрой - прощание с «жизнью в Матёре», а для многих – прощание с жизнью вообще.

Матёра – это маленькая деревня на острове посреди сибирской реки Ангары. Матёра, вроде утюжка, вытянулась в длину на 5 км. Тут были и лес, и пашня, и болотце, своя церквушка и своя больница. К осени по плану строительства гас, остров будет затоплен и все жители должны будут перебраться в новый построенный посёлок, в благоустроенные квартиры с газом и ванной.

Постоянные жители Матёры – это старики и старухи. Они смотрели за огородом и домом, ходили за скотиной, сохраняя во всем жилой дух и оберегая деревню от лишнего запустения. По вечерам сходились вместе, негромко разговаривали о том, что будет, опасливо поглядывая в сторонку правого берега на Ангару на большой посёлок.

Знала Матёра наводнения и пожары, голод и разбой. Матёра жила, встречая и провожая годы, как воду 300 лет. И казалось, нет конца и края бегущей воде так и нет и веку деревне. Вот почему особенно больно расставаться с родной деревней старикам и старухам.

Главная героина повести самая старая жительница - Дарья Пенегина. У неё шестеро детей, трое из которых только остались в живых. Дарья вроде бы недалёкий человек, но у неё нежное сердце, она чутко слышит ход времени, она впитала вековую мудрость. Она думает, что под воду уходит не просто деревня, а целый континент представлений и верований, те традиции, лучшие из которых могли бы прийтись в ту пору и ныне живущим. Но торопятся люди. Некогда им оглянуться назад и задуматься над словами героини: «Правда в памяти, а у кого нет памяти, у того нет жизни».

Образ Природы – один из ведущих во всей образной системе «Прощания с Матёрой». Сам остров воплощает в себе образ природы, вечной, бесконечной самообновляющейся. Матёра – деревня отражает человеческое обновление земли, радости и тревоги, обретения и потери, предопределённые этим обновлением.

Для жителей Матёры – мир одушевлён. Если избы, предметы домашнего обихода у каждого свои и у каждого с ними – свои, особые отношения, то остров для всех един, общий, и «чует» он, что чувствуют все матёринцы.