referat1 (Русская философия XIX века - славянофилы и западники)

МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

Таганрогский государственный радиотехнический университет

Кафедра вычислительной техники

Дистанционное обучение

2000 – 2001 учебный год

РЕФЕРАТ

по курсу

ФИЛОСОФИЯ

Тема: 35.
Русская философия XIX в.: славянофилы и западники (Чаадаев, Хомяков, Герцен).

студента группы ЗДС-183

Семко Владимира Александровича

Ф.И.О. полностью

Задание выполнил 20 июля 2004 г.

подпись студента дата выполнения задания

Задание проверил

оценка подпись преподавателя

дата проверки задания

Рецензия преподавателя

В ХIХ веке в России выделилось две основные группы мыслителей - западники и славянофилы.

Они высказали противоположные версии цивилизационной принадлежности России. Одна версия связывала Россию с общей европейской судьбой. Россия - Европа, но только отстала от нее в развитии. За столетия ига европейское лицо россиян существенно изменилось, и только Петр сумел вырвать страну из отсталости и сна, повернуть ее снова на магистральный путь европейской цивилизации. Будущее России - в примере Европы, в заимствовании ее государственного, общественного, технологического опыта. Русские должны по примеру ведущих европейских стран выстраивать свою государственность, развивать парламентаризм, демократические традиции, повышать культуру. Важное место западники отводили вопросу о том, что россиянин, наконец, должен осознать себя как независимую творческую личность, знающую и уважающую свои права.

Славянофилы заняли противоположную позицию. У России - своя судьба, свой путь в истории. Ей не подходят западные порядки и рецепты лечения общественных болезней. Россия - земля не государственная, а общинная, семейная. В ней прежде всего сильны традиции коллективизма, коллективной собственности. Русский народ не претендует на государственную власть, он доверяет ее монарху, который подобен отцу в семье, его слово и воля - живой закон, не подлежащий оформлению в виде конституций и хартий. Важную роль в жизни страны и ее народа играет православная вера.

Именно она и указывает россиянам их истинное предназначение - к истинному нравственному самоусовершенствованию.

***

Славянофильство – неотъемлемая органическая часть русской общественной мысли и культуры 19 в. Постоянный и резкий критик славянофилов В.Г.Белинский писал: “Явление славянофильства есть факт, замечательный до известной степени, как протест против безусловной подражательности и как свидетельство потребности русского общества в самостоятельном развитии”¹.

Славянофильство как идейное течение оформилось в первой половине 40-х годов. Его зачатки, однако, обнаруживаются значительно раньше. Они видны еще в суждениях ряда деятелей, которые вслед за событиями 14 декабря 1825 года всё отчетливее определяли свое место в стане про­тивников освободительного движения. Характерно, что в кругу прежних участников общества “любомудров”, среди лиц, настойчиво требовавших в последекабрьские годы отказа от борьбы с существующим строем, ратовавших за “уважение к действительности”, находились и будущие сла­вянофилы И. В. Киреевский и А. И. Кошелев.

С самого возникновения и на протяжении всего времени своего су­ществования славянофильство было представлено немногочисленной группой, столпами которой явились в 40—50-х годах А. С. Хомяков и И. В. Киреевский.

Говоря об И. В. Киреевском, как об одном из основоположников славянофильства, следует отметить, что становление его взглядов прошло довольно сложный путь.

От участия в кружке “любомудров” до тесной дружбы со схимником Филаретом и старцами Оптинского монастыря, от редактирования жур­нала “Европеец” до издания богословской литературы, от приверженности западной цивилизации до противопоставления западноевропейской обра­зованности “образованности русской” — такова эволюция, проделанная И. В. Киреевским в течение 20—50-х годов.

Крупную роль в славянофильской группе играл К. С. Аксаков. В его работах наиболее полно освещена историческая концепция славянофилов. Он подвизался и в качестве ведущего славянофильского литературного критика. Взгляды К. С. Аксакова также претерпели немалые изменения. Начало его идейного формирования относится к 30-м годам, когда он был участником кружка Станкевича. Влияние этого кружка сказалось и на написанной К. Аксаковым в начале 40-х годов и появившейся в свет в 1846 году диссертации о Ломоносове. Впоследствии К. С. Аксаков по­лучил известность как один из самых ортодоксальных деятелей славяно­фильства, выражавший в крайне заостренной форме положения, характер­ные для всего его круга.

Впервые о своем появлении на общественной арене славянофильство
возвестило жаркими спорами в московских литературных салонах, а затем
и печатными выступлениями.

Оживленные толки в домах Елагиных, Свербеевых, Кошелева в конце 30-х годов о ходивших тогда в списках статье А. С. Хомякова “В старом и новом” и “В ответ А. С. Хомякову” И. В. Киреевского послужили на­чалом длительной “словесной войны” по вопросам о “самобытном пути” России и “народных началах”. ² Рубеж 30-х и 40-х годов - время первых схваток славянофилов с их противниками - западниками. А. И. Герцен отмечал, что по воз­вращении летом 1842 года из Новгорода в Москву он застал славянофилов и их порицателей, разделенных на враждующие “партии”, на два “стана”.³ О славянофилах и их противниках как о двух литературных “партиях”, стоящих к 1843 году “как два лагеря друг против друга, каждый со своими шпагами”⁴, писал в своих мемуарах и П. В. Анненков.

Полемика со славянофилами - первая крупная общественно-политиче­ская, философская, литературная дискуссия 40-х годов. В ней нашла свое идейное выражение борьба общественных группировок вокруг вопроса о путях развития России, русской культуры, русской литературы,— борьба, всё более обострявшаяся по мере приближения эпохи, идущей на смену крепостничеству.

Противниками славянофилов явились деятели, принадлежавшие к раз­личным направлениям. С критикой славянофильских взглядов выступили, с одной стороны, представители так называемой “западнической” группи­ровки, приверженцы принципов буржуазного либерализма, как например П. В. Анненков, В. П. Боткин, К. Д. Кавелин, Н. X. Кетчер, с другой - поборники идей демократизма, материализма и утопического социализма — В. Г. Белинский и А. И. Герцен. Хотя споры представителей западнической группы с кругом Хомякова, Киреевских и Аксаковых постепенно отходили, на второй план, по сравнению с борьбой нарождавшейся революционной демократии с буржуазно-помещичьим лагерем, всё же они, несомненно, сыграли тогда положительную роль, оставив заметный след в идейной жизни России XIX века.

В общественно-политической борьбе России последних двух предреформенных десятилетий славянофильская группа заняла место на правом
фланге либерального лагеря. Имея немало сходственных черт с идеологией
“официальной народности”, славянофильские воззрения, однако, по ряду
вопросов отличались от взглядов группы Погодина и Шевырева. Славянофильство являлось в 40—50-х годах оппозиционной группировкой, исключая, правда, период 1848—1849 годов, когда славянофилы, под впечатлением бурных событий на Западе и из-за опасения воздействия их на Россию, воздерживались от укоризненных замечаний в адрес правительства.

Славянофильская критика нередко направлялась против цензурного
произвола, полицейской опеки, бюрократического засилья. Славянофилы
ратовали за отмену крепостного права. Еще в своей статье о “Старом и
новом” А. С. Хомяков гневно отозвался о крепостном праве, охарактери­зовав его как “мерзость рабства законного”⁵.

Сосуществование двух противоположных тенденций — одной, проявлявшейся в постоянном тяготении к охранительным взглядам, другой, выражавшейся в суждениях, расходящихся с официальной идеологией - характерная черта славянофильской концепции 40—50-х годов. В славяно­фильских воззрениях нашли свое отражение настроения той части помещичьих слоев, которые в эпоху, лежащую на грани феодального и капиталистического периодов истории России, в обстановке углублявшегося кризиса крепостнической системы, с одной стороны, находились в поисках путей для приспособления к растущим буржуазным отношениям — с другой, испытывая страх перед капиталистическим развитием, изыскивали средства, чтобы задержать его. Противоречивость многих суждений славянофилов по ряду важнейших проблем имела глубокие социальные корни⁶.

В своих философских взглядах славянофилы главным образом исхо­дили из учения позднего Шеллинга. “В начале XIX века Шеллинг был тем же, чем Христофор Колумб в XV, он открыл человеку неизвестную часть его мира... его душу”, писал В. Ф. Одоевский в “Русских ночах”⁷.

Шеллингианские положения были приспособлены ими к догмам православия: “...я думаю, — писал И. В. Киреевский, — что философия немецкая, в совокупности с тем раз­витием, которое она получила в последней системе Шеллинга, может слу­жить у нас самой удобной ступенью мышления от заимствованных систем к любомудрию самостоятельному, соответствующему основным началам древнерусской образованности и могущему подчинить раздвоенную обра­зованность Запада цельному сознанию верующего разума”.⁸ Симпатии Киреевского — ревностного приверженца принципов “философии открове­ния” Шеллинга — на стороне тех мыслителей, которые, подобно Шел­лингу, “требуют новой духовной силы вне разума”.⁹ Особенное достоин­ство философской системы Шеллинга Киреевский видит в том, что она имеет устремленность к слиянию “с верою в одно умозрительное единство”¹⁰.

Отрицая закономерности и единство исторического процесса, славянофилы усиленно пропагандировали схему, резко противопоставлявшую путь “внутренней правды” России пути “внешней правды” Запада “рационалистической культуре” Запада..

Славянофильство горячо отстаивало православие, выступало апологетами старины, выдвигало требование разрыва с Западом.

Как изобилующий смутами и раздорами, обессиленный внутренним раздвоением и мечтательностью, ослабленный “латино-протестантской односторонностью” предстает Запад со страниц произведений славянофилов.

Об умственной жизни Запада славянофилы писали как об утратившей свою силу, обнаружившей “болезненные явления” еще со времен реформации и даже с предшествовавшей ей эпохи Возрождения. О философской мысли Запада Киреевский говорил как о движущейся в замкнутом кругу и вернувшейся к принципам Аристотеля.

Следует отметить, что славянофилам, особенно А. С. Хомякову и И. В. Киреевскому, отнюдь не было присуще безоговорочное осуждение всего Запада.

Еще в статьях, помещенных в первых номерах “Москвитянина” за 1845 год, Хомяков и И. В. Киреевский стали, противореча самим себе, отмежевываться, по выражению П. В. Анненкова, от “доморощенных гонителей Запада”¹¹.

В “Обозрении современного состояния литературы” И, В. Киреевский указывал, что те, кто отвергают всё европейское, отрывают себя от развития человечества. Он высказывался за использование того, что было или есть “доброго в жизни Запада” и подчинение заимствованного “истинным”, “высшим” русским началам.

Стремления И. В. Киреевского в середине 40-х годов сгладить острые углы славянофильской трактовки проблемы России и Запада и сделать менее уязвимым для критики один из важнейших принципов славяно­фильского учения не ускользнули от взора А. И. Герцена, записавшего в свой дневник: “. . . Иван Васильевич хочет как-то и с Западом поладить; вообще он и фанатик эклектик”¹².

Разноречивость в суждениях И. В. Киреевского о Западе в известной мере объясняется тем, что как сам автор “Обозрения современного состоя­ния литературы”, так и его единомышленники, обличая Запад, в то же время испытывали сильное тяготение к реакционным идеям, в значитель­ной степени черпаемым из западноевропейских источников.

Нередко, справедливо критикуя тех, кто был ослеплен иноземным и предпочитал чужое своему, низкопоклонствовал перед Западом, славяно­филы, однако, сами по существу смыкались с отдельными критикуемыми ими деятелями в благоговении перед реакционными, консервативными сторонами западноевропейской жизни.

Толки о “гниении Запада” особенно часто были в славянофильском кругу в 1848 — 1849 годах, когда напуганные революционной бурей, про­несшейся по Западной Европе, славянофилы наиболее яростно нападали на прогрессивные слои Запада и устами К. С. Аксакова заявляли о своем презрении к поднявшимся на борьбу народам Европы.

Славянофильская антитеза Запада и Востока раскрывается как анти­теза революции и России. Рассматривая историю Запада, как изобилую­щую “кровавыми переворотами”, славянофилы противопоставляли запад­ным началам “самобытный путь” России. Исходным моментом в славяно­фильских суждениях о различии судеб русского и западноевропейских народов явилась норманистская версия о “призвании варягов”.

Одну из важных отличительных особенностей Запада славянофилы видели в том, что государственность там утвердилась не “по воле и убеждению народа”, не в результате призвания, как в России, а путем завоевания и насилия: “. . . начавшись насилием, государства европейские должны были развиваться переворотами”, — указывал И. В. Киреевский¹³. По-иному, по его мнению, шло развитие Русской земли, не знавшей ни завоевателей, ни завоеванных, не могущей стать почвой для социальной вражды.

Безмятежно мирной представлялась славянофилам допетровская Русь, не ведавшая будто резкого разделения сословий, покоившаяся на прочном союзе “народа с властью”. Идеальным общественным устройством славянофилы считали то, которое было на Руси в XVII столетии, когда “всей землей” был избран на престол Михаил Федорович и государственная власть постоянно обращалась за советами к “общественному мнению” — Земскому собору.

Полный грозных волнений, всколыхнувших страну, “бунташный век”, как охарактеризовал его Ключевский, являлся, по мнению славянофилов временем апофеоза идеи единства земли и власти, царя и народа. Ha усиленное внимание славянофилов к XVII веку указано было еще М. О. Кояловичем, заметившим, что славянофилы “передвинули карамзинский центр тяжести русской истории от времен Иоаннов ко временам Михаила Феодоровича и Алексея Михайловича и занялись поисками в XVII веке “существенных особенностей и явлений русской исторической жизни.
Резко отличая допетровский и петровский периоды, славянофилы” осуждали Петра I за разрыв “нравственной связи” с народом, призывая вернуться к идиллическим временам мирного сожительства народа и- власти. Возвращение к “самобытному пути” должно было, по их убеждению, гарантировать Россию от социальных потрясений. Мысль о чуждости революции духу России с наибольшей ясностью выражена в известной “Записке” К. С. Аксакова 1855 года — одном из программных документов славянофильской группы. Развивая тезис о совершенной антиреволюционности русского народа, в частности, расценивая восстание 14 декабря 1825 года как плод нерусских начал, внесенных Петром, К. С. Аксаков недоумевает по поводу того, что правительству постоянно мерещатся какие-то “западные призраки” и оно изыскивает средства борьбы против несуществующего в России врага.

Следует заметить, что славянофильский тезис об исконной аполитич­ности русского народа встретил одобрение в правящих кругах. Прочитав объяснение И. С. Аксакова, написанное им при его аресте в марте 1849 года, Николай I испещрил раздел, в котором автор повествует о нравственной порче на Западе, о духе смирения и покорности монарху, царящем в России, следующими замечаниями: “святая истина”, “слава богу”, “всё это справедливо”. На другом документе, принадлежащем перу брата И. С. Аксакова, К. С. Аксакову, ряд аналогичных пометок сделан Александром II. На полях рассмотренной выше “Записки” К. С. Аксакова 1855 года, в том месте, где говорится, что русский народ не проявляет будто никакого интереса к политическим правам и что ему якобы чуждо стремление к участию в делах государственного управления, рукою Александра II написано: “Дай бог”.