soderg (Вторая опора ЕС: проблемы построения и подходы.), страница 7

Отношения России с Европейским Союзом складывались совсем по-другому. В отличие от НАТО Европейские сообщества практически не занимались вопросами обороны. Отсутствие этой серьезной внешнеполитической и оборонной составляющей облегчало налаживание отношений между Москвой и Брюсселем. Правда, стоит отметить, что официальные отношения между Советским Союзом и Европейскими сообществами были налажены только в конце советской эпохи. Появление Европейской политики в области безопасности и обороны явилось закономерным продолжением Маастрихта и неудачного опыта европейцев на Балканах. Но усиление оборонной составляющей Европейского Союза и особенно его сближение с НАТО стало тревожным сигналом для России и поставило вопрос о необходимости определить свою позицию в отношении происходящего и оценить, как это может повлиять на сотрудничество России с Европейским Союзом.

Происходящее, несомненно, должно способствовать укреплению политического влияния Европейского Союза. В очередной раз делается попытка изменить ситуацию, когда ЕС является «экономическим великаном и политическим карликом», придать ЕС больший политический вес.

Каким образом эти изменения воспринимаются в России? Усиление политического веса ЕС, его активизация в вопросах безопасности и обороны, в общем, соответствуют стремлению России к многополярности, поскольку объективно создает еще один центр политического влияния в мире.

Но прежде, чем говорить о возникновении нового центра политического влияния - Европейского Союза, необходимо определить, как его деятельность соотносится с уже существующими политическими центрами, такими как НАТО. В самом Европейском Союзе есть два различных подхода к этой проблеме. С одной стороны, Франция, которая согласна с Россией в вопросе о необходимости многополярного мира. Франция давно добивается укрепления единой Европейской внешней политики, правда, во многом для того, чтобы затем использовать ее как инструмент защиты национальных интересов самой Франции. С другой стороны, в Европейском Союзе безусловно доминируют точки зрения отличные от мнения французской администрации. Наиболее активную позицию занимает британское правительство, которое в 1998 г. поддержало идею создания собственно европейских оборонительных сил, но при этом категорически против какого-либо противопоставления новых европейских структур НАТО и подрыва позиций альянса в Европе. Надо отметить, что французов и британцев разделяют и другие проблемы, например, вопрос о необходимости мандата Совета Безопасности ООН для осуществления каких-либо акций в рамках европейской политики в области безопасности и обороны. Однако возможности создаваемых европейских оборонных структур зависят не столько от политической воли того или другого государства-члена ЕС, сколько от реального военно-политического потенциала ЕС. Амбициозность Маастрихтского договора как раз заключалась в стремлении создать независимые европейские структуры в сфере безопасности, но события на Балканах продемонстрировали полную беспомощность ЕС без поддержки Соединенных Штатов. Для сравнения военного потенциала европейцев и американцев будет уместно вспомнить некоторые факты: военные расходы европейских членов НАТО на 60% меньше расходов Соединенных Штатов на оборону, при этом военные ресурсы Европейцев на 10-15% меньше чем у американцев; в операции в Югославии 3/4 воздушных сил были обеспечены Соединенными Штатами¹.

Поэтому и новая политика ЕС в сфере безопасности осуществляется с расчетом на поддержку ресурсов НАТО. Так в декабре 1999 г. в Хельсинки была признана необходимость консультаций с НАТО. Североатлантическим альянсом в апреле 1999 г. на саммите НАТО в Вашингтоне было принято решение поддержать европейскую инициативу. А 20 сентября 2000 г. впервые прошло совместное заседание Североатлантического совета и COPSi (временного комитета по политике и безопасности), органом, ответственным за развитие Европейской политики в области безопасности и обороны. Было принято решение сформировать рабочие группы, которые бы занимались следующими вопросами: во-первых, согласованием текста официального документа между ЕС и НАТО, в соответствии с которым осуществлялся бы обмен информацией и допуск представителей ЕС к структурам НАТО; во-вторых, определением основных задач для создаваемого европейского контингента; в-третьих, организацией доступа соответствующих структур ЕС к военным ресурсам НАТО, и, наконец, созданием постоянно действующих органов для связи ЕС и НАТО.

То есть очевидно, что европейцы намерены в сотрудничестве с НАТО активизировать свою деятельность в сфере безопасности и обороны, а не проводить отличную от НАТО политику или подрывать позиции альянса в вопросах европейской безопасности.

Однако для России такое сближение ЕС и НАТО создает определенные проблемы. Рассмотрим две из них. Во-первых, вопрос о расширении. Общеизвестно, что Россия выступает категорически против возможности дальнейшего расширения НАТО, при этом предметом особой озабоченности России стало возможное членство в НАТО бывших республик СССР, в частности Балтийских стран. В отличие от расширения НАТО, идея расширения ЕС не вызывает столь резкого отторжения у российской политической элиты, хотя отмечаются определенные негативные последствия этого расширения для России, но в общем, отношение к его возможности вполне нейтральное. Однако это отношение может измениться в связи с усилением связей между ЕС и НАТО, поскольку может оказаться, что страны Балтии, часто заявляющие о своем стремлении вступить в НАТО, получат доступ к его ресурсам посредством вступления в ЕС. Тем не менее хочется отметить, что эти опасения пока не имеют серьезных оснований, поскольку главная проблема, связанная с расширением НАТО - статья 5 Вашингтонского договора, говорящая о праве на коллективную безопасность в случае агрессии против одного из государств-членов НАТО, а планируемые сейчас формы сотрудничества между ЕС и НАТО касаются исключительно выполнения так называемых Петерсбергских задач.

Но как раз с Петерсбергскими задачами связана еще одна проблема для России. Вопрос об активизации миротворческой деятельности ЕС вызывает определенные опасения в России. Очевидно, в данном случае сказывается опыт миротворческих операций, проводимых НАТО, и существенное различие в оценке событий между руководством НАТО и российской администрацией.

Происходящее укрепление Европейской политики в области безопасности и обороны вряд ли будет способствовать формированию действительной многополярности, учитывая тесные связи между ЕС и НАТО, кроме того, существующая тенденция сближения ЕС с НАТО может вызывать определенную обеспокоенность российской администрации. Безусловно, эта обеспокоенность российской стороны вполне оправдана; однако, учитывая комплексный характер отношений между ЕС и РФ, следует максимально осторожно оценивать значение такого сближения ЕС с НАТО для политики, проводимой Россией в Европе, нельзя допустить, чтобы это помешало сотрудничеству России с ЕС.

3.3. НАТО и Европейский Союз: сотрудничество или конкуренция

Сейчас очень широко обсуждаются вопросы, связанные с обеспечением безопасности на европейском континенте. Новое время принесло с собой новые проблемы, для решения которых старые институты оказались неэффективными. Организация Североатлантического договора стремится стать основным гарантом стабильности в Европе, но возникает вопрос, возможно ли все-таки появление альтернативной военной структуры в рамках Европейского Союза, который в последнее время активизировал свою внешнюю политику и политику в сфере безопасности.

Как отмечалось ранее, в декабре 1999 года на Хельсинском саммите Европейского союза государства-члены подписали соглашение, по которому к 2003 году они должны создать, так называемые, силы быстрого реагирования, что на практике означает, что в случае необходимости за 60 дней государства-члены смогут собрать 60 тысяч контингента войск и поддерживать его боеспособность в течение одного года. На саммите в Фейра (Португалия) в июне 2000 года был создан новый комитет по внешней политике и безопасности, который должен выработать постоянное соглашение с Организацией Североатлантического договора, чтобы избежать дублирования и официально оформить доступ ЕС к органам планирования НАТО. Следующим шагом стал саммит в Ницце в декабре 2000 года, где были согласованы условия, на которых НАТО будет предоставлять Европейскому Союзу свои структуры для планирования и командования. Однако этот документ так и не был одобрен НАТО, поскольку Турция четыре месяца блокировала его утверждение.

Официально Анкара отрицала тот факт, что она блокирует переговоры, но посол Турции в НАТО подтверждал, что его правительство несогласно с моделью “консультаций в период кризиса”, предложенной Европейским Союзом государствам, которые не являются членами ЕС. При этом, турецкие власти говорили о том, что в операциях, которые будет проводить НАТО, государства ЕС, не являющиеся ее членами, будут иметь все права постоянных членов НАТО, а в операциях, которые будет проводить Европейский Союз без участия НАТО, Турция и другие члены альянса, не входящие в ЕС смогут участвовать только в консультациях, которые они могут беспрепятственно проводить с отдельными государствами-членами ЕС и сейчас. Анкара требовала своей большей вовлеченности в военные операции Европейского Союза. Турция настаивала на том, что, по крайней мере, в регионах, представляющих особый интерес для ее безопасности, она должна иметь право участвовать не только в реализации принятого решения, но и в процессе планирования и стратегического командования и контроля. При этом официальные власти Турции подчеркивали, что их деятельность направлена не на ограничение автономии Европейского Союза от НАТО. Однако государства ЕС, не являющиеся членами НАТО, не должны иметь преимуществ перед государствами НАТО, не являющимися членами ЕС.

С одной стороны, кажется очевидным, что Турция отстаивает свои собственные национальные интересы в Европе, поскольку она активно действует в рамках НАТО, и не хочет терять влияние. Но с другой стороны, кажется немного странным то, что Анкара заняла такую жесткую позицию в отношении военных операций, которые будут проводиться Европейским Союзом самостоятельно, то есть без использования органов НАТО даже для их планирования и осуществления командования. Рональд Рамсфелд, министр обороны США, заявил, что ЕС не должен дублировать Организацию Североатлантического договора и в его деятельность необходимо включить и государства, не являющиеся членами Европейского Союза, что полностью совпадает с позицией Турции по данному вопросу. Скорее всего, Турция действует при негласной поддержке новой администрации Белого дома.

В Ницце была достигнута договоренность о том, что есть ряд операций, при проведении которых вся цепь командования остается под полным политическим контролем ЕС, эти операции охарактеризованы как “операции, в которых не участвует НАТО”. Речь идет о том, что силы быстрого реагирования ЕС могут действовать автономно только в гуманитарных операциях по поддержанию мира, в которых НАТО по тем или иным причинам откажется участвовать. То есть во всех других случаях ЕС будет использовать инструменты планирования я контроля НАТО.

Однако все приведенные определения очень размыты и поддаются самому широкому толкованию, что и используют государства ЕС. Франция выступает за создание полностью независимых от НАТО структур планирования, тогда как Великобритания отстаивает идею использования для этих целей уже существующие институты НАТО. Подобная неопределенность вызывает некоторые опасения в Вашингтоне. Новая администрация Белого дома опасается, что силы быстрого реагирования в Европе приведут к дестабилизации НАТО. В целом можно отметить, что республиканцы обвиняют Европейский Союз в том, что он не спешит устанавливать тесные контакты с НАТО, и считают, что в основе плана по созданию корпуса быстрого реагирования лежит беспокойство, вызванное слухами об американском изоляционизме, поскольку во время президентской кампании Джордж Буш не скрывал, что он занимает менее интервенционалистскую позицию, чем его предшественник. При этом не следует забывать, что Соединенные Штаты уже довольно давно начали высказывать недовольство тем, что европейские государства переложили на плечи США почти весь груз обеспечения безопасности на европейском континенте, особенно в финансовой сфере. По замечаниям в прессе можно сделать вывод о том, что Вашингтон всячески поддерживает идею принятия на себя европейцами большей ответственности в военной сфере, но только в рамках НАТО, поэтому Белый дом настаивает на включении сил ЕС в НАТО.

Реакция европейских стран различна, как различны и их позиции по этому вопросу. Великобритания предпринимает множество усилий для того, чтобы убедить США в том, что развитие военной составляющей Европейского Союза не нанесет вреда НАТО. В феврале 2001 года состоялись визиты в США премьер-министра Великобритании Тони Блэра и министра иностранных дел Робина Кука, в ходе которых оба представителя Соединенного королевства заявляли о том, что так называемая “европейская армия” будет частью НАТО. Но их усилия сводятся на нет заявлениями некоторых французских политиков, отстаивающих автономное развитие вооруженных сил ЕС, и заявлениями некоторых представителей самого ЕС. Так в апреле 2001 года, вслед за визитом Тони Блэра в США, председатель постоянного военного комитета Европейского Союза генерал Густав Хаулунд заявил, что Европейские силы быстрого реагирования будут действовать независимо от НАТО, что дало повод оппозиционным консерваторам обвинить премьер-министра во лжи. С проамериканскими, а, следовательно, и с пронатовскими настроениями сталкивается и правительство Германии. Представители находящейся сейчас в оппозиции партии ХДС/ХСС обвиняют правительство Федеративной республики в необдуманной политики по отношению к США, отношения с которыми стали более прохладными. Так, например, Йошка Фишер, министр иностранных дел ФРГ заявил, что Соединенные Штаты должны заставить Турцию снять свое вето, ибо оно приведет к тому, что ЕС будет вынужден создавать для своих вооруженных сил структуры, параллельные НАТО. Он подчеркнул, что процесс развития европейской интеграции, в том числе и в вооруженной сфере, будет продолжаться, его нельзя остановить.

Однако наличие явно выраженного стремления европейцев развивать интеграцию в сфере внешней политики и обороны не означает их способность создать “европейскую армию” самостоятельно без сотрудничества с НАТО. Здесь сказывается множество факторов.

Во-первых, создание независимых общеевропейских сил потребует значительно больших затрат, чем использование уже существующих структур НАТО, что неизбежно приведет к увеличению расходов в военной сфере - мера, которая весьма непопулярна среди граждан ЕС.

Во-вторых, большинство из государств-членов ЕС испытывают серьезные трудности с выполнением соглашения, достигнутого в Ницце. На данный момент только Германия заявила о том, что к 2003 году она сможет достичь поставленных целей. Но Германия обладает самыми мощными вооруженными силами в Европе. О том, смогут ли остальные государства ЕС уложиться в данные сроки, говорить еще рано, но, скорее всего, далеко не все смогут это сделать из-за слабости собственной военной организации и из-за оппозиции многих граждан. Если подобные проблемы возникают при создании корпуса быстрого реагирования, то каким образом может идти речь о независимой «европейской армии»?

В-третьих, и это самое главное, Европейский Союз, доказавший свою эффективность в построении общеевропейского экономического пространства, объективно не способен создать и осуществлять эффективное командование вооруженными силами. Бюрократизм европейских институтов является излюбленной целью для нападок со стороны критиков европейской интеграции уже на данном этапе, но в сфере внешней политики и обороны необходима, прежде всего, оперативность принятия решений и безусловное подчинение приказу. Но сейчас в области внешней политики и безопасности существуют, по крайней мере, три действующих лица. Прежде всего, это Хавьер Солана, верховный представитель ЕС по внешней политике и политике в сфере безопасности, затем, Крис Паттен, комиссионер, занимающийся внешнеполитическими вопросами и, наконец, страна, осуществляющая председательство в ЕС. Подобная размытость ответственности не сможет стать основой эффективной системы, способной конкурировать с НАТО. Кроме того, довольно часто страна, председательствующая в ЕС, не способна отразить мнение всех государств-участников, что произошло, например, в 2000 году на заседании ООН, когда Франция, представлявшая ЕС, высказала свою точку зрения на дыру, образовавшуюся в бюджете ООН, что привело к 11-месячным переговорам государств-членов ЕС, в результате которых позиция Франции была отвергнута.