Попов, Демин, Шибанова - Проблема белка. т.3. Структурная организация белка (Попов, Демин, Шибанова - Проблема белка), страница 12

Люди, однако, слабо реагируют на грозные предостережения и не отдают себе отчета в том, что "победа" над биосферой хуже всякого поражения от нее. Экологические безумства стали возможны благодаря научным знаниям. Совершаются же они вопреки им, под действием более могущественных в настоящее время экономических и социально-политических сил, а то и просто глупости, лености, алчности и безответственности. Однако предположим, что в будущем, после решения многих социальных и национальных проблем, а также значительного повышения культурного и общеобразовательного уровня людей негативные факторы такого рода перестанут играть определяющую роль, и научные рекомендации повсеместно станут руководящим принципом.

Произойдет ли в этом случае переход биосферы в ноосферу? Возможно ли в принципе рациональное управление эволюцией? Попытка ответить на эти вопросы сделана в следующем разделе. Сейчас, забегая несколько вперед, отметим, что состояние ноосферы, как себе его представляли Вернадский и Тейяр де Шарден, недостижимо по крайней мере по следующим трем причинам принципиального характера. Во-первых, и что самое главное, из-за случайности и непредсказуемости протекающих в биосфере эволюционных процессов, Во-вторых, из-за неизбежной ограниченности научных знаний, исключающей предвидение стратегического развития природы и общества. В-третьих, вследствие некорректности самой постановки и нереальности решения задачи завоевания научным мышлением господствующего положения среди других форм духовной жизни.

Несостоятельность эволюционного учения Вернадского заключена в его главной идее, допускающей возможность детерминистического развития биосферы, продиктованного научным мышлением. Антропоцентризм учения возносит человека над миром, наделяет его способностью предусматривать будущее развитие природы и общества, выбирать направление эволюции и управлять всем ходом этого процесса. "Человеку внушается, — писал С. Булгаков в самом начале ХХ в. о рационалистическом мировоззрении, — что он есть высшее в мире, что он автономен, что он прекрасен, что он разумен, самодовлеющ, что он Бог, если не в единичности и обособленности, то в своем целом, вместе с другими" ~37.

С. 50). Эволюционное учение Вернадского, как и Тейяра де Шардена, о ноосфере, царстве разума, столь же утопично, как и учение о построении коммунистического общества (" земного рая"), декларирующее наступление той же эпохи ноосферы, но не во всей биосфере, а в социально-экономической области. В утверждениях Вернадского "о постоянном стремлении человеческой мысли покорить себе факты совершенно стихийного на вид характера" и о "постоянной борьбе сознательных укладов жизни против бессознательного строя законов природы" ~27.

С. 4991, наверное, ледует скорее видеть недостаточную зрелость человеческой мысли, чем проявление "мощи научного знания" или действие "геологической силы ободно мыслящего человечества". Ппзиаваемость мира. Взаимодействие науки с философией, религией, искусством и этикой, взаимодействие сознания с экономикой и политикой, наконец, взаимодействие всего перечисленного с окружающим миром столь множественны, сложны, неоднозначны и многовариантны, что попытка создать научную модель гармонического развития человечества и биосферы представляется безнадежным занятием, что и подтверждается сегодняшней практикой. До недавнего времени, однако, полагали, что трудности не носят принципиального характера, а обусловлены неполнотой наших знаний и математической или технической сложностью моделирования. Еще Гете в начале Х1Х в, писал: "Естествознание так ясно доказывает, что самое великое, самое таинственное, самое волшебное протекает необыкновенно просто, открыто и без всякой магии ...Письмена природы велики и прекрасны ...Пусть мир лежит перед нами безначальный и бесконечный, пусть будет безгранична даль, непроницаема близь; все это так, и все же — пусть никогда ие определяют и не ограничивают, насколько далеко и насколько глубоко способен человеческий ум проникнуть в свои тайны и тайны мира" (цнт.

по: [38. С. 117)). По прошествии ста лет в самом начале ХХ в. С. Булгаков писал о познаваемости мира более осторожно: "Задачи и значение науки вполне относительны и ограничены. Она имеет дело с определенным (логически и философски) кругом проблем опытного (в кантовском смысле) знания, причем она способна к бесконечному прогрессу по самой своей идее; горизонт постоянно отходит перед нею, новое знание раздвигает шире область незнания, но остров знания по-прежнему окружен морем тайн и вечности"[37. С.

15). Причина относительности и ограниченности научных знаний, однако, не только, да и не столько, в том, что "нельзя об.ьять необъятное". К мысли о невозможности научного предвидения эволюции природы и общества подвело развитие самой науки, причем такой строгой, как физика. Выше было отмечено, что научное познание, являясь нелинейным неравновесным процессом, именно "по самой своей идее" оказывается неспособным стремиться к предсказываемому "бесконечному прогрессу".

Ограниченность знаний есть не относительное, а органическое, имманентное свойство науки, проявляющееся всякий раз по отношению к вновь возникающим явлениям, совершающимся не по причинно-следственному, а по случайно-поисковому механизму. "И на макроскопическом, и на микроскопическом уровнях, — считают И. Пригожин и И. Стенгерс, — естественные науки отказались от такой концепции объективной реальности, из которой следовала необходимость отказа от новизны и многообразия во имя вечных и неизменных универсальных законов.

Естественные науки избавились от слепой веры в рациональное как нечто замкнутое и отказались от идеала достижимости окончательного знания, казавшегося почти достигнутым. Ныне естественные науки открыты для всего неожиданного, которое больше не рассматривается как результат несовершенства знания или недостаточного контроля" [22. С. 378-379). 41 Высказывание И. Пригожина и И. Стенгерса, правильное в отношении своей основной идеи, следует, однако, уточнить. Отказ от концепции вечных и универсальных законов затрагивает явления лишь одной из рассмотренных выше трех групп, а именно статистико-детерминистические, т.е.

тех, посредством которых осуществляется эволюция биосферы и совершенствование научного мьппления. Следовательно, человечество не в состоянии прогнозировать неподвластное ему будущее биосферы и неспособно прогнозировать развитие науки и строить неведомое царство разума. Достигнутый к настоящему времени уровень естественнонаучных знаний и приобретенный опыт, по-видимому, вполне достаточны для понимания необоснованности, более того, опасности любых претензий научного мышления на руководство ходом эволюции и верховенство над остальными видами духовной жизни человека. В развитии природы и общества можно выделить кумулятивные и эволюционные составляющие, отвечающие соответственно количественным и качественным изменениям.

Кумулятивное развитие определяется явлениями первых двух групп, о которых было уже упомянуто выше. Это чисто детерминистические и чисто статистические явления. К ним также следует отнести те статистико-детерминистические явления третьей группы, которые совершаются не в первый раз.

В этом случае не происходит возникновения новых более сложных и совершенных структурных организаций, т.е. отсутствуют качественные изменения систем, и развитие является кумулятивным. Когда такие явления известны, нет принципиальных препятствий для их экспериментального и теоретического изучения, моделирования и предсказания. Кумулятивное развитие, однако, не бывает вечным. Рано или поздно, но непременно и почти всегда неожиданно, кумулятивный процесс обрывается. Один из механизмов дальнейшего развития событий может заключаться в потере системой устойчивости из-за разрыва старых связей и наступления хаоса, из которого спонтанно возникает неведомый ранее новый порядок.

Это эволюционный, качественно новый этап развития системы. Априори предсказать, когда он возникнет, как будет протекать и чем закончится, не представляется возможным точно так же, как нельзя предсказать траекторию броуновского движения коллоидной частицы. Эволюционный этап порождает новую структурную организацию, наделенную неизвестными ранее свойствами. В физике, например, эволюционное развитие, имевшее место на рубеже Х1Х-ХХ вв., привело к возникновению квантовой механики. Решение вопроса о возможности создания на научной основе стратегической программы направленного эволюционного развития биосферы оказалось тесно связанным с проблемой случайности и необходимости.

В изучении статистико-детерминистических явлений эта проблема приобретает, как показал Пригожин, принципиально новое и важное значение. Выше отмечалось, что явления такого типа возникают только в системах, находящихся в сильно неравновесном состоянии, чрезвычайно чувствительном к внешним воздействиям. Вдали от положения равновесия на первый план выступают нелинейные соотношения, и слабый сигнал на входе в систему может приводить к сильнейшему и, что особенно важно, совершенно неожиданному эффекту.

Это происходит в точке бифуркации, 42 где взаимодействия с окружающей средой спонтанно переводят открытую систему в критическое состояние, в котором случайно возникшее сочетание вполне определенных необратимых флуктуаций вызывает непредсказуемый переход системы от менее совершенной структурной организации к более совершенной. Еще раз подчеркнем, что система переходит на новый (один из многих) путь развития случайно и самопроизвольно. Вслед за точкой бифуркации, вплоть до столь же неожиданного возникновения новой бифуркации, следует этап кумулятивного, предсказуемого развития.