Drevniy_катастрофа (947262), страница 33

Просмтор этого файла доступен только зарегистрированным пользователям. Но у нас супер быстрая регистрация: достаточно только электронной почты!

Текст из файла (страница 33)

Главный Инженер, не произнесший ни слова в течение президентско­го монолога, поднялся с травы и принялся задумчиво ходить между двух стоящих рядом деревьев.

- Господин Президент, теперь моя очередь дать вам историческую справку. Гифтоний был открыт в конце второго столетия после Великой

Катастрофы, а именно пятьсот тридцать один год назад, на обратной сторо­не Луны при организации иридиевых шахт. Новый элемент назвали от сло­ва на одном из основных древних языков означающего «дар», потому что это был действительно дар природы остаткам умирающего человечества, -Нофф продолжал размеренно шагать от дерева к дереву. — Энергоемкость гифтония по отношению к урану превышает последний в десять в двадцать седьмой степени раз. Кроме того, как известно, гифтоний не требует обога­щения, его обработка в условиях космического вакуума довольно проста и безопасна, и это все при том, что свойства гифтония до сих пор полностью не изучены. Спустя тридцать лет был рассчитан, а еще через двадцать лет собран первый i нфтониевый реактор. С тех нор наша наука его беспрестан­но совершенствует. Иными словами, господин Президент, перевести урано­вый реактор на гифтоний невозможно в принципе. Это концептуально раз­ные устройства, — с этими словами Главный Инженер остановился перед Президентом.

• Тогда возможно ли собрать для Убежищ готовые реакторы? — по­мрачнел Дафф.

• Не думаю, что да, — Нофф снова зашагал взад-вперед. — Как я уже вам говорил, обработка гифтония требует космического вакуума. Непро­фильные технологии Убежищ отстают от нас, по самым оптимистическим подсчетам, лет на четыреста, и даже эта дистанция является заслугой меж­дународных торговых взаимоотношений. Поэтому вполне возможно, что сообщества не смогут создать и поддерживать вакуум и другие необходи­мые условия. Не случайно у Ромба нет ни одного реактора, нам гораздо вы­годнее передавать чистую энергию с Орбиты на коллекторы энергоемкос­тей материка, чем собирать гифтониевый реактор в планетарных условиях.

• Какой же вы видите выход из данного положения? — Дафф не со­мневался, что один из лучших умов современной науки, человек, который знает о гифтоний больше, чем кто бы то ни было вообще, не сможет отка­заться от соблазна заняться такой сверхсложной проблемой.

• Я считаю необходимым рассмотреть несколько различных вариан­тов, - продолжил Главный Инженер. - Возможно, кто-то сможет с нашей помощью установить оборудование для приема энергии с Орбиты. Воз­можно, кто-то даже сможет создать и поддерживать необходимые для функционирования реактора условия. Возможно, мы предложим некий третий или даже четвертый вариант. В любом случае, эта проблема требу­or серьезного изучения. Полагаю, через несколько месяцев мы сможем сформулировать основные варианты способов ее решения и технические требования к возможностям Убежищ для успешной реализации каждого из них. Затем, на основании ответов сообществ можно будет приступить к подготовке именных программ по энергетизацпн для каждого конкретного Убежища, — Нофф остановился и посмотрел на Даффа: — Как я понимаю, в Убежищах не в курсе обозначившейся ситуации?

— Ты понимаешь верно. Уильям. Мы не можем посеять панику и пре­вратить рынок урана, а заодно и жизнь Подземного Мира в кошмар. Посе­му мы будем вести переговоры с Подземным Миром только на основе кон­кретных предложений по избеганию энергетической катастрофы, -Президент снова отключил автоматику коляски и уперся руками в колеса. На этот раз коляска сдвинулась на целый шаг. Дафф довольно улыбнулся, включил привод и направил коляску в сторону здания Сената. — Присту­пайте к работе, господин Главный Инженер. Ваш челнок стартует через шесть часов, — и, подмигнув Ноффу, совсем не по-президентски задорно до­бавил:

— Пора спасать мир!

— Таким образом, мой дорогой друг, «Пирогов» может существовать до тех пор, пока существует хотя бы один, причем абсолютно любой, сег­мент сети бункера, — Трубецкой положил стило рядом с графической пане­лью и принялся открывать вторую бутылочку Evian.

Арториус внимательно разглядывал сложнейшую структуру, нарисо­ванную профессором. Каким все-таки непостижимо гениальным был мозг великого Серебрякова.

— Но позвольте, Денис Денисович, в таком случае его способности ста­нут весьма ограниченными, ведь емкость и мощность отдельного сегмента сети довольно невелики, — Арториус кивнул в знак благодарности, прини­мая от Трубецкого наполненный Evian стаканчик.

За время лечения лунного инженера у Третьего помощника завязались хорошие отношения практически со всем составом Аналитической группы, и с тех пор Арториус старался бывать в знаменитом подуровне как можно чаще. Он избрал беспроигрышную тактику общения с учеными — беседы об их исследованиях. Увлеченные люди часами посвящали его в мир науки.

Чиновник особенно любил бывать в лаборатории Трубецкого, и не только из-за того, что профессор являлся лучшим мозгом аналитиков, но также благодаря восхитительному, уходящему своими корнями глубоко в эпоху Древних обычаю VIP угощать гостей своими нормами. А нормам Аналити­ческой лаборатории позавидовал бы каждый. Вот и сейчас Арториус бесе­довал с профессором, наслаждаясь лучшим сортом воды в мире, завезенной из Суисс за огромную цену, и знаменитым шоколадом Ромба, стоившим лишь немногим меньше.

— Отнюдь нет, дружище Арториус, тут-то и проявляется во всем своем величии блеск и загадка научного гения Серебрякова. Программный код «Пирогова» не имеет ничего общего ни с одним известным в мире языком программирования. До сих пор нам удалось расшифровать лишь девять процентов древнего алгоритма. Одной из множества еще не раскрытых его загадок, помимо ядра программы, является механизм компрессии данных. «Пирогову» для существования требуется только функционирующий носи­тель. Программа абсолютно автономна, мы уверены, что ее загадочный код включает в себя виртуальный процессор и все остальные элементы, необхо­димые для существования. По своему принципу это самообучающаяся и са­мосовершенствующаяся программа-симбионт. Она совершенно феноме­нальным образом получает доступ ко всем сегментам сети, в том числе и к вновь подключенным участкам, и использует для своей работы любые их ресурсы, распределяя нагрузку настолько виртуозно, что общая производи­тельность сети не несет сколь-нибудь существенных потерь. Поэтому, даже оставив в рабочем состоянии самый малый сегмент сети, мы будем иметь полнофункционального «Пирогова». Снизится только объем баз данных, оставшихся на отключенных сегментах. Минуту, дружище, — подошедший к профессору сотрудник протянул Трубецкому цифровой носитель. Денис Денисович вставил его в приемное гнездо на панели коммуникатора, и че­рез секунду оба ученых склонились над дисплеем, обсуждая одну из много­численных научных проблем.

Арториус протянул руку к стоящей рядом вазочке с шоколадом. Бес­подобная вещь! Сколько же всего чудес доступно Ромбу? Чиновник с на­слаждением разжевал темно-коричневый квадратик. Нет, пожалуй, после приобретения власти на одном переезде в VIР он не остановится. Жить на­до в Ромбе, а возможно, даже на Орбите. Говорят, там нет тяготения, и лю­ди буквально летают по помещениям.

- Арториус, друг мой, мне необходимо заняться весьма важным на­учным вопросом. — Трубецкой на мгновение оторвался от обсуждения. -С вашего позволения я передам вас с рук на руки Татьяне Петровне. Ее диссертация была именно по этой теме, и она с не меньшей компетентно­стью ответит на ваши вопросы, — профессор улыбнулся чиновнику и по­вернулся к Лемешевой, вводившей поправки в какую-то сложную матема­тическую модель, выведенную на стенной экран: Танечка, будьте любезны, расскажите нашему другу о тайнах компрессии Серебрякова.

Стоящая у экрана стройная женщина обернулась и, сверкнув белозу­бой улыбкой, ответила:

— Разумеется, Денис Денисович. Господин Арториус, присаживайтесь поближе, я буду рада вам помочь.

Третий помощник послушно пересел на указанное кресло. В присут­ствии Лемешевой он всегда тушевался и чувствовал себя далеко не так уверенно, как при общении с жительницами Улья. Вечно уставшие от ме­ханической монотонной работы, бледные и невеселые, постоянно спеша­щие после смены в свои жутко перенаселенные кубрики, чтобы успеть сделать все необходимые работы по домашнему хозяйству, они были за­няты своими примитивными мыслями и мало чем отличались от своих мужчин. В Улье даже не было деления комбинезонов на мужские и жен­ские модели. А в редких беседах с представительницами слабого пола Улья интеллектуальное превосходство Арториуса было настолько вели­ко, что буквально подавляло собеседниц. Из-за этого они всегда чувство­вали себя глупо, а чиновник быстро терял к ним интерес. Совсем другое дело — обитательницы VIP. Но даже среди них доктор Лемешева выделя­лась очень ярко. Шелковистое каре густых каштановых волос, бархатная кожа бронзового оттенка, изящные изгибы губ и смелый росчерк бровей, пронзительный взгляд серых глаз и белоснежный комбинезон Аналитиче­ской группы, словно напылённый на миниатюрную точеную фигурку - у чиновника всегда захватывало дух, стоило ему только бросить взгляд на эту женщину. Вот и сейчас Арториус не сразу нашелся, что сказать.

- Что интересует господина Третьего помощника на этот раз? - Леме­шева снова продемонстрировала ослепительную улыбку. — Хочу сразу пре­дупредить, что все тайны программы Серебрякова знает только сам вели­кий Серебряков. Так что прошу не ожидать от меня невозможного, -продолжала улыбаться доктор.

Интересно, сколько ей лет? Двадцать семь? Тридцать семь? Или, мо­жет, сорок семь? Арториус с трудом оторвал взгляд от ее бедер и заставил себя собраться с мыслями. С третьей попытки ему это удалось.

— Денис Денисович упомянул про совершенно феноменальную ем­кость «Пирогова» и способность этой удивительной программы хранить информации во много раз больше, чем тот объем, что она сама занимает на носителе. Как же такое возможно?

Лемешева улыбнулась еще шире:

• Вы не совсем верно восприняли формулировку профессора, госпо­дин Арториус. Кстати, вы так и не сказали мне в прошлый раз, как вас по имени-отчеству? У нас в Отделе не принят столь сухой и безличностный официальный тон, мне было бы удобнее обращаться к вам более естест­венно.

• Возможно, вы не знаете, Татьяна Петровна, но у обитателей Улья нет как таковых фамилии, имени и отчества, — глядя на то, как расшири­лись от удивления глаза Лемешевой, Арториус про себя недобро усмехнул­ся. А что вообще вы в своем Випе знаете про Улей? Живете себе припеваю­чи и купаетесь в роскоши. — Дело в том, что в уровне Улей, по площади сопоставимому с уровнем Вип, проживает более сорока семи тысяч чело­век. Проблема перенаселенности Улья возникла еще двести лет назад, уже тогда было неинформативно использовать для идентификации систему фамилий, имен и отчеств по причине весьма многочисленных совпадений. Поэтому мы отказались, в конце концов, от нее, и вот уже двести лет детей в Улье называют одним, но зато совершенно уникальным именем. Мы да­же ведем базу данных занятых и незанятых имен. Возможно, для урожен­цев Випа наши имена звучат несколько непривычно, зато у нас вы никогда не найдете двух людей с совершенно одинаковыми именами. Так что Арто­риус для меня - это и имя, и фамилия, и отчество вместе взятые. Но вы мо­жете называть меня Арти. Так зовут меня близкие люди, - Чиновник слег­ка выделил последнюю фразу.

• Какая грустная история, ГОСПОДИН АРТОРИУС, мне крайне не­ловко, что я не была осведомлена об этом! — Лемешева, не переставая улы­баться, так же слегка выделила обращение. Третий помощник в глубине ду­ши досадно поморщился.

• Однако давайте вернемся к вашему вопросу, — доктор перешла на серьезный тон, — на самом деле мы не знаем, какой объем занимает «Пирогов». Более того, никто, если можно так выразиться, еще не смог увидеть эту программу целиком. На данный момент точно известно, что с увеличе­нием объема сети вычислительные мощности и скорость аналитической обработки данных «Ппрогова» возрастают, а с уменьшением — понижают­ся. Но все, к чему когда-нибудь «Пирогов» получал доступ, хранится в его памяти и от размеров сети-симбионта уже не зависит.

• Но это означает, что программа должна требовать под себя бесчис­ленные терабайты носителей! — возразил чиновник.

• Вот тут и скрыта одна из многочисленных загадок «Пирогова», -Лемешева покачала головой, — никто не знает не только, как и где, но и в КАКОМ виде он хранит информацию. Мы можем только строить гипоте­зы, одна из которых считает, что программный код великого Серебрякова содержит собственную, уникальную систему компрессии данных, способ­ную разхмещать терабайты информации на площади носителя, вмещающей обычный байт.

• Но это же невозможно! — Арториус подался вперед. — Я, разумеет­ся, не ученый специалист в программировании, но понимаю, что двоичный код не позволяет подобных чудес.

• Дело в том, уважаемый Арториус, — доктор сделала многозначи­тельную паузу, — что «Пирогов» не имеет ничего общего с двоичным кодом.

• Это как так? — чиновник начал опасаться, что нить понимания вы­скальзывает из его рук.

• Вообще-то, это тоже гипотеза, — Лемешева скромно опустила гла­за, — автором которой являюсь я. Я считаю, что так называемым программ­ным кодом Серебрякова, часть которого нам удалось изучить, написано не что иное как всего лишь интерфейс, предназначенный для взаимодействия «Пирогова» с окружающей средой-симбионтом. Сам же «Пирогов» пост­роен на абсолютно неизвестных науке принципах, что и объясняет его по­истине фантастические возможности.

• Невероятно, — в который раз поразился таланту Древнего гения чи­новник. — То есть, правильно ли я Вас понял, если «Пирогову» обеспечить доступ к сети какого-то другого Убежища, мы получим доступ к их техноло­гиям?

• Если быть точнее, «Пирогов» получит.

• А в чем разница?

• «Пирогов» — это мощный аналитический инструмент. Он ни о чем не сообщает сам но себе, он отвечает только на конкретно поставленные во­просы и решает четко сформулированные задачи. Чем менее конкретно оп­ределен круг переменных, тем более долгим будет процесс анализа, — док­тор с грустью вздохнула. — К сожалению, никто не знает, где найти и как заглянуть во внутренние базы данных «Пирогова». Можно только мечтать о том, какие тайны скрыты в них, — Лемешева достала из низкотемпера­турного шкафа бутылочку Evian, разлила ее по стаканчикам и протянула один из них чиновнику.

«Да они просто купаются в ней, — в который раз кольнула зависть Ар­ториуса. — Я получаю одну такую раз в смену, а купить ее я и вовсе бы не ре­шился. А они тут у себя, похоже, ее даже не считают». Элита бункера обес­печивалась по-элитному. Третий помощник почувствовал свою ущербность. Ну уж нет, в своей области я такой же талант, как и они в своей. Я это еще докажу. Они все еще удивятся. Все! Абсолютно! Арториус подавил вспыш­ку гнева и взял себя в руки.

Характеристики

Список файлов книги