91327 (679871), страница 4
Текст из файла (страница 4)
Свою врачебную практику Пирогов рассматривал не как источник дохода, а как помощь страждущим и материал для изучения происхождения болезней, для борьбы с ними.
В труде Пирогов был неутомим. Кроме многочисленных и сложных обязанностей по Медико-хирургической академии. Николай Иванович взял на себя в Петербурге много других работ. Он был директором инструментального завода военно-медицинского ведомства — руководил научной стороной изготовления и усовершенствования инструментов для всех хирургических учреждений страны. Был бесплатным консультантом во всех крупных больницах и лечебницах столицы. Деятельно работал в учебных медицинских советах и комиссиях военного и гражданского ведомств. Составлял программы преподавания по медицине для университетов и других учебных заведений, правила для экзаменов врачей и студентов и т. п. Часто исполнял поручения военного ведомства по инспектированию госпиталей в различных концах страны — от Финляндии до Кавказа.
Пирогов был одним из глазных и самых видных деятелей научной и практической медицинской жизни тогдашней России. Популярности Николая Ивановича содействовали его многочисленные слушатели, восхищавшиеся разнообразными талантами своего профессора. На лекции Пирогова приходили не только студенты тех курсов академии, которым полагалось сдавать экзамены по его предметам, но слушатели всех других отделений. В Медико-хирургической академии в часы лекций Николая Ивановича пустовали аудитории других профессоров. По их жалобам начальство предписало студентам посещать лекции Пирогова и практические занятия у него только в часы, свободные от других лекций. Научная деятельность Пирогова в петербургский период его профессуры была так же значительна, как и в Юрьеве. За это время Николай Иванович сделал 69 научных сообщений в столичном обществе практических врачей. Кроме этого общества, Николай Иванович делал научные доклады в Пироговском кружке. Это было частное собрание нескольких наиболее видных по положению и научным заслугам петербургских врачей, объединившихся вокруг молодого профессора Медико-хирургической академии и назвавших свой кружок его именем. Согласно протокольным записям кружка, он имел за шесть лет сто заседаний. Николай Иванович не был только на последних шести заседаниях за отъездом в 1854 году в Крым. Он сделал в кружке 141 доклад на самые различные темы из всех отделов медицины. Другие участники кружка не были так продуктивны: самый работоспособный из них сделал в кружке 82 доклада.
В академической клинике Пирогова, по данным историка его кафедры, было произведено за 1843—1854 годы 1140 хирургических операций, в среднем по 104 операции в год, с подробными научными описаниями их. Кроме того, лично Пироговым или под его руководством произведено много тысяч операций в Обуховской и других столичных больницах,
где он был консультантом. Сам Николай Иванович произвёл за эго время около 12 тысяч вскрытий трупов с подробным описанием каждого.
За время своей петербургской научно-исследовательской и преподавательской деятельности Пирогов напечатал несколько капитальных трудов и много небольших по объёму, весьма содержательных монографий и журнальных статей.
Из основных трудов Николая Ивановича в период его петербургской профессуры первым стал печататься «Полный курс прикладной анатомии человеческого тела с рисунками. Анатомия описательно физиологическая и хирургическая». Курс не был закончен печатанием вследствие банкротства издателя. Не дошла до нас и рукопись Пирогова.
Пять тетрадей «Прикладной анатомии» (25 листов рисунков с текстом) было представлено в 1844 году в Академию наук, на конкурс по присуждению Демидовских премий. Отзыв о сочинении дали академики эмбриолог КМ. Бэр и зоолог Ф. Ф. Брандт. Они писали, что труд Пирогова даже в неоконченном виде представляет большую научную ценность и превосходит по значению новейшие зарубежные работы такого рода.
Чрезвычайно важна одна, подчёркнутая авторами академического отзыва, особенность рассматриваемого труда. Пирогов, «не довольствуясь одними догадками, попал на остроумную мысль, заморозив отдельные части тела в разных положениях, распилить суставы, чтобы тем точнее определить и изобразить положение костей». Академические рецензенты, конечно, не могли знать, что в этом приёме заложено основание позднейшему гениальному труду Пирогова — «Топографической анатомии». «Прикладная анатомия» была премирована.
В 1846 году медицинский департамент издал новый труд Пирогова — «Анатомические изображения человеческого тела, назначенные преимущественно для судебных врачей», с атласом из шести литографированных таблиц. В 1850 году издание было повторено и в 1856 году выпущено в третий раз.
Работая в петербургских клиниках и госпиталях, Пирогов всегда думал о находящихся на его попечении больных, заботился об излечении их, об уменьшении их страданий во время операций. Как профессору Медико-хирургической академии, Николаю Ивановичу приходилось иметь дело с военнослужащими— офицерами и солдатами. У него возникла мысль о необходимости облегчить положение раненых и больных воинов на полях сражений, где врачебное дело было в ту пору поставлено плохо.
Сильно занимал Николая Ивановича вопрос об изыскании обезболивающего средства при операциях. Знаменитый французский учёный хирург Вельпо говорил, что устранение боли при операциях — химера, о которой непозволительно даже думать. «Режущий инструмент и боль, — заявлял он, — понятия неотделимые одно от другого в уме больного». Но Пирогов относился к больным не формально. Пытливый ум и великое любящее сердце подсказывали ему, что применение при операциях обезболивающих средств будет огромным благодеянием для страждущего человечества вообще и для личного состава армии — в особенности.
Пирогов занялся в своей госпитальной клинике исследованием действия эфира при хирургических операциях. Он изучил влияние эфира на животный организм и произвёл ряд весьма тщательных опытов над собаками. Испытал действие эфира на себе самом, а затем произвёл 50 операций под эфирным наркозом на людях. Работая с эфиром, Пирогов, кроме прежнего способа введения эфира в организм человека (через рот), придумал новый способ. Он изобрёл также два прибора для наркоза: по старому способу и по своему, новому. Опыты Пирогова привлекали внимание всей России: в газетах и общелитературных журналах печатались сообщения о его открытии.
Медицинский совет создал специальную комиссию из авторитетных врачей для выяснения вопроса в официальном порядке. Комиссия представила доклад, в котором признавала важность пироговского метода «как его изобретательному уму принадлежащее открытие». И добавляла: «первенство открытия у нас должно относиться к чести нашего неутомимого оператора». Но Пирогову ещё много пришлось бороться с чиновничьей косностью, пока он добился широкого и повсеместного применения «благодетельного способа для дальнейшего служения на пользу человечества».
Своё служение человечеству Николай Иванович рассматривал, в первую очередь, как служение Родине, её славе, её величию. В 1847 году он опубликовал несколько статей в общих и специальных журналах и отдельную книгу о результатах своих лабораторных исследований и "госпитальных опытов применения эфира. В одной статье Николай Иванович писал: «Россия, опередив Европу нашими действиями при осаде Салтов, показывает всему просвещённому миру не только возможность в приложении, но неоспоримо благодетельное действие эфирования над ранеными, на поле самой битвы. Мы надеемся, что отныне эфирный прибор будет составлять точно так же, как и хирургический нож, необходимую принадлежность каждого врача во время его действия на бранном поле. Мы надеемся также, что усилия наши распространять между здешними врачами благодетельный способ эфирования будут приняты ими с живым участием для дальнейшего служения на пользу человечества».
После опубликования клинических исследований по наркозу Пирогов получил возможность проверить свои наблюдения на Кавказе, в обстановке войны.
Поездка Николая Ивановича на театр военных действий длилась свыше двух месяцев. Кроме своей основной задачи — выяснить возможность применения эфира на поле сражения, — он изучал различные стороны военного дела с точки зрения лечения больных и раненых воинов. Результатом этой поездки был первый из классических трудов Пирогова по военно-полевой хирургии — «Отчет в путешествии по Кавказу...» «Отчет» был напечатан в 1848 году в специальном медицинском журнале и в следующем году вышел отдельной книгой в двух изданиях: русском и французском.
По выходе «Отчета» из печати рецензии на эту книгу появились также в общелитературных журналах. Отмечался её научный интерес и говорилось о художественном описании Кавказа. Большую статью посвятил «Отчету» критик «Отечественных записок». «В русской литературе,— писал он,— богатой прекрасными поэтическими произведениями, вдохновлёнными кавказской природой, немного учёных книг о Кавказе, которые по обилию фактов, разнообразию сведений и общедоступности изложения могли бы сравниться с этим важным, вполне замечательным трудом нашего известного хирурга».
В главе об анестезировании на поле сражения Николай Иванович пишет: «Несмотря на все эти трудности, соединённые с военными действиями в Дагестане, благодетельная мысль была нами в первый раз осуществлена вполне в нынешнюю экспедицию. Возможность эфирования на поле сражения неоспоримо доказана. Теперь, употребив анестизирование более нежели в шестистах случаях по разным способам, различными средствами и при различных обстоятельствах, я нахожу себя вправе из собственных моих опытов сделать положительные заключения о практическом достоинстве этого средства. На поле сражения я употреблял для анестезирования один только эфир».
В нашей Советской Армии эфир с успехом применялся в качестве обезболивающего средства при хирургических операциях. Профессор А. М. Заблудовский писал незадолго до Великой Отечественной войны: «Как показал опыт последних военных столкновений... эфир полностью себя оправдал, и к хлороформу никто не прибегал».
То же было и во время Великой Отечественной войны 1941—1945 годов. Применение Пироговым наркоза в условиях военно-полевой деятельности является действительно бессмертной заслугой, писал во время войны Главный хирург Советской Армии академик Н. Н. Бурденко.
Пирогов вводил оперируемому эфир при помощи изобретенного им самим прибора, с которым было очень удобно работать в тогдашних условиях. Главное достоинство этого прибора заключалось, как подчёркивал Николай Иванович, в том, что он не причинял больному беспокойства.
Кавказские наблюдения привели Пирогова к другому нововведению, полезному для раненых воинов. «Я принялся, — сообщает он в одном автобиографическом письме 1880 года,— за приспособление моей неподвижной гипсовой повязки на поле сражения». В своей классической книге «Начала общей военно-полевой хирургии» Николай Иванович пишет о том же: «Я в первый раз увидал у одного скульптора действие гипсового раствора на полотно. Я догадался, что его можно применить в хирургии, и тотчас же наложил бинты и полоски холста, намоченные эти» раствором, на сложный перелом голени. Успех был замечательный. Повязка высохла в несколько минут; косой перелом с сильным кровяным подтёком и прободением кожи (острым концом верхнего отломка большеберцовой кости) зажил без нагноения и без всяких припадков. Я убедился, что эта повязка может найти огромное применение в военно-полевой практике, и потому опубликовал описание моего способа, стараясь сделать его как можно более доступным».
Много лет спустя Пирогов с гордостью писал, что анестезия (обезболивание) и гипсовая повязка были введены в военно-полевой практике русских госпиталей раньше, чем в других странах.
Пирогов учил осторожному обращению с этим средством, требовал внимательного отношения врачей к наложению гипсовых повязок. «Всё зависит от того, как и когда она будет наложена, — писал Николай Иванович. — Беда в том, что не все хирурги умеют хорошо наложить гипсовую повязку, а потом обвиняют повязку же, а не самих себя». Дальнейшее развитие этого средства шло по линии, указанной Пироговым.
В наши дни гипсовая повязка Пирогова является одним из основных способов лечения при переломах конечностей. Об этом пишут авторы общих руководств и специальных исследований по «военно-полевой хирургии.
Известно, какое мощное средство имеет в наше время в медицине метод переливания крови. Не то было сто лет назад. Но Пирогов и тогда уже пользовался в клинической практике переливанием крови как целебным лекарством. В одном из сообщений 1847 года Медицинскому совету об открытом им способе эфирования при хирургических операциях Николай Иванович говорит о своём приборе для трансфузии (переливание крови). Этим делом Пирогов интересовался также во время поездки на театр войны 1877—1878 годов. В его классической книге «Военно-врачебное дело...» уделено место и вопросам трансфузии, результатам переливания крови раненым воинам до и после хирургической операции.
Пирогов никогда не замыкался в круг одной какой-либо специальности. Он интересовался медицинской наукой во всём её многообразии, служил страждущему человечеству в самых различных областях. Еще по пути на Кавказ ему пришлось наблюдать в разных местах вспышки холерной эпидемии. Вскоре по его возвращении в Петербург, в 1848 году, эпидемия разразилась в столице. Николай Иванович образовал в своей клинике особое отделение для холерных больных. В течение шести недель он сделал около 800 вскрытий. Результаты своих наблюдений изложил в нескольких работах о патологической анатомии азиатской холеры. Главнейшее из них — исследование под названием «Патологическая анатомия азиатской холеры» (1849 год).
Исследование о холере было представлено в Академию наук на Демидовский конкурс 1851 года. В отчёте академии о присуждении Демидовских премий указывается, что задача Пирогова, взятая на себя, — «одна из самых трудных». Она «требует от наблюдателя сверх неутомимого пристального вглядывания в болезнь, ещё необыкновенной силы характера и ничем не нарушимого хладнокровия». Но подготовленный к такому делу исследователь «проникнет далее других в самые сокровенные тайники» болезни. «Это в полной мере можно сказать о сочинении Пирогова, именем которого уже не впервые украшаются летописи Демидовского конкурса».
При обработке своего труда Пирогов использовал методы химического исследования. Как заявляет рецензент Академии наук, Николай Иванович выполнил это «с той же самой деятельностью и настойчивостью», которым читатели привыкли «удивляться» во всех его трудах.
О приложенном к тексту атласе в 16 таблиц большого формата автор разбора пишет, что здесь Пироговым и работавшими под его «собственным надзором» художниками Мейером и Теребеневым достигнута «крайняя степень совершенства».
Подлинные рисунки к пироговскому атласу азиатской холеры сохранились до наших дней. Получивший их от вдовы профессора С. С. Боткина и передавший в ленинградский музей Пирогова профессор Ф. И. Валькер удостоверяет, что эти рисунки, имеющие почти столетнюю давность, поражают живостью своих красок и необычайной художественностью исполнения.
Венцом петербургских анатомических исследований Пирогова является его классическая «Топографическая анатомия», называемая по изобретённому её автором методу «Ледяной анатомией».
«Топографическая анатомия» вся построена на исследовании замороженных трупов. Здесь Пирогов проявил гениальность учёного, творческую фантазию мыслителя, изобретательский талант новатора, тонкую наблюдательность художника. Сам Николай Иванович оставил в «Дневнике старого врача» интересное заявление о роли фантазии в научном творчестве: «Без фантазии и ум Коперника и Ньютона не дал бы нам мировоззрения, сделавшегося достоянием всего образованного мира, Ничто великое в мире не обходилось без содействия фантазии».
Исследование Пирогова начато печатанием в 1851 году и закончено в 1859 году. Выходило оно частями в виде атласа на листах большого формата, с отдельными тетрадями объяснительного текста. Четырёхтомный атлас состоит из 224 таблиц, на которых представлено 970 распилов в натуральную величину, рисованных художниками под наблюдением автора. Объяснительный текст — на латинском языке— состоит из четырёх тетрадей большого книжного формата.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
