131731 (593644), страница 3
Текст из файла (страница 3)
Исследования когнитивной сложности показывают, что более «когнитивно-сложные» индивиды обнаруживают более высокую терпимость к противоречиям, в большей степени способны проявлять эмпатию (смотреть на мир глазами других людей), более открыты новому опыту [46]. Дженис и Менн, говоря о сбалансированности и оптимальности взаимодействия человека и проблемной ситуации, вводят понятие «вигильный стиль принятия решения», который, по своей сути, является вариантом проявления когнитивной сложности. Данный стиль предполагает «достаточно эмоционально пробужденную личность, мотивированную на решение основных интеллектуальных проблем, но не настолько погруженную в эмоции, чтобы это мешало разуму [4, с 56]. Таким образом, можно сказать, что понятие когнитивной сложности тесно смыкается с концепцией интенциональности и может быть противопоставлено когнитивной жесткости или диффузности мышления, которые обуславливают ограниченный выбор вариантов поведения, защитное избегание актуальной ситуации, конфликтную негибкость в осмыслении себя и действительности.
Помимо сознательного (осмысленного) отношения человека к действительности, уровневая организация смысловой системы личности должна отражать социальную сущность человека. Б.С. Братусь называет отношение к другому человеку «тем самым общим критерием, водоразделом, отделяющим собственно личностное в смыслообразовании от неличностного, могущего быть отнесенным к иным слоям психического отражения»[10, с. 100]. «Реальный способ отношения к другому человеку, другим людям, человечеству в целом» выделяется Б.С. Братусем в качестве психологического критерия смыслового развития личности и используется в разработанной им классификации смысловых уровней[11, c. 292]. Однако такой подход предполагает наличие определенных этических стандартов, социальных норм и моральных ценностей, которые являются отражением культуры определенного социального слоя, национальной и религиозной принадлежности, политической системы и исторического момента.
Кроме того, данный критерий не отражает контекста ситуации (культурно-исторических условий), в которой человек осуществляет это отношение, и не обнаруживает такого качества смысла, как интенциональность. В понимании интенциональности мы исходим из определения данного феномена как первичной смыслообразующей устремленности сознания к миру, смыслоформирующего отношения сознания к предмету, предметной интерпретации ощущений [54, c. 188]. Это направленность чувственного сознания индивида на элементы объективной реальности, в том числе и на личность другого человека, на его мир, на процесс и результат своей деятельности относительно других людей. Иными словами, это внутренняя свобода, основанная на способности принимать решения в ситуации выбора и реализовывать их. Только свободный человек может помочь освободиться другому человеку. Феномен интенциональности предполагает прежде всего наличие ее субъекта. Именно через интенциональность отношение к другому человеку приобретает форму Буберовской схемы «Я – ТЫ». Соответственно, для осмысленного понимания мира другого человека (и, соответственно, понимания его личностных категорий добра и зла, норм, ценностей, счастья и смыслов) необходима четкая идентификация себя как субъекта этого отношения. Вслед за Н. Смитом мы полагаем, что субъект-объектное отношение возможно только в специфическом контексте, различные компоненты которого, «участвующие в психологическом событии, содержат в себе потенциал, или реализационные факторы, обеспечивающие переход на более высокий уровень обстоятельств, из которых складывается психологическое событие»[53, с. 19].
В этой связи актуальным является положение Г. Дюпона о том, что личностная автономность как умение согласовывать мораль окружающей среды и индивидуальные нравственные нормы выступает способностью индивида осуществлять отношение «общего – особенного – уникального» на всех уровнях психологической реальности[62]. Следовательно, для осмысленного отношения к другим людям у субъекта этого отношения должен быть сформирован определенный уровень идентичности, благодаря которой человек регулирует свои отношения с окружающей действительностью с учетом ситуации.
Е.П. Белинская и О.А. Тихомандрицкая отмечают, что «и в философском, и в общепсихологическом, и в социально-психологическом плане решение вопросов о природе человека, о взаимосвязи социального и индивидуального всегда связано с проблематикой «Я»[7, с. 211]. Такие концепты, как самосознание, «Я», самость, self, Я-концепция, образ Я, самоидентичность и другие обозначают субъективную реальность. Э. Эриксон рассматривал идентичность как сущность индивидуальности человека в контексте общества и требований культуры, выступающей центральным звеном в структуре «Я»[68]. Поскольку субъективная реальность является смысловым полем личности и человека в целом, то целесообразно выделить «идентичность» и схожие с ней понятия в качестве критерия, определяющего уровни системы личностных смыслов.
Существенным компонентом образа «Я» является жизненная перспектива личности. Еще Н.А. Бернштейн указывал на невозможность исследования личности вне контекста его субъективного времени: «Эволюция взаимоотношений пространственных и временных синтезов с афферентными и эффекторными системами соответственных уровней складывается существенно по-разному. На уровне С (уровень пространственного поля) они образуют объективированное внешнее поле для упорядоченной экстраекции чувственных восприятий. На уровне действий они создают предпосылки для смыслового упорядочения мира, помогая вычленению из него объекта для активных манипуляций. Так, из афферентации вырастает объективное пространство, из пространства – предмет, из предмета – наиболее обобщенные объективные понятия. Наоборот, временные синтезы на всех уровнях стоят ближе к эффекторике. На уровне синергий они влиты в самый состав движения, воплощая его ритмовую динамику (время выступает как ритм, временной узор). На уровне пространственного поля они определяют скорость, темп, верное мгновение для меткого, активного реагирования. На уровне предметного действия время претворяется уже в смысловую связь и цепную последовательность активных действий по отношению к объекту. Из эффекторики вырастает таким путем субъективное время; из времени – смысловое действование: из последнего на наиболее высоких уровнях поведение; наконец, верховный синтез поведения – личность или субъект» [9, с. 126]. Кроме того, именно ощущение времени жизни позволяет говорить о наличии в ней смысла. Г. Эленберг утверждает, что понять то, что называется смыслом, невозможно независимо от чувства переживаемого времени. «Искажение чувства времени – это естественный результат искажения смысла жизни»[67, с. 216].
Способность индивида актуализировать разные содержательно-смысловые грани субъективных образов является показателем его личностного развития и уровнем идентичности. Э. Эриксон в качестве одной из характеристик психосоциального кризиса выделял особое «диффузное» переживание времени: человек становится не способен ориентироваться в своей жизни, в связной перспективе настоящего, прошлого и будущего[68]. Период выхода из кризиса, по Э. Эриксону, знаменуется напряженным переживанием времени, доверием себе в планировании будущего, желанием интенсивных вкладов в свою перспективу. Л. Лакманн описывает итог идентичности как временную структуру, представляющую собой синтез субъективного и биографического времени, переживаемых как основные смыслы в конструировании и реконструировании целостного хода жизни. П. Вайнрих определяет идентичность как целостность самосозидания, в которой то, как человек конструирует себя в настоящем, выражает преемственность между тем, как он конструировал себя в прошлом, каким он надеется стать в будущем[5].
Для разных возрастных групп становление идентичности характеризуется доминированием ценности будущего или прошлого, при этом происходит перетекание времени жизни из менее ценной его составляющей в более ценную. Направление этого субъективного перераспределения времени связано со степенью реализованности жизненных смыслов на разных этапах жизни и наличием перспективы в будущем. В периодизации переживания времени, предложенной Е. де Гриффом, годовалый ребенок живет настоящим, в три года ребенок ориентируется в часах, в четыре он ощущает понятие «сегодня», а в пять появляется континуум «вчера–сегодня–завтра». Восьмилетний ребенок ориентируется в неделях. К пятнадцати годам единицей времени является месяц, а сорокалетний человек считает в годах и десятках. Г. Элинберг справедливо отмечает по этому поводу, что люди в разной степени интересуются своим прошлым и будущим [67, с. 201-237]. Этот факт в большей степени обусловлен смысловой насыщенностью времени. Таким образом, специфическое переживание времени является определенным состоянием, выражающим отношение индивида к смыслам прошлого, настоящего и будущего. Несомненно, что такое состояние возможно только в настоящий момент, однако то, что было ценным для человека в прошлом, остается для него реальностью, также в субъективной реальности человека присутствуют определенные ожидания и планы. Наличие в настоящий момент свободного структурирования временных аспектов субъективной реальности говорит о целостности самой личности, переживающей это состояние. С.Л. Рубинштейн отмечал, что «всякая временная локализация требует умения оперировать временной схемой или «системой координат», выходящей за пределы переживания»[50, с. 252].
Таким образом, можно сделать вывод о том, что понятия «идентичность», «когнитивная сложность» и «временная перспектива» находятся в неразрывном единстве и обуславливают смысловое отношение человека к окружающей действительности. В то же время, данное отношение следует рассматривать в контексте конкретной жизненной ситуации. Любое изменение ситуации может изменить характер взаимосвязи между составляющими компонентами этого отношения.
Основываясь на вышеперечисленных аспектах организации системы личностных смыслов, мы попытаемся описать ее уровневую структуру (см. приложение. 1).
Первым уровнем в такой системе является уровень биологически обусловленных смыслов. Они возникают на базе ощущений и обуславливают функционирование организма и его реакции на физическое воздействие окружающей действительности. Здесь смыслы представлены как неосознаваемые медиаторы биологической адаптации организма к изменениям окружающей среды. Несомненно, этот уровень смыслов нельзя назвать личностным, поскольку эти смыслы обусловлены не личностью, или человеком, а самой природой жизни всего живого. Кроме того, в данном случае невозможно говорит о каком-либо уровне когнитивной сложности, поскольку еще не сформирована структура сознания и отсутствуют конструкты. Вследствие этого невозможно говорить и о временной перспективе. Реакции организма на раздражители окружающей действительности протекают только «сейчас», они не имеют под собой осознанных опыта и целей. Если они и осознаются, то это происходит «потом», на более высоком уровне, и их осознавание, скорее, носит характер интерпретации, чем осмысления. Следует согласиться с Б.С. Братусем, относящим биологически обусловленные смыслы к доличностному уровню[11]. Это, скорее, предсмыслы, строительный материал, на основании которого возникает ощущение реальности. А.Н. Леонтьев определял биологический смысл как «смысл в себе», главной характеристикой которого является неконстантность. Это начальная стадия развития: «…основное изменение, скачок в развитии есть превращение инстинктивного смысла в сознательный смысл – превращение инстинктивной деятельности в сознательную деятельность» [34, с. 209]. Однако уже здесь смыслы обуславливают первичное разделение «Я» и «не Я». Таким образом, уровень биологических смыслов во многом определяет первичную интерпретацию ощущений и является базовым для возникновения потребностей, драйвов, мотивов.
На втором уровне смыслы носят индивидный характер и отражают потребностную сферу личности. Это еще слабоосознаваемые образования, которые выражают отношение мотива к цели. В качестве целей, мотивирующих это отношение, выступают желания, элементы предметного мира и ограничения социального окружения. Отношения к элементам действительности строятся на определенных знаниях, которые носят характер представлений, а сами элементы реальности предстают в сознании в номинативной форме. Смыслы данного уровня характеризуются низкой когнитивной сложностью. Конструкты представлены либо жесткими стереотипными понятиями, клише, строящимися на смысловой связи двух (максимум трех) значений, либо понятийной путаницей. В силу вышесказанного, смыслы носят исключительно ситуативный характер, поскольку отражают удовлетворение потребностей. Временные рамки обуславливаются контекстом ситуации, смыслы локализуются либо в «настоящем», либо в «недалеком прошлом». Этим обуславливается и основная функция смыслов этого уровня – адаптация индивида к окружающим условиям социальной действительности. Однако, в силу накопленных знаний об объективной действительности и субъективных потребностях, а также способах их удовлетворения, смысловые связи постепенно генерализуются и приобретают характер значений. В определенных ситуациях отношения индивида и действительности приобретают характер значимости, что позволяет человеку дифференцировать себя от окружающей действительности и чувствовать себя субъектом этих отношений.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
