3527-1 (588716), страница 2
Текст из файла (страница 2)
Теперь он уже не только ждал встреч, он постоянно думал о ней, общение с княжной стало просто потребностью и приносило облегчение его измученной печалью и сомнениями душе: он очень сильно был привязан к брату, любил его и был потрясен его кончиной почти накануне женитьбы на датской принцессе Дагмар. Справиться с внезапностью потери, смириться с болью ее ему было тяжело. Он справлялся, в силу воспитания, в силу глубокой христианской веры своей, но с трудом! А Мария была, пожалуй, единственным человеком, кто принял к сердцу, непритворно и искренне такое неожиданное, огромное горе, свалившееся на только с виду могучие, несокрушимые плечи Александра.
( *Подмосковный дворец – усадьба, личное имение императрицы Марии Александровны, оставленное ею в наследство младшему сыну – великому князю Сергею Александровичу. – С. М.)
Она - то ведь знала не понаслышке, что это такое – терять дорогих тебе близких!
С Марией было вообще всегда - просто. Она умела молчать, умела угадывать мысли с полуслова, умела ободрить всего лишь улыбкою или взглядом. Впрочем, также умела она и подчеркнуто равнодушно пройти мимо, едва заметно пожав плечом, и от запаха ее духов у Наследника вдруг начинала сильно кружиться голова и он чувствовал себя несколько странно: и взволнованно и растерянно. Он не задавал себе прямого вопроса - любовь ли это, просто ли боль одинокой души или же - чувственное вполне естественное волнение молодого тела при виде прелестной девушки. Он лишь искал ее общества стремился стать ее другом, и это начинали замечать при Дворе и в свете.. Несколько нечаянных встреч и прогулок в Царском и Петергофе, ежевечернее визави за карточным столиком на вечерах императрицы, и Александр, благодаря злоречию света уже имеет объяснение с щепетильной и вспыльчивой Мама, находящей такое поведение «неприличным».
И ему, конечно же, ничего не оставалось, как подчиниться воле матери – Государыни.
19 июня 1865 года, как обычно, Цесаревич увиделся с М.Э. вроде бы случайно, на живописной, так называемой «Английской» дороге, ведущей из Царского села в Павловск. Он был верхом она ехала в экипаже, с попутчицей – гувернанткой. Разговор вели по – русски, чтобы не поняла старая мисс. Тщательная запись этой встречи осталась в дневнике цесаревича. Из нее явствует, что решительное объяснение состоялось во время внезапного ливня, под деревом, где они решили укрыться, прекратив прогулку. «Я сказал ей, что мы больше не можем оставаться в таких отношениях, как были раньше, что во время вечерних собраний мы не можем сидеть вместе, потому что это только дает повод к разным нелепым толкам и сплетням. Княжна сказала, что совершенно с тем согласна, что она в отчаянии, и не знает, что делать!» …
Александр с горечью повествовал далее:
«Как мне ни грустно было решиться на это, но я решился. Вообще, в обществе будем редко говорить с нею, а если придется, то – о погоде или каких – нибудь предметах более или менее неинтересных. Но наши дружеские отношения не прервутся, и если мы увидимся просто, без свидетелей, то будем всегда откровенны.»
Несколько последующих дней после «дождливого объяснения» цесаревич и Мещерская не виделись вовсе. Придворные сплетни начали понемногу утихать. Хранительницей тайны наследника и княжны являлась неизменно Александра Васильевна Жуковская., в тяжелые минуты помогавшая им: передавала письма, приветы, записочки, договаривалась о мимолетных встречах, словом, терпеливо курсировала между влюбленными, миря их, когда вспыхивали кратковременные размолвки, недоразумения, столь естественные в весьма напряженной обстановке, что постоянно царила вокруг нечаянно полюбивших друг друга наследника и скромной фрейлины. Наконец, 27 июня, цесаревич увиделся с Мещерской на обедне в дворцовой церкви, а затем – на завтраке у императрицы. По окончании трапезы Мария улучила удобный момент и подарила Александру небольшую фотографию в серебряном квадрате паспарту, где она была изображена в экипаже вместе с подругой, Сашей Жуковской. Подарок не мог, пожалуй, вызвать никаких сплетен, это было не камерное фото, но вот надпись:
« В воспоминание последнего дня в милом Царском»!
Наследник поспешил спрятать фото подальше от любопытных взоров, а в дневнике в тот день записал: «В девять с четвертью был вечер у МамА, все почти играли в карты, я сочинял стихи и страшно скучал и грустил по М.Э., которая не была приглашена.»
Впрочем, лето было уже в разгаре и для скуки и тоски времени почти не оставалось: в эту пору у мужской половины романовской семьи были обычные, суровые, чисто мужские заботы – военные сборы, традиционно проходившие в Красном Селе под Петербургом.
Здесь всегда проводились учения, смотры, парады частей гвардии, разбивались военные лагеря, устраивались состязания в стрельбе и вольтижировке. Поздно вечером, после очередного многоверстового марш - броска во главе отряда кирасир или уланов, после изнурительных состязаний в конной выездке, Александр замертво падал в своей палатке на походную постель. Писать дневник не было сил. За несколько минут перед тем как окончательно провалиться в сон, он успевал лишь подумать о том, а действительно ли Мария Мещерская любит его, и успеть признаться себе, что он не знает точного ответа на этот вопрос . Ведь они даже ни разу толком не объяснились!
Так вот, терзаясь сомнениями и неопределенной, смутной, тоской, ничего не зная о тайнах сердца Марии – слишком хорошо умела она скрывать свои чувства от всех, и от самой себя, прежде всего! – уехал Александр на несколько дней - навестить мать в подмосковное Ильинское. Уезжая, попросил наставника - опекуна, графа Перовского, показать Жуковской и Мещерской его комнаты в Александровском дворце Царского Села. Граф исполнил указания Наследника и провел молодых фрейлин по его личным покоям: кабинет, библиотека, спальня.. Девушки были в восторге от увиденного. Мария сказала, что у хозяина есть вкус, и что его апартаменты ей очень понравились. Александр был польщен и впервые в жизни почувствовал себя интересным просто, по – человечески, личностно, а ни как – наследник великой державы, «царственная кукла»!
В сентябре, в Ильинском, у Мама, справляли панихиду по милому брату – это был первый день рождения Никса , который отметили горестными слезами, без него, втайне надеясь, что следит с Небесной высоты и благословляет их за память сердечную. В дневнике Александра появилась тогда грустная и печальная запись, знаковая в его судьбе:
«Плакал, как ребенок, так сделалось грустно снова, так пусто без моего друга, которого я любил всех более на земле и которого никто на свете мне заменить не может, не только теперь, но и в будущем. С ним я разделял и радость, и веселье, ничего от него не скрывал, и уверен, что и он от меня ничего не скрывал. Такого брата и друга никто из братьев мне заменить не может, а если и заменит его кто, отчасти, то это - Мать или будущая моя жена, если это будет милая Dagmar!»
Принцесса Датская мелькнула перед Наследником в туманной грезе, но полной уверенности в том, что греза станет явью – не было: Царственная Дама из северной земли , как бы завещанная ему умирающим Никсом, обитала где - то далеко, словно - на другой планете, а М.Э. – веселая, живая, теплая, земная, - была совсем рядом, казалось, лишь протяни руку и – коснешься!
Черная печаль вообще не свойственна молодости, она не покоряет ее надолго, да и есть в таком «покорении», если оно вдруг случается, что то жуткое, противоестественное, больное, ведь слишком много еще для молодости неизведанного, непрочувствованного, интересного, манящего… И она, молодость, властно брала свое. Мир по прежнему манил Александра, несмотря на горестные и серьезные раздумья. Манила к себе и радость предстоящих встреч с Марией. Они, разумеется, не могли бы видеться часто, все больше - писали друг другу теплые, дружеские письма, где что то сквозило на грани огня, игры, шутки, правды, признаний, отчаянья, улыбки…
Он ждал встреч. Он жаждал теплоты ее писем, строк. Улыбок, мимолетных касаний, тайных, условных знаков, а без них его упорно охватывало чувство ненужности и не уютности, холодное, тягостное..
«Сегодня опять несчастный день, не виделся совсем с М.Э.», - записал цесаревич в дневнике 18 сентября 1865 года. Не видя Марии – тосковал несказанно. А увидев, вспыхивал и радостно трепетал, хотя встречи больше все были на людях и – в молчании. Горько было Александру признаваться самому себе еще и в том, что отнюдь не каждая из них, встреч, радовала теперь! Ему все больше не хватало ее внимания, подтверждения ее заинтересованности в нем. Княжна же вдруг могла за весь вечер ни разу на него не взглянуть, демонстративно беседовать с кем – нибудь другим, и, уходя, даже не повернуть головы в его сторону. Раньше этого он не замечал. Теперь ему будто бросали вызов, дразнили, играли им, как кошка с мышью. Он, в отчаянии, тоже решался было играть, но – недолго, выходило - плохо, и первое же теплое письмо или тихое объяснение гасило тотчас смешную, нервную размолвку.
Помогала, как всегда, верная, веселая, неунывающая Саша Жуковская – внезапный предмет горячей симпатии его брата Алексея. Симпатия сия удивляла несказанно, но как то вовремя приключилась, и была на руку двум влюбленным – круг сочувствующих и понимающих теперь не был столь узок, слава Богу!
Алексей ласково поддразнивал, пенял, в чем то и - поддакивал . А все чаще вздыхал огорченно: какое счастье может быть у царских детей, какое будущее, кроме - порфироносного, какая любовь?! Кроме династических обязательств – ничего не ждет их, и надо бы, чтобы брат цесаревич на сей счет не заблуждался! Александр и не думал заблуждаться. Он и сам прекрасно понимал невозможность будущего с «милой Дусенькой – М.Э.» , что им никогда не суждено быть вместе, более того, он в любой момент может потерять Марию, поскольку сам себе никак не принадлежит, а ее могут просватать, она выйдет замуж, и он ее не увидит более: замужние дамы не оставались при дворе во фрейлинах!
И что, вообще, может он предложить Марии, как может удержать ее?! Такая милая девушка, как она, несомненно, имеет полное право на выбор Судьбы и должна устроить свое семейное счастье.
Семейное счастье.. С кем же?! Раз у него появилась пылкая мечта: познакомить ее с кем нибудь из своих друзей, но старания сыскать княжне жениха ни к чему не привели: едва она начинала улыбаться в его присутствии кому - то еще, как сердце холодело и больно сжималось. Ревновал, понимая, что это все – смешно и глупо, но ревновал – отчаянно!
Встречи и разговоры с княжной Мещерской продолжали привлекать внимание при дворе.
9 ноября 1865 года Александр записал: « Опять пошли неприятности. М.Э. мне сказала, что к ней пристают, зачем она садится возле меня так часто? Но это не она, а я сажусь возле нее. Снова придется сидеть Бог знает где и премило скучать на собраниях. О.глупый, глупый свет со своими причудами!» Очередное «предостережение молвы» произвело воздействие, но – ненадолго.
Они упорно продолжали видеться на вечерах у императрицы и на катке. Там можно было вести себя более свободно, раскованно. В один из таких из таких вечеров на льду Мария долго и просто рассказывала ему о себе, о парижском «раззолоченном сиротстве», лишенном искренности и теплоты, о слезах, пролитых по ночам, о тоске по матери. Тоске, которую вынуждена была искусно прятать от взоров старой княгини – бабушки. И о муках совести, когда вынуждена была на глазах своей непреклонной опекунши – ревнивицы возвращать матери присланные ею скромные подарки в день рождения или именин. Отказ Мария наивно пыталась смягчить теплым письмом, но письмо то читалось бабушкой и немедля рвалось, если в нем не было сухих и скучных, церемонных фраз на французском языке, правда, щедро приправленных кляксами от слез.
Наследника трогали несказанно эти простые и искренние рассказы Марии о себе, в ответ он тоже тихо рассказывал о своих тревогах за хрупкое здоровье Мама, о скучных уроках с наставниками, о неудачах в верховой езде, но тут же – спохватывался: мелочи все это, смеялся над собою: и поделом, ему, увальню, где ему с его фигурою достичь мастерства опытных гвардейцев кирасиров, что на полном скаку могут чуть ли не в полный рост приподняться в седле! Не зря же милая Мама журит каждое утро: надо меньше есть горячих филлиповских булок с маслом, да гурьевской каши! Но - не может устоять, больно любит эти лакомства! Мария смеялась, слезы постепенно высыхали на ее глазах, она качала головой: наговаривает на себя цесаревич, не так уж он неуклюж. И с жаром принималась расспрашивать о новой опере В. Серова «Рогнеда», что довелось ему увидеть в Мариинском, да о книгах, которые прочел в последнее время.. Залпом выкладывал ей Александр свои впечатления, затаив дыхание рассказывал, как потрясла его сцена гибели Андрея, отрекшегося от всего ради любви. И смотрел на княжну горящим взглядом. Она отводила взор, смущаясь.. Но и встречи на катке не остались незамеченными! Мещерская получила очередной выговор от обер – гофмейстерины, графини Екатерины Федоровны Тизенгаузен, которая обвинила девушку в том, что она ведет себя крайне неприлично, едва ли не открыто «бегает» за наследником, и ставит в совершенно неловкое положение не только себя, но и его! Она строго потребовала от княжны прекращения встреч с цесаревичем Александром, намекнув, что это желание государыни. Княжна подчинилась. Раздосадованный Александр на следующие утро после скандала записал: «Опять начались сплетни. Проклятый свет не может никого оставить в покое. Даже из таких пустяков поднимают истории. Черт бы всех этих дураков побрал!!!. Даже самые невинные удовольствия непозволительны, где же после этого жизнь, когда даже повеселиться нельзя! Сами делают черт знает что, а другим не позволяют даже видеться, двух слов сказать, просто – сидеть рядом. Где же после этого справедливость?!» *На эти гневные вопросы цесаревичу не мог никто дать ответа. Да он и не ждал разъяснений: уже слишком хорошо знал, что мир - несовершенен, а сам он живет «в золотой клетке», увы ! Сказавшись больным, цесаревич отчаянно манкировал несколько вечеров у императрицы – матери, не выезжал на прогулки. Много читал, писал в дневнике, размышляя о счастье, справедливости, и о своей собственной судьбе. Она представлялась ему безрадостной.
(*Дневник цесаревича Александра и в дальнейшем цитируется в подлинной орфографии его автора, по книге профессора - историка А. Н. Боханова «Император Александр Третий». М. Изд . Дом «Русское Слово». 2001 г. - С. М.)
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
