king_istoriya_lizi (522908), страница 70

Просмтор этого файла доступен только зарегистрированным пользователям. Но у нас супер быстрая регистрация: достаточно только электронной почты!

Текст из файла (страница 70)

И вот тут зазвонил телефон, разбив вдребезги хрупкий сосуд воспоминаний Лизи. А когда она снимала трубку, в голову пришла безумная мысль: звонит Дули. «Привет, миссас, – сейчас скажет Чёрный принц инкунков. – Я звоню из чрева чудовища. Чем сегодня занимаетесь?

– Алло? – Лизи знала, что очень уж крепко сжимает трубку, но ничего не могла с собой поделать.

– Это Дэнни Боукмен, миссис Лэндон, – сообщил голос с другого конца провода. Миссис, конечно, уж очень близко от «миссас», но выговор совсем другой, явственно чувствовалось, что слово это произнёс уроженец Новой Англии, и голос помощника шерифа Боукмена звучал взволнованно, он буквально захлёбывался словами, как мальчишка, узнавший что‑то удивительное. – Угадайте, чего я звоню?

– Едва ли у меня получится, – ответила она, но в голову пришла безумная мысль: они там, в управлении шерифа, тянули спички, кому приглашать её на свидание, и короткая досталась помощнику шерифа Боукмену. Да только чего из‑за этого так волноваться?

– Мы нашли стеклянный колпак! Лизи понятия не имела, о чём он говорит.

– Простите?

– Дулин… тот парень, которого вы знали сначала как Зака Маккула, а потом как Джима Дули, он украл «ПТ Круизер» и пользовался им, пока следил за вами, миссис Лэндон. Мы были в этом уверены. А автомобиль, когда на нём не ездил, прятал в старом гравийном карьере, мы в этом тоже были уверены. Просто не могли доказать, потому что…

– Он стёр все отпечатки пальцев.

– Ага, именно так. Но время от времени мы с Плагом наведывались туда…

– Плагом?

– Извините. С Джо, помощником шерифа Олстоном.

Плаг, подумала Лизи, впервые вдруг осознав, что это реальные люди с реальной жизнью. С прозвищами. Плаг. Помощник шерифа Олстон, также известный как Плаг.

– Миссис Лэндон? Вы меня слушаете?

– Да, Дэн. Можно мне называть вас Дэн?

– Будьте уверены. Так вот, мы время от времени наведывались туда, чтобы посмотреть, а вдруг найдём там какие‑нибудь улики, потому что, судя по всему, он проводил много времени в карьере. Там валялись обёртки от шоколадных батончиков, пара бутылок из‑под «Ар‑си», всё такое.

– «Ар‑си», – тихонько повторила она, подумав: Бул, Дэн. Бул, Плаг. Бул, конец.

– Точно. Он предпочитал эту газировку, но его отпечатков пальцев на бутылках не было. Те, что мы смогли идентифицировать, оставил один парень, который в конце семидесятых угнал автомобиль, а теперь работает продавцом в магазине «Куик‑и‑Март» в Оксфорде. И другие отпечатки, как мы полагаем, тоже принадлежали продавцам. Но вчера, во второй половине дня, миссис Лэндон…

– Лизи.

Последовала пауза, взятая на обдумывание её предложения. Потом он продолжил:

– Вчера, во второй половине дня, Лизи, на дороге, которая ведёт из карьера, я нашёл настоящее сокровище – тот стеклянный колпак с лампочки под потолком салона. Он снял колпак и выбросил в кусты. – Голос Боукмена прибавил громкости, в нём зазвучали торжествующие нотки, стал голосом не помощника шерифа, а обычного человека. – И на этот раз он не воспользовался перчатками или забыл стереть отпечатки! Так что на одной стороне остался отпечаток большого пальца, а на другой – указательного! Когда он брался за колпак, чтобы выбросить его. Утром мы получили по факсу результаты проверки.

– Джон Дулин?

– Ага. Совпадение по девяти параметрам. По девяти! – Пауза, а когда Боукмен заговорил вновь, триумфа в голосе чуть поубавилось: – Теперь нам осталось только найти этого сукиного сына.

– Я уверена, что в конце концов он объявится, – ответила Лизи и бросила вожделенный взгляд на сандвич с тунцом. Цепочка мыслей, связанная с Амандой, оборвалась, зато вернулся аппетит. Лизи полагала, что это равноценный обмен, особенно в столь жаркий день. – Даже если и не объявится, мне он досаждать перестал.

– Он уехал из округа Касл, я готов поставить на кон мою репутацию. – А своей репутацией, судя по голосу, помощник шерифа Боукмен гордился. – Полагаю, здесь для него стало жарковато, так что он бросил краденый автомобиль и удрал. Плаг того же мнения. Джим Дули ушёл. Концерт окончен.

– Плаг… он жевал табак?¹²²

– Нет, мэм, отнюдь. В средней школе мы вместе играли в футбольной команде «Рыцари Касл‑Хиллс», которая выиграла первенство штата в лиге «А». Фаворитами считались «Бангорские тараны», оторвались от нас на три очка, но мы их сделали. С конца пятидесятых годов наша команда стала единственной из этой части штата, которой удалось выиграть золотой кубок. И Джо – весь сезон никто не мог его остановить. Даже когда на нём висли четыре человека, он продолжал идти вперёд. Вот мы и прозвали его Плаг,¹²³ а я зову до сих пор.

– Если бы я его так назвала, он бы рассердился? Дэн Боукмен весело рассмеялся.

– Нет! Обрадовался бы!

– Хорошо. Тогда я – Лизи, вы – Дэн, а он – Таран.

– Меня это вполне устраивает.

– И благодарю за звонок. Это потрясающая сыскная работа.

– Спасибо за тёплые слова, мэм. Лизи. – По тону она поняла, что он просто светится от похвалы, и на душе у неё полегчало. – Звоните, если мы можем сделать для вас что‑то ещё. Или на горизонте появится этот слизняк.

– Обязательно.

Лизи вновь вернулась к сандвичу, с улыбкой на лице, и до конца дня не думала об Аманде, славном паруснике «Холлихокс» или Мальчишечьей луне. Ночью, однако, она проснулась от далёкого погромыхивания и ощущения, будто что‑то огромное… нет, не охотится (слишком мелкая дичь), но созерцает её. А сама мысль о том, что разум неведомого существа может обратить на неё внимание, вызвала желание плакать и кричать. Одновременно. Появилось и другое желание: смотреть фильмы по Ти‑си‑эм, курить и пить крепкий кофе. Или пиво. Пиво, может, и лучше. Пиво могло вновь вогнать в сон. Вместо того чтобы встать, Лизи выключила лампу на прикроватном столике и легла. «Снова я не засну, – думала она. – Буду просто лежать, пока на востоке не забрезжит заря. Тогда я смогу встать и сварить кофе, который мне хочется выпить сейчас».

Но через три минуты после того, как её посетила эта мысль, она уже дремала. Через десять минут крепко спала. Позже, однако, когда поднялась луна и Лизи снилось, будто она плывёт над каким‑то экзотическим пляжем с белым песком на волшебном полотнище‑самолёте от «ПИЛЬСБЕРИ», её кровать на несколько мгновений опустела, а воздух наполнился ароматами красного и белого жасмина и цветущего в ночи эхи‑ноцереуса, ароматами вожделенными и при том ужасными. Но потом Лизи вернулась и утром едва могла вспомнить свой сон, в котором летала, летала над пляжем у пруда в Мальчишечьей луне.

8

Так уж получилось, что реальный разбор книгозмеи на составные части отличался от того, что привиделось Лизи, лишь в двух аспектах, да и то очень незначительных. Во‑первых, мистер Патридж прислал не двух парней, а парня и девушку: энергичную девчушку лет двадцати с небольшим. Волосы цвета жжёного сахара она забрала в конский хвост, а на голову нахлобучила бейсболку «Ред сокс». Во‑вторых, Лизи не представляла себе, насколько быстро можно закончить эту работу. Несмотря на чудовищную жару в рабочих апартаментах Скотта (даже три вентилятора ничего не могли с ней поделать), все журналы и книги оказались в грузовом отсеке тёмно‑синего микроавтобуса, принадлежащего университету Мэна, менее чем через час. Когда Лизи спросила двух библиотекарей из отдела частных коллекций (они называли себя – и, по мнению Лизи, в этой шутке была доля правды – любимцы Патриджа), не хотят ли они выпить ледяного чая, они с радостью согласились и выпили по два больших стакана каждый. Девушку звали Кори. Именно она и сказала Лизи, что очень любит книги Скотта, особенно роман «Реликвии». Юношу звали Майк, и он выразил ей соболезнования в связи с утратой. Лизи поблагодарила обоих за доброту и говорила от души.

– Должно быть, тамошняя пустота вызывает у вас грусть. – Рукой, которая держала стакан, Кори указала на амбар. Звякнули ледяные кубики. Лизи старалась не смотреть на стакан, дабы вдруг не увидеть, что в нём, кроме льда, плавает что‑то ещё.

– Грусть есть, но есть и чувство освобождения, – ответила она. – Я слишком долго не могла заставить себя взяться за его кабинет. Мне помогли сёстры. И я рада, что мы это сделали. Ещё чаю, Кори?

– Нет, благодарю, но можно мне воспользоваться туалетом, пока мы не уехали?

– Разумеется. Через гостиную, первая дверь направо. Кори вышла. Рассеянно (почти что рассеянно) Лизи задвинула стакан девушки за кувшин с ледяным чаем, изготовленный из непрозрачного коричневого пластика.

– Налить вам чаю, Майк?

– Нет, благодарю, – ответил он. – Как я понимаю, вы уберёте оттуда и ковёр.

Лизи смущённо рассмеялась.

– Да. Он очень грязный, не так ли? Пятна остались после экспериментов Скотта с морилкой. Это была беда. – И подумала: «Извини, дорогой».

– Немного напоминают засохшую кровь. – И Майк допил чай. Солнце, горячее и подёрнутое дымкой, плыло по поверхности его стакана, и на мгновение Лизи вроде бы увидела таращащийся на неё глаз. А когда Майк поставил стакан, она едва подавила желание схватить его и переставить за пластиковый графин, рядом со вторым.

– Все так говорят, – согласилась она.

– После самого жуткого в истории человечества пореза при бритье, – добавил Майк и рассмеялся. Лизи присоединилась к нему. И подумала, что её смех звучал почти так же естественно. Она не смотрела на его стакан. Не думала о длинном мальчике, который теперь стал её длинным мальчиком. Вообще не думала, чтобы не думать о длинном мальчике.

– Точно больше не хотите чая? – спросила она.

– Лучше воздержаться, я же за рулём. – И Майк снова рассмеялся.

Вернулась Кори, и Лизи подумала, что Майк тоже попросит разрешения воспользоваться туалетом, но он не попросил (у парней и почки больших размеров, и мочевые пузыри, и ещё кое‑что, как утверждал Скотт), чему Лизи впоследствии лишь порадовалась: благодаря этому только девушка как‑то странно взглянула на неё, когда они уезжали с разобранной книго‑змеёй в грузовом отсеке микроавтобуса. Да, она, конечно, рассказала Майку, что видела в гостиной и нашла в ванной, рассказала по ходу долгой поездки в кампус университет Мэна в Ороно, но Лизи этого не услышала. И взгляд девушки, если уж на то пошло, не был таким уж плохим, поскольку Лизи тогда не знала, что он означает, хотя девушка и похлопала себя по голове, над ухом, может, подумав, что волосы растрепались, или стоят дыбом, или ещё о чём‑то. Позже (уже поставив в посудомоечную машину стаканы из‑под чая, даже не взглянув на них), Лизи сама пошла в ванну, по той же причине, что и девушка, и увидела полотенце, которое закрывало зеркало. Она помнила, что занавесила зеркало на шкафчике с лекарствами в ванной наверху, очень хорошо помнила, как занавесила то зеркало, но когда она проделала то же самое с этим? Лизи не знала.

Она вернулась в гостиную и увидела, что зеркало над каминной доской тоже занавешено – простынёй. Ей следовало заметить это по пути в ванную, как наверняка заметила Кори: слишком уж бросалось в глаза долбаное занавешенное зеркало, но, по правде говоря, в эти дни маленькая Лизи Лэндон не уделяла много времени лицезрению своих отражений.

Лизи прошлась по первому этажу и обнаружила, что все зеркала, за исключением двух, занавешены простынями или полотенцами, а одно снято и повёрнуто лицевой поверхностью к стене. Два оставшихся зеркала она тоже прикрыла, чтобы уж не останавливаться на полпути. Разобравшись с ними, Лизи задалась вопросом, а что, собственно, подумала юная библиотекарша в модной розовой бейсболке «Ред сокс»? Что жена знаменитого писателя еврейка, скорбит об усопшем согласно еврейским обычаям и по‑прежнему в трауре? Или решила, что Курт Воннегут прав, и зеркала – не отражательные поверхности, а глазки, амбразуры в другое измерение? И действительно, разве так она, Лизи, и думала?

«Не амбразуры – окна. И должно ли меня волновать, что именно думает какая‑то библиотекарша из У‑Мэна?»

Ох, наверное, нет. Но в жизни так много отражающих поверхностей, не так ли? Зеркала – не единственные. Утром главное – не смотреть на стаканы для сока, на закате – не всматриваться в стаканы для вина. И ведь как это просто, сидя за рулём автомобиля, ненароком поймать своё отражение в стёклах приборного щитка, А долгими ночами разум чего‑то… иного… может обратить внимание на человека, если человек этот не примет мер для того, чтобы внимания на него, точнее, на неё, не обращали. И что для этого нужно сделать? Как можно не думать об этом ином? Цитируя ушедшего от нас Скотта Лэндона, мозг – драчливый бунтарь в шотландской юбке. Он мог… ну, зажечь огонь и сэкономить тебе спички, чего уж скрывать? Он мог повести себя так, будто в него ударила дурная кровь.

Но было и ещё кое‑что. Куда более пугающее. Может, даже если эта тварь и не пришла к тебе, ты сама ничего не смогла бы с собой поделать и пошла бы к пей. Потому что, если ты однажды растянула эти долбаные сухожилия… если однажды твоя жизнь в реальном мире начала напоминать шатающийся зуб в больной десне…

Характеристики

Список файлов книги