_методичка_ Философия. Киселёв В.Н. 2002 (1184487), страница 3
Текст из файла (страница 3)
Одна из влиятельнейших современных концепций природы научного познания (философия К. Поппера и его учеников и последователей – постпозитивистов) фактически провозглашает принципом научного познания, принципом научной деятельности, что «хорошая научная теория – мертвая теория». Этот тезис напоминает популярную фразу из голливудских ковбойских фильмов: «хороший индеец – мертвый индеец». Фальсификационизм, даже если его трактовать как только потенциальную возможность (но если теория реально никогда в действительности не будет опровергнута, то о какой потенциальной, принципиальной возможности фальсификации ее можно говорить), то из него следует, что «научное знание, чтобы быть научным должно быть незнанием» (если брать первоначальное значения термина «знание», возникшее в античной культуре как противопоставление суетному мнению и религиозной интуиции веры, то оно неразрывно связано с истиной рационально понятой и осознанной). Эта традиция абсолютизирует один из моментов в реальном познавательном процессе – то, что называется «относительной истиной» (определенный релятивизм познания), и совершенно не учитывает другие моменты его, не говоря об отношениях между ними.
Само развитие современного научного познания, не критически увлекшись такими убогими идеями, все стремительнее сужает долю «чистой истины» в своих исследованиях. Эту тенденцию наиболее наглядно иллюстрируют все возрастающие многочисленные современные исследования мышления. «Представители же новомодных буржуазных концепций, опирающихся якобы только на «строгую науку», этой истории не знают и знать не желают, фыркая на нее как на «устаревший хлам». А спросите-ка у них, что они разумеют под словом «ум», «мышление», «разум», «интеллект»? Попробуйте. Они вам ответят, что все это – понятия туманные, расплывчатые, «трудноопределимые», «философски метафизические» (в их устах это – ругательство) и что дать ответ по этой причине они затрудняются. Тем не менее они претендуют именно на то, чтобы с помощью своей техники «точно замерить» - и притом заранее – «коэффициент» этих самых туманных и расплывчатых качеств человека. Замеряют и выражают в «точных цифрах» этот самый «коэффициент врожденной интеллектуальной одаренности», старательно избегая даже самим себе дать отчет в том, что же именно они замеряют, что именно выражает их цифирь. В самом деле – что? В том-то и гвоздь вопроса. И сталкивается в этом пункте вовсе не «философия» со «строгой наукой», а научная философия с философским невежеством, с философским обскурантизмом, который совсем напрасно рядится в одежды «строгой науки». Сталкивается философия как наука с философией доморощенной, с философской окрошкой, где причудливо перемешаны кусочки действительно устаревших философских учений с фразами, взятыми напрокат из самых разных наук, с терминологией и фразеологией кибернетики, теории информации, физиологии высшей нервной деятельности, молекулярной биологии, математики и т. д. и т. п. Отовсюду. Из всех тех наук, которые на самом деле никогда не задавались даже вопросом, а что такое «ум» («мышление»), никогда не исследовали эту хитрую способность человека и потому не имеют никаких оснований вступать по этому поводу в спор с философией – с особой наукой, которая как раз этому вопросу и посвятила основные усилия всех своих выдающихся представителей» 0.
Самое ужасное, что наука не унаследовала самокритичной оценки, рационально выявленной и четко зафиксированной, своих оснований от европейской традиции философии. Самокритичность возможна исключительно на базе всестороннего сопоставления существующих различных метафизических (умозрительных) положений в культуре между собой. Философии это всегда удавалось. Наука же является отражением только одной традиции философии – «линии индивидуальности», а ее современная вариация, эмпирически-позитивисткая идеология. Наука давно поставила себя выше философии в культуре, и поэтому ей философия не судья. Получается комичная картина: «хвост хочет сам стать целой собакой». При этом забывается, что собака и без хвоста будет собакой, а отдельный самостоятельный хвост уже и хвостом не сможет быть, а тем более целой собакой - отдельно от собаки хвост будет трупом.
Логика (одна из философских дисциплин) - фундамент науки и образования. Логика как элемент европейской традиции образования появляется в античности, дисциплинарно под таким названием закрепленная стоиками. В период средневековой схоластики преподавание логики конституируется в системе второй (средней) ступени образования и входит в тривиум: грамматика, диалектика (название «логики» в античности и средневековье) и риторика - семи «свободных» искусств (тривиум и квадривиум: арифметика, музыка, геометрия и астрономия). Считалось, что составные части тривиума являются не науками, а искусствами, которые принадлежат «фундаментальной установленности человеческого существования», то есть относятся к тому, что каждый человек есть, чем каждый человек может быть. Вплоть до наших дней в европейской традиции образования в рамках классической школы логика была и остается базовой дисциплиной в преподавании.
Традиционно курс логики в европейской культуре содействовал получению фундаментального базового (классического) образования, способствовал формированию сознательной, разумной личности, готовой к освоению всего культурного богатства человечества, активному участию в общественной жизни, защите интересов общества и государства словом и делом. Изучение курса «Логики» преследовало цель заложить основы логической культуры, обучить результативным интеллектуальным действиям. Основой логической культуры считается: знание основных форм мысли (понятия, категории, идеи, суждения, умозаключения) и норм правильного их использования; умение вычленять эти формы в письменной и устной речи и оценивать их правильность; иметь представление о логических приемах отстаивания своей точки зрения и уловках, которые могут помешать это сделать в общении между людьми (в процессе коммуникации).
До периода Советской России так было и у нас, логика была важным элементом отечественной культуры. Но в советской культуре не нашлось даже места для школьной, формальной логики, за исключением попыток (только попыток) возродить преподавание логики в средних учебных заведениях в конце 40 - начале 50 годов. В постсоветской России наметились некоторые подвижки в освоении элементарной логической культуры. Но все равно преподавание логики сейчас «не шатко, не валко» и имеет место только в «элитных» средних учебных заведениях (лицеях, гимназиях) и некоторых факультетах университетов и притом не очень высокого уровня. Это приводит к тому, что в общей массе образованных граждан России людей, получивших начальную логическую подготовку, катастрофически мало. Вследствие этого, недостаток элементарной логической культуры компенсируется суррогатами вроде различного рода моделей и абстрактных познавательных построений, отвлеченных от исследуемого объекта, по образцам инженерно-технической деятельности. Итог – низкий уровень результатов теоретического познания в культуре, особенно в современной науке. А если ученый не может грамотно связать несколько фактов между собой, это прямой путь превращения научного исследования в лженаучное. Порой доходит до парадоксальной ситуации, когда при отсутствии грамотных, хороших теоретических обобщений ученый не может воспользоваться катастрофически огромным эмпирическим материалом современной науки. Без теоретических обобщений ученый просто тонет в эмпирическом материале, ему проще еще раз открыть заново нужный факт. Но при отсутствии теории эти факты часто превращаются в артефакты, так как без теории нет надежных критериев отличия одного от другого. Чтобы преодолеть это, ученый вынужден становиться знатоком, профессионалом в очень узкой области, дабы знать все хотя бы о ней, что граничит с профессиональным кретинизмом способствует тем самым еще большому накоплению ненужных фактов без должного теоретического обобщения.
Можно привести ряд примеров, которые без лишних отвлеченных рассуждений демонстрируют, к чему приводит отсутствие элементарной логической (теоретической) культуры. Если необходимо сделать вывод из двух посылок – «Все металлы электропроводны» и «Железо - метал», то почти все студенты без специального знания логики правильно заключают: «Железо электропроводно». А из посылок «Движения вечно» и «Хождение в МГУ – движение» они соответственно заключают: «Хождение в МГУ вечно». Понятно, что посылки сами по себе верны, а вот заключение – ложно. На вопрос: «Почему так получилось?», - только некоторые студенты правильно указывают, что слово «движение» здесь используется в разных значениях. В строго логическом смысле это формулируется так: «В простом категорическом силлогизме должно быть только три термина, а в данном примере их четыре». В построении «Все мужчины смертны» и «Женщины не мужчины» - значит, «Женщины бессмертны» ни один из студентов не может объяснить, в чем ошибка. Еще один пример: если «Некоторые растения съедобны», а «Крапива – растение», то «Крапива съедобна». Но такое заключение не получается с необходимостью. Все студенты демонстрируют опять беспомощность. Таким образом, становиться понятным, что даже, на бытовом, житейском уровне без элементарных логических навыков неловко. В сфере науки и образования эта неловкость недопустима, так как точность и строгость использования знания в них является отличительными признаками их в культуре. Приведенные примеры, с логической точки зрения, носят элементарный характер (подобные схемы рассуждений известные более двух с половиной тысячелетий). Поэтому, отсутствие элементарной логической культуры отбрасывает нас в доцивилизованный период существования.
Сегодня на место Логики (современной логики, в подлинном смысле) претендует символическая логика. По поводу символической логики можно категорически сегодня уже заявить – это не логика. Был период (вторая половина XIX века), когда в результате разрушительной деятельности позитивизма были варварски уничтожены метафизические (теоретические) основания многих наук, в первую очередь философии, которая без метафизики просто не может существовать, ведь метафизика - душа философии. От философии осталась лишь ее тень, суррогат. «В то время как, с одной стороны, философия почти растворилась в релятивизме истории философии, с другой стороны, тот ее остаток, который еще сохранился в задачах теории познания, вошел в эмпирическую психологию. Философию заменили теперь два ее суррогата: история философии и психология. А психология становилась тем уже и одностороннее, чем больше в ней перевешивал экспериментально-психологический момент, притязая на то, чтобы быть всем» 0. Тем самым логика была лишена своего главного теоретического основания – определенного решения проблемы истинности, так как эта проблема осталась в выброшенной из культуры метафизической теории познания. Новая эмпирическая психология, «притязая на то, чтобы быть всем», бесцеремонно заменила логике прежнюю метафизическую теорию познания: наступил период психологизма в логике. Но, не успев полностью поглотить доставшуюся «добычу», психология не смогла ее удержать, логика была «захвачена» другим «стервятником» - математикой0. Это произошло на рубеже XIX-XX в., так как психология была в этот период очень слаба, она оказалась в теоретическом кризисе. А математика накануне с помощью логики смогла решить свои теоретические проблемы (проблему оснований математики), была очень сильна и решила оставить логику в своих владениях. Одна из мыслительных операций – это вычисление, поэтому была осуществлена не очень корректная манипуляция с логикой, дабы ни у кого в культуре не возникло сомнения в законности того, что математика владеет логикой. Необходимо было создавать респектабельный, благородный вид в духовной культуре, показывать что силового владения логикой нет, все происходит «по любовному согласию», тем более что других соискателей на взаимную любовь не было или они были «дряхлыми старцами» или «тщедушными, больными юнцами». Мышление было сведено полностью и без остатка к вычислению, а проблема истинности-ложности – к «концепции универсальности предметной области логики», которая может быть интерпретирована и на пропозициональных переменных, и на высказываниях, и на классах, и на контактных схемах, и т.д. Правда, при этом «истина» и «ложь» стали вроде «+» и «-», или «0» и «1», или «замкнуто» и «разомкнуто» и т. д., потеряв первоначальное свое гносеологическое значение. Но кто теперь может это заметить? В культуре же метафизики нет. И эта экспансия состоялась в культуре в условиях, когда вне математики новые логические варианты, альтернативы закончились на рубеже веков. Последние из них - это или логика Э. Гуссерля или некоторых представителей неокантианства, или попытки со стороны некоторых психологов в первой половине XX века, например Ж. Пиаже. Но все названное уже не могло составить конкуренцию математике. Как известно, «и на безрыбье, рак – рыба», а в первой половине XX века позиция математической логики в культуре была дополнительно укреплена «теоретическими», «философскими» обоснованиями представителей неопозитивизма («логического позитивизма») и аналитической философии. Теперь логика стала для большей основательности именоваться «ее Величество, Самая величественная, Самая логическая из логик » «символическая логика ».
Когда в ходе второй мировой войны насущной научной и технической задачей стала точность наведения, корректировка огня на большие расстояния, шифровка и дешифровка военных сообщений и т.д., то это потребовало создания мощных вычислительных машин, способных осуществить эти и другие задачи в считанные секунды, так как от временной составляющей зависел весь успех военных действий. Но поскольку до этого в математике, точнее в математической логике, было редуцировано мышление, рассуждение к вычислению и на этом сомнительном основании была доказана теорема о тождественности «логических» и вычислительных машин, то начавшиеся практические попытки создания мощных вычислительных машин для военных целей, после окончания второй мировой войны стали использоваться в исследованиях по «машинному мышлению». Теперь все критические замечания в адрес математической логики, которые периодически робко раздавались со стороны непонятно как сохранившихся в эпоху Научно-технической революции философски культурных «динозавров и мамонтов», отвергались убийственным аргументом: «Вы своей критикой хотите остановить прогресс человечества, тащите его опять в каменный век». На стороне амбиций символической логики были военные. Которым в век ядерного и ракетного оружия необходимо иметь возможность принимать адекватные решения, а еще лучше упредить начало атаки противника. Когда ракета с ядерным оружием преодолевает расстояние между континентами за 10-20 минут, прежние формы и средства человеческого принятия и выполнения решений не годятся. Человеческий фактор здесь и оказывается самым уязвимым звеном. Необходимо его заменить машиной, «мыслящей машиной», которая могла бы просчитать и «оценить», например, последствия ядерной войны, наступление «ядерной зимы» и т.д. В Советском Союзе с его централизованной плановой экономикой и тоталитарно-авторитарным социально-политическим устройством к этому добавлялась задача переложить на плечи машин, в том числе и на плечи «мыслящих машин», глобальное планирование и оперативное управление из одного центра всем огромным народным хозяйством и населением. Поэтому был военно-политический заказ на «мыслящие машины» представителям науки. По сути именно символическая логика и предложила идею «мыслящих машин» заказчикам. Военных и политиков не интересовали общетеоретические основания и проблемы, для них «важно, чтобы кошка ловила мышей, и совершенно неважно, какого она цвета». В 70-80 гг. XX века для символической логики наступил пик ее триумфа в культуре, символическая логика «шагнула в массы» с появлением компьютеров, в особенности с появлением персональных компьютеров. Раньше на рубеже XIX-XX веков, вопросы, ставшие предметом символической логики, были известны узкому кругу специалистов и поэтому не очень шокировали своей некорректностью в отношении Логики представителей духовной культуры (в это время символическая логика еще была в культуре никем не признанным «гением»). В середине XX века она получила признание у не очень разборчивых в средствах военных и политиков. То есть наш «гений» получил признание у небольшой группы «самых сильных мира сего». В 70-80 гг. символическая логика становиться обязательным компонентом образования элиты НТП, инженеров, программистов, компьютерщиков, количество которых увеличивалось по мере роста числа ЭВМ, компьютеров (наш «гений» наконец-то был признан в культуре как гений, оказался на вершине популярности, приобрел реальную власть в культуре). Поэтому некоторые теоретики символической логики поспешили еще раз, но уже окончательно, пожизненно застолбить за собой все права на логику0. Но вдруг, как всегда неожиданно (правда, неожиданно для самой символической логики, а для «философской логики» еще в XIX веке это «вдруг» было ожидаемо, рано или поздно это с неизбежностью должно было произойти), стали рушиться, исчезать одно за другим недавние завоевания, ситуация начинала катастрофически приближаться к известному, однажды осознанному финалу – «а Король-то голый!!! ».
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
