Автореферат (1173392), страница 2
Текст из файла (страница 2)
В итоге лингвистический проект не смог выполнить своейглавной задачи – совершенствование способов исторического письма, путемобращения внимания историков на то, как они неосознанно могутизображать прошлое в неспецифических художественных образах. Напротив,отрыв от научных основ оправдывал вольную интерпретацию фактов и ихсвободное описание.
Г. Иггерс приветствует использование риторическогоподхода Х. Уайта в целях раскрытия способов отображения идеологическихпредпочтений авторов, но отвергает присущий подходу познавательныйрелятивизм6.Также существует ряд специализированных статей, которые указываютна конкретные методологические ошибки Х.
Уайта. На русском языкеопубликована работа британского специалиста по теории истории и4Hunt L. Introduction // Beyond the cultural turn. Berkeley, Los Angeles: University ofCalifornia Press, 1994. P. 2-11.5Интервью с Г. Иггерсом // Философия истории после постмодернизма / сост. ДоманскаЭ. М.: Канон+: РООИ «Реабилитация», 2010. С. 148-160.6Иггерс Г. Глобальная история современной историографии. М.: «Канон+» РООИ«Реабилитация», 2012. С.
337-343; Иггерс Г. История между наукой и литературой:размышления по поводу историографического подхода Хейдена Уайта // Одиссей.Человек в истории. М., 2001. С. 140-154.6теоретическому литературоведению А. Уилсона. Автор удачно подметилключевую задумку «Метаистории» - написать некий «анти-роман» обисторической профессии, согласно которому историография не развиваетсяпутем совершенствования исследовательской практики, а «топчется наместе»,имитируяпроцессразвития,путемиспользованияразныхлитературных форм.
А. Уилсон подчеркивает, что без анализа достоверностисодержания исторических произведений и без анализа критических методов,которые использовались при изучении источников, говорить что-либо оразвитии исторической науки и исторической профессии вообще не имеетсмысла.Проведенныйиманализ«Метаистории»аргументированораскрывает: несостоятельность понятийно-терминологического аппарата;существенные расхождения между теоретическим и эмпирическим уровнямиработы. На конкретном примере автором показано, что все то, что Х. Уайтнаписал о Ранке, он другими словами написал о Гердере, хотя очевидно, чтопо способам письма оба историка не могут сопоставляться друг с другом7.Оценки вклада Х.
Уайта в развитие теории истории отображены вамериканскомпериодическомжурнале«Теорияиистория»,вспециализированных и юбилейных сборниках статей. Отметим мнения Ф.Анкерсмита, П. Рикера, Р. Козеллека и Х. Келлнера, так как том или иномвиде они репродуцируются другими исследователями.Голландский философ Ф. Анкерсмит характеризует Х. Уайта какзнаковую фигуру для историографии XX века, оживившего закоснелуютеорию истории.
По его мнению, благодаря Х. Уайту историческая наукавлилась в современную систему гуманитарного знания, для которогопроблемы языка стали приоритетными перед другими теоретическимипроблемами. Также, по мнению Ф. Анкерсмита, Х.
Уайт ставит пределзатянувшейсядискуссииохарактереисторическогопознания–объяснительного или описательного, обосновав, что историческое познание7Уилсон А. Рефлексивная проверка Метаистории Х. Уайта [Электронный ресурс] //Гефтер журнал: [сайт]. [2014] URL: http://gefter.ru/journal/archive12317имеет интерпретационныйхарактер.Дляпониманиясмыслатекстаключевым является не анализ изложенных в нем данных, а анализ выбраннойисториком стратегии интерпретации данных, обусловленной способомповествования.ПодходХ.Уайта,идентифицируясвязующиелингвистические механизмы повествования, дает возможность определятьто, как историк осуществляет интерпретацию данных8.Оценки французского философа П. Рикера (1913-2005) касаютсявопросов сходства литературного и исторического дискурса.
Он видитзаслугу Х. Уайта в том, что он по-новому представил роль воображения всоздании исторического текста. Если ранее воображение понималось, какпротиворечие реальности, то Х. Уайт показал, что структура повествованиянеизменноделаетисториюавторскимрассказом,гдевымысел-неустранимая часть содержания. Под вымыслом П. Рикер понимает интригусюжета (фабулу), без которой не могут обойтись ни историки, нилитераторы. В целом, полагает П. Рикер, им было аргументированнопоказано, как по способу написания произведений деятельность писателя иисторика неотличимы9.Немецкий историк и специалист по теории истории Р.
Козеллек (19232006) видит в работе Х. Уайта попытку выйти на внетеоретический –лингвистическийуровеньисследовательскойпрактикиисториков.Р.Козеллек солидарен с ним в том, что проблема способов описания фактовявляетсялингвистическойпроблемой.Сточкизрениялингвистикиаристотелевское разграничение поэзии, философии и истории, по способамотображенияпредмета,–недействительно,таккакинструментомобразования смысловых конструкций во всех трех сферах является метафора,поэтому лингвистическая связанность будет иметь вид риторическойсвязанности. Риторическая связанность является для исторических теорий8Анкерсмит Ф.Р.
История и тропология: взлет и падение метафоры. М.: ПрогрессТрадиция, 2003. С. 76-89.9Рикер П. Время и рассказ. М.; СПб: Университетская книга, 1998. Т. 1. С. 187-195.8как бы оболочкой, за счет которой факты в тексте становятся либозначимыми, либо незначимыми. Исходя из этого, Р. Козеллек видит вприменении подхода Х. Уайта следующие перспективы: а) возможностьанализа риторических средств, которые наделяют факты определеннойстепеньюзначимости;б)установлениестепениобъективностиинтерпретации по лингвистическим критериям; в) экспериментальноеизображение данных в разных метафорических образах, с целью опытногопознания прошлого через разнообразие форм его отображения10.Американский историк и ученик Х.
Уайта Х. Келлнер определяет егоидеи как «лингвистический гуманизм». По его мнению, лингвистическийподход дает ясное понимание того, что всякие споры о характере реализма вистории являются идеологическими спорами, в которых идеологическиепозиции выражают себя в форме нарративов, которые, в свою очередь,навязывают власть интерпретации того, каким читатель должен видетьпрошлое. Это не осознавалось в XIX веке, что приводило к некритическомусмешению политической позиции с объективностью. Х. Уайт же, по егомнению, раскрывает сам процесс наделения реальности прошлого смыслом,который, как оказалось, лишь условно зависит от свойств реального объекта,а в большей степени от его метафорического образа и идеологическойриторики. Признание, что процесс историописания имеет больше схожего слитературой, чем с наукой, критический потенциал теоретической риторики– все это дает возможность осуществлять осознанный выбор средивозможных моделей описания прошлого в кантианском смысле, то естьвыбор моральный, способный повлиять на принятие политических исоциальных решений.
И Х. Уайт еще глубже развивает эти представления И.Канта, полагая, что исторический выбор может быть не только деломсоциальным, но и личным, экзистенциальным11.10Koselleck R. Introduction to “Tropics of Discourse”// The Practice of Conceptual History:Timing History, Spacing Concepts. Stanford: Stanford University Press, 2002.
P. 38-44.11Kellner H. A bedrock of order: Hayden White's linguistic humanism // History and theory.1980. Vol.19 (1). P. 1-29.9Определение источников, которые сформировали взгляды Х. Уайта, иопределение личных мотивов его деятельности проводилось главнымобразом на основе исчерпывающих, в биографическом плане, работамериканского историка Х. Пола.
Данный автор посвятил Х. Уайту большоеколичество статей, которые первоначально имели критический характер 12 ,однако в отдельной монографии прослеживается положительная оценка егоисследований. Х. Пол раскрывает неоднородный и противоречивыйтворческий путь Х. Уайта, обусловленный волюнтаристской борьбой«гуманиста» и «экзистенциалиста» с устоявшимися представлениями вакадемической среде о том, каким образом должно описываться прошлое,чтобы оно выглядело «научно», «реалистично», «истинно». Автор выделяетэтапы становления и развития образа мыслей и научных интересов.
Вописании Х. Пола Х. Уайт представлен как разносторонний мыслитель,находящийся в непрерывном поиске, причем открытый для диалога соппонентами. При этом он выделяет те особенности, которые зародились нараннем этапе и оставались неизменными: характерный способ мышления,леворадикальные этические и социальные установки, уважение к Б. Кроче иЖ.П. Сартру13.В российской историографии взгляды Х. Уайта представленыфрагментарно или в общих чертах, без детального анализа. При этом его имясталоупоминатьсявбольшинствеучебныхпособийпоисторииисторической науки, теории и методологии истории: В.В Согриным, А.И.Патрушевым, Л.П.
Репиной, И.М. Савельевой, А.В. Полетаевым, М.П.Лаптевой, М.П. Потемкиной, Б.О. Орловым14. Его роль в историографии XX12Например, см.: Paul Н. Hayden White: The Making of a Philosopher of History // Journal ofthe Philosophy of History. 2011. №5 (1). P. 131-145.13Paul H. Hayden White. The historical imagination. Cambridge: Polity press, 2011. P. 151-153.14Историография истории нового и новейшего времени стран Европы и Америки: учебноепособие / под ред.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
