диссертация (1169494), страница 11
Текст из файла (страница 11)
Современные диаспоры(ирландская, польская) – это продукт глобализации, которая началась в середине XIX века и, по Шефферу, сняла ограничения для поддержания и развития этнической идентичности. Соответственно, потенциальные диаспоры –это, вероятно, воплощение механизмов этнической идентичности в новомпостиндустриальном мире.Тем самым, исследователь подошел к утверждению, что в условияхмасштабных социальных перемен некоторые явления (такие как диаспора) нетрансформируются, а сохраняются и даже распространяются.
Г. Шефферполностью поддержал мнение о размывании социальных границ, но при этомполагал, что диаспоры этот процесс затрагивает не так сильно из-за цементирующей роли этнической идентичности 98. Некоторое исключение составляютдиаспоры, не имеющие государства происхождения («Родина» входит в состав нескольких или одного инокультурного государства). Точнее, диаспоры,Sheffer G. Diaspora Politics: At Home Abroad.
– New York: Cambridge University Press,2003. pp. 50-5197Ibid. pp. 65-7198Ibid. pp. 75-839645не имеющие собственной нации, в большей степени, нежели другие, поддаются социальному конструированию и менее других привязаны к одному изосновных атрибутов этничности — территории99. В итоге, компромисс между позицией У. Сафрана и Г. Шеффера состоит в следующем: диаспоры – этоонтологически заданные субъекты, но из-за меняющихся условий их ассимиляция необязательна.Таким образом, в рамках категориального подхода исследователи велидискуссии относительно признаков диаспор, роли и механизмах мифа о возвращении, о длительности существования отдельного сообщества и о соотношении влияний территорий происхождения и «принимающего» общества.Особенно отметим внимание исследователей к территории происхождения(«Родине»), что составляет важный шаг в исследовании диаспор 100.
Важно,что диаспора понималась преимущественно как этническая общность, причем у Г. Шеффера эссенциалистская точка зрения проступает отчетливо.Основная критика категориального подхода сводится к следующему.Во-первых, у большинства эталонной диаспоры (еврейской) не наблюдаетсядаже стремления к возвращению на территорию происхождения – даже всимволической форме. А, значит, не столь актуальны последующие рассуждения о том, кто и каким образом поддерживает миф о возвращении. Вовторых, да и содержание самого мифа туманно: вряд ли в представлениях еврейской диаспоры территория происхождения – это современный Израиль,скорее это идеальное воспоминание об Израиле библейских времен.
Такимобразом, «телеология возвращения» не слишком способствует пониманиюрассматриваемого феномена101. То есть, категориальный подход, несмотря наопределенные ожидания, не привносит ясности в отношении предмета в исследования диаспор, но говоря уже о методологической составляющей.«Открытый» подход основан во многом на критике работ У. Сафрана –в первую очередь, со стороны британского исследователя Р. Коэна.
Коэн одним из первых поставил под сомнение эталонность еврейской диаспоры и99Ibid. pp. 152-153Shuval J.T. Diaspora Migration: Definitional Ambiguities. р. 44101Clifford J. Diasporas // Cultural Anthropology. – 1994. – Vol. 9, №3. рр. 305-30610046предложил рассматривать в качестве архетипа древнегреческую диаспору.Дело в том, что у еврейской диаспоры преобладает негативный историческийопыт, связанный с насильственным переселением (в Вавилон) и последующими страданиями.
В результате, в понятие диаспоры просачивается «опытжертвы»: подразумевается, что переселение и сохранение общности возможно только через болезненные воспоминания. Р. Коэн предложил обратиться копыту «торговой» диаспоры, которая сформировалась в результате добровольного освоения новых территорий. Поэтому к признакам диаспоры по У.Сафрану можно добавить следующие:- миграция в поисках материальных возможностей (занятость, торговля, колониализм);- возможность взаимного обогащения культур коренного населения имигрантов на основе плюрализма;- стремление обеспечить не только безопасность страны происхождения, но и ее экономическое благополучие;- поддержание взаимопонимания с сообществами сходного происхождения в других «принимающих» государствах102.Позднее, Р. Коэн еще сильнее подорвал эталонность еврейского «рассеяния», сформулировав полноценную типологию диаспор по признаку социального опыта: границы рассматриваемого понятия расширились, так как«эталонов» стало значительно больше.
В первую разновидность диаспор –сообщества-жертвы –еврейская диаспора вошла наряду с армянской, ирландской и палестинской (в США). Остальные виды, по Коэну, таковы: торговые,трудовые, имперские и не имеющие четкой территории происхождения 103.Отметим, что социальный опыт в понимании ученого оказался слишком размытым понятием, а критерий классификации диаспор, в результате, – оченьнечетким.Однако достоинства работ Р. Коэна и открытого подхода оказываютсяодновременно и слабостями. Ф. Антиас отмечает в качестве таковых описа102Cohen R.
Diasporas and the Nation-State. pp. 507-508, 513-516Cohen R. Global Diasporas: An Introduction. 2nd ed. – London&New York: Routledge,2008. p. 1810347тельность типологии, сложность ее применения в исследовании и, в конечном счете, низкую эвристическая ценность. Более того, Р. Коэн совершеннобездоказательно выдвигает причины миграции в качестве одного из критериев классификации, хотя зависимость особенностей формирования мигрантских сообществ от причин миграции не доказана104.Дальнейшие попытки управлять расширением понятия предприняла, вчастности, американская исследовательница К.Д.
Батлер. По ее мнению, исследования диаспор находятся на начальном этапе становления собственнойметодологии: необходимы эмпирические исследования, перед тем, как сравнивать диаспоры и формулировать критерии их классификации. Более того,исследовательница отмечала необходимость различать микро- и макроуровни анализа – по ее мнению, ими должны стать диаспоры и их локальные общины. Обращение не только к «макро-диаспорам», но и к «микродиаспорам» ослабляет позиции методологического национализма, излишнеговнимания к роли наций-государств105. Однако, в продолжение рассужденийР. Коэна о важности самосознания (идентичности) диаспор, К.Д.
Батлер ввела еще один критерий понятия – существование в течение двух поколений 106.Подобные попытки продолжил Д. Науджокс, отмечавший большоеразнообразие форм участия индивидов в диаспоре. По его мнению, критериями диаспоры не могут выступать миф о возвращении и болезненные воспоминания о причинах миграции. Более того, конечный вывод о принадлежности того или иного индивида к диаспоре можно делать лишь на основе эмпирических исследований, иначе велика вероятно теоретических, а не «реальных» несоответствий107.В целом, «открытый» подход встречает, вероятно, наименьшее сопротивление со стороны сторонников других подходов.
В этом проявляется гибкость предлагаемых аналитических рамок. Более того, если сторонникиAnthias F. Evaluating ‘Diaspora’: Beyond Ethnicity? // Sociology. – 1998. – Vol. 32, №3.pp. 562-563105Butler K.D. Defining Diaspora, Refining a Discourse // Diaspora: A Journal of TransnationalStudies.
– 2001. – Vol. 10, №2. pp. 196, 212-214106Ibid. p. 192107Naujoks D. Diasporic Identities – Reflections on Transnational Belonging // Diaspora Studies. – 2010. – Vol. 3, №1. pp. 2-6, 14-1510448остальных подходов ведут дискуссии о содержании таких характеристикдиаспоры, как «Родина», миф о возвращении и роль «принимающего» общества, то «открытый» подход в большей степени сосредоточен на типологизации и, шире, на поиске методологических оснований в исследованиях (пустьне бесспорных).Последний подход – «парадоксальный» – связан с популярностьюпостмодернизма в социальных науках.
Если предыдущие подходы уделяютпристальное внимание не столько проблемам поддержания идентичности иистокам миграции, то постмодернисты скорее обращаются к проблемам гибридности, сложности и противоречивости в идентичности диаспор 108. Исследователей причисляют к данному подходу весьма условно, поскольку ихконцепции нередко имеют больше различий, чем сходств.Одним из основоположников постмодернистского («парадоксального»)считается британский ученый П. Гилрой.
В середине 80-х гг. XX века Гилройпри изучении британцев африканского происхождения пришел к выводу:большая их часть составляет сообщество, которое вполне можно считатьдиаспорой. Действительно, африканская и еврейская диаспора имеют немалообщего, то есть сравнение с эталоном дало положительный результат. У афро-британцев есть опыт насильственного вывоза с территории происхождения, а расизм в его бытовой форме сохраняет дистанцию между чернокожими и белыми, как и антисемитизм. Кроме того, Гилрой выявил тесные социальные связи между британцами африканского происхождения и чернокожими жителями стран Мексиканского залива. Наконец, в результате неудачной политики М. Тэтчер, афро-британцы оказались невостребованными нарынке труда, что стало дополнительным стимулом к их самоорганизации, кформированию «трансатлантической черной культуры».
В то же время, общность сформировалась не столько на расовой основе, сколько на основе антирасистской, в результате протеста против фактического невключения афробританцев в британскую нацию. Но это состоялось только благодаря наличию общей культуры и ее постоянного переосмысления, что и составляет108Dufoix S. Diasporas. рр.23-2449суть диаспоры109. То есть основой идентичности африканской диаспоры выступает не этничность, а общие истоки, сходность повседневных практик иусловное «приписывание» границ извне. Впоследствии П. Гилрой развил этумысль, рассматривая идентичность выходцев из Африки как контр-культуру,Хотя эта культура делает многочисленные отсылки к традиции, эта традиция,скорее всего, изобретена заново и в совершенно других условиях.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
