Том 1. Классические теории через призму социологического воображения (1158957), страница 94
Текст из файла (страница 94)
Он не испытывает в опыте живого настоящего многих социальных отношений, составляющих текстуру его домашней группы,в качестве их участника. В результате разрыва единства пространства и времени со своей группой, поле интерпретации, в которомдругой проявляет себя, для него резко сужается. Персональностьдругого не воспринимается им как целостность: она дробитсяна части. Нет целостного переживания в опыте близкого человека:его жестов, походки, манеры речи. Остались лишь воспоминанияи фотографии. Но есть такое средство коммуникации, как письма.Однако пишущий письмо обращается к тому типу адресата, который он оставил, уходя из дому, и адресат читает письма того человека, с которым он простился.
Предполагается, что то, что былотипичным в прошлом, будет типичным и в настоящее время, т.е.сохранится прежняя система релевантностей. Но в жизни обоихпартнеров могут возникнуть инновации. Солдат нередко удивляли письма из дома. Эта смена систем релевантностей коррелирует с изменением степени близости: домашняя группа продолжает существовать в повседневной жизни по привычному образцу.Конечно, сам образец тоже может изменяться.
Но эти изменениямедленные, к которым люди адаптируют свою систему интерпретаций, приспосабливая себя к изменениям. Иными словами, системаменяется как целое, без разрывов и разломов. Даже в модификациях всегда есть завещание того, как совладать с жизнью, за исключением случаев насильственного разрушения в катастрофах иливраждебных действиях. У отсутствующего всегда есть преимущества в познании этого всеобщего образца.
Он может представить себе действия матери или сестры в той или иной ситуации,исходя из прошлого опыта, но они не могут иметь того же опытав отношении жизни солдата на фронте. Правда, средства массовойинформации, рассказы возвращающихся и пропаганда дают некоторую картину жизни на фронте, но эти стереотипы формируютсяне спонтанно, а направляются, просеиваются в военных и политических целях. Но ситуация солдата уникальна.
Когда по возвращении он будет говорить о ней — если вообще заговорит, — то увидит,что даже симпатизирующие ему люди не понимают уникальностиего индивидуального опыта, который сделал его другим человеком.Они будут стараться найти знакомые черты уже сформировавшихся типажей солдатской жизни на фронте. С их точки зрения,его жизнь на фронте лишь в незначительных деталях отличаласьот того, что они читали в журналах.
Так, может оказаться, чтомногие поступки, которые кажутся людям проявлением величай428шего мужества, на самом деле для солдата в бою — лишь борьбаза выживание или исполнение долга, в то время как другие многочисленные примеры самопожертвования и героизма остаютсянедооцененными людьми дома.Несоответствие между уникальностью и важностью, которыеотсутствующий приписывает своему опыту, и псевдотипизациейего людьми, оставшимися дома и приписывающими этому опытупсевдорелевантность, является одним из величайших препятствийдля возобновления мы–отношений. Успех или неудача возвращающегося домой зависят от шанса трансформировать эти социальныеотношения в возобновляющиеся.
Но даже если подобное отношение и не превалирует, исчерпывающее решение этой проблемыостается недостижимым идеалом.Но здесь оказывается под вопросом ни много, ни мало, какобратимость внутреннего времени. Это та самая проблема, которую Гераклит выразил афоризмом о невозможности войти в однуи ту же реку дважды и которую Бергсон анализировал как длительность: суть ее состоит в том, что прошлый опыт приобретаетиное значение. Да и вернувшийся человек уже не тот: ни для себя,ни для тех, кто ждал его возвращения…Во время войны служащие в вооруженных силах имеют привилегированный статус в обществе. «Все лучшее — нашим солдатам» — таков лозунг военного времени.
И как гражданские смотрятна человека в военной униформе, так и он сам смотрит на себя, дажеесли выполняет незначительную работу в вооруженных силах.Но возвращающийся домой лишен униформы, а с нею — и привилегированного положения в обществе. Это не означает, конечно,что он лишается престижа защитника родины, однако историяпоказывает, что преувеличенное долголетие не сопутствует памятио славе.Сказанное ведет к практическим выводам.
Многое сделано,но еще больше предстоит сделать, чтобы подготовить возвращающегося домой ветерана к необходимости прилаживания к дому…Поначалу не только родина покажет возвращающемуся домойнезнакомое лицо, но и он покажется странным тем, кто его ждет.И те, и другие должны быть мудры.12.4. «Ìû» è «Îíè» â ðîññèéñêîì îáùåñòâå: êåéñ-ñòàäèРазумеется, феноменологическая социология А. Шютцане ограничивается возможностями исследования поведениявоеннослужащих, эмигрантов, путешественников или чужестранцев. Её теоретико–методологический инструментарийможет быть использован и для более масштабных исследований.429Так, ныне в России идет бурный процесс образования всеновых социальных групп, каждая из которых имеет свои знания социальной реальности, которые подчас несовместимыдруг с другом.
И эта несовместимость множественных «Мы»и «Они» представляет нынешнюю социальную реальность.Особенно это касается коллективных представлений различных социальных групп.Так, если в советское время патриотизм считался самособой разумеющейся, самоочевидной реальностью для всех,то ныне ту или иную форму патриотизма довольно трудноподдерживать в качестве общего знания. Многочисленностьпредставлений патриотизма создает основу для относительности его содержания, и данный феномен утрачивает положение само собой разумеющейся реальности.Феноменологическая парадигма позволяет также изучать,как представители разных социальных групп через призмусвоих знаний интерпретируют объекты и явления, к какимпотенциально социальным действиям ведет несовместимость множественных образов социальной реальности, каксами люди, исходя из своей социализации, существующихсоциокультурных ценностей, определяют своё имущественное положение, отношение к социально престижным статусам и в целом социальное положение.Скажем, в советские времена многие граждане, особеннопартийно-государственные работники, относили себя к считавшейся в то время престижной социально–этническойгруппе — «рабочие».
Значит, субъективные представления о своей социальной принадлежности могут приниматьвполне реальные очертания в повседневной жизни.Феноменологи исходят из того, что, начиная с детства,по мере усвоения социокультурных ценностей у индивидовскладывает определенное видение себя в «домашней» социальной группе и определенное представление об этой группе.Эта группа видится как некое «Мы» в противоположностьтому, что где–то есть другие люди — «Они», — у которыхсвой мир, своя жизнь.В сопоставлении своего «Мы» с другими «Они» вырабатывается социальная самоидентификация индивидов. Социальная самоидентификация формируется стихийно в процессе социализации у каждого человека и впоследствии такили иначе влияет на выбор жизненных стратегий, на степеньготовности людей к взаимодействию с представителями430других социальных групп, включая «чужаков», приехавшихк нам в силу тех или иных жизненных обстоятельств.Явные и латентные конфликты социальных смыслов проявляются в случае, когда «чужак» предпринимает попыткуистолковать социальные смыслы культурных образцов социальной группы, с которой он сближается.По А.
Шютц, главным критерием чужака служит отсутствие прошлого опыта социализации с членами принимающей группы.Чужак — человек, «которому приходится ставить подсомнение едва ли все, что членам той группы, с которой онсближается, кажется несомненным… В лучшем случае, онможет быть готов и способен разделить с новой группойв живом и непосредственном опыте общее настоящее и будущее; однако при любых обстоятельствах он остается исключен из аналогичного общего переживания прошлого. С точкизрения принимающей его группы, он — человек, у которогонет истории»1.У такого человека неизбежно возникают конфликты социальных смыслов с представителями принимающей группы,и социолог раскрывает их причину: «чужак естественнымобразом начинает интерпретировать новую социальнуюсреду в категориях своего привычного мышления… Чужакаупрекают в неблагодарности, поскольку он отказываетсяпризнать, что культурный образец дарит ему кров и защиту.Однако эти люди не понимают, что чужак, пребывающийв состоянии перехода, вообще не воспринимает этот образец как кров, да еще дающий защиту; для него это лабиринт,в котором он потерял всякое чувство ориентации»2.Разве мы ежедневно не сталкиваемся с тем, что кое–кто говорит и действует, исходя из своей принадлежностик определенному «Мы».
В зависимости от характера доминирующих социокультурных ценностей в сознании индивидов это отношение может быть самых разных оттенков —уважительное, боязливое, высокомерное, враждебное.Так, ещё недавно виноватыми во всех наших проблемахбыли «Они — буржуи». Дух отношения к «Они» прекрасновыражен у В. Маяковского: «Ешь ананасы, рябчиков жуй,день твой последний приходит, буржуй».1 Шюц, А. Чужак. Социально-психологический очерк // Шюц А.Избранное: Мир, светящийся смыслом. М. : РОССПЭН, 2004.