А.Ф. Керенский во временном правительстве (1109008), страница 3
Текст из файла (страница 3)
Основную мысль своих выступлений Керенский впоследствии сформулировал предельно ясно: «...легко призывать измученных людей бросить оружие и возвратиться домой. Но я зову вас на бой, на героический подвиг - я зову вас не на праздник, а на смерть, я призываю вас пожертвовать жизнью ради спасения Родины!».* * Керенский А. Ф. Указ. соч., с. 98.
Керенский переживал апогей своей известности и славы, он стал главным героем всероссийской политической сцены. «В этот период, - отмечал И. Г. Церетели, - популярность Керенского достигла в самых широких кругах высшей точки».* * Церетели И. Г. Указ. соч., кн. 2, с. 35.
Готовя наступление, Керенский почти все время был на фронтах. «Я был преисполнен веры в то, - писал он, - что личные поездки на фронт и прямые контакты с офицерами и солдатами помогут укрепить боевой дух и ускорят подготовку к сражению».* * Керенский А. Ф. Указ. соч., с. 192.
Провал наступления армии и июньское восстание в Петрограде заставили Керенского вернуться в столицу. В мемуарах он писал, что застал председателя правительства князя Львова «в состоянии ужасной депрессии, которая не позволяла ему выполнять обязанности главы республики».* * Там же, с. 204.
7 июля их взял на себя Керенский. Однако это уже было другое правительство, которое сразу же стало проводить откровенно авторитарные методы борьбы против оппозиции.
4. А. Ф. Керенский - глава правительства
Керенский весьма ответственно относился к новой должности. Он разработал и внедрил свой режим работы Совета министров. Премьер строго следил за тем, чтобы министры не обращались друг к другу фамильярно, а называли себя по имени-отчеству и непременно указывали: «Господин министр такой-то». Во время заседания Кабинета Керенский не позволял его членам самовольно покидать зал, не поставив его в известность. Когда все же такое случилось, он нарочно громко спрашивал: «Господин министр такой-то, позвольте узнать основания вашего ухода». Многих это шокировало и даже смешило. А. Демьянов, постоянно присутствовавший на заседаниях нового кабинета, отмечал, что поведение Керенского в качестве председателя Совета министров напоминало «школьное обращение».* * Демьянов А. Моя служба при Временном правительстве. Архив русской революции. Берлин, 1922. Т. 4. С. 106.
Тем не менее, Керенскому удалось повысить интенсивность работы правительства. Его заседания проходили ежедневно; открывались они обычно в 8 часов вечера и нередко продолжались до глубокой ночи. Усилилась управляемость и организованность министров. Новый премьер быстро навязал им свою волю. Без его согласия и одобрения никто ничего не делал. «Министры преклонялись перед популярностью Керенского», - утверждал А.
Правительство Керенского получило поддержку Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов. В воззвании «Ко всему населению», подписанном ЦИК Советов, объявлялось: «Мы признали Временное правительство правительством спасения революции. Мы признали за ним неограниченные полномочия и неограниченную власть. Его приказы да будут законом для всех».* * Цит. по: Басманов М. И. Указ. соч., с. 106—107.
За это министры-социалисты должны были отчитываться перед Советом не менее двух раз в неделю. Это требование для Керенского и его временных попутчиков было досадной помехой, но не более того.
Правительство действовало бесконтрольно. Товарищ министра юстиции А. Демьянов писал, что оно «никому не давало отчета в своем управлении».* * Демьянов А. Указ. соч., с. 73.
Одной из крупных акций нового правительства явилось назначение командующего 8-й армией Л. Г. Корнилова главнокомандующим Юго-Западным фронтом, а затем и Верховным главнокомандующим.
Именно в нем, стороннике железной дисциплины, Керенский увидел человека, способного вытравить дух «вольности» из армии. Как только Корнилов занял ключевую позицию, достаточно высокую для давления на правительство, он совместно с комиссаром Юго-Западного фронта Б. В. Савинковым предложил правительству ввести смертную казнь на фронте. Это требование в спешном порядке было поставлено на обсуждение. Заседание вел Керенский, только что вернувшийся с фронта. В самом начале заседания на его имя поступила телеграмма от Скобелева, командированного для ликвидации Тарнопольского прорыва и извещавшего главу правительства, что обстановка там катастрофическая, что командующий фронтом поставил заградительные отряды на пути отступления войск и приказал открывать огонь по бегущим солдатам. Все это так подействовало на министров, что они, по словам Церетели, «не колеблясь, голосовали за меры, предложенные Керенским», т. е. за введение смертной казни.* * Церетели И. Г. Указ. соч., кн. 2, с. 364.
Керенский открыто стремился к режиму единоличной власти. Как утверждал В. М. Чернов, Керенский последовательно удалял из правительства «одну за другой все крупные и красочные фигуры, заменяя их все более второстепенными, несамостоятельными и безличными. Тем самым создавалась опасность «личного режима», подверженного случайностям и даже капризам персонального умонастроения».* * Чернов В. М. Указ. соч., с. 355.
Он обменивался телеграммами с коронованными особами европейских стран, в частности с королем Британской империи Георгом, и переживал счастливейшие минуты в своей жизни. Однако и теперь он не мог позволить себе спокойно упиваться властью. Чтобы держаться «на плаву» в качестве наднациональной фигуры, он вынужден был лавировать между различными политическими течениями. «В конце концов, - как писал В. М. Чернов, - роль его стала сводиться к балансированию между правым, национально-либеральным, и левым, социалистическим крылом правительства. Нейтрализуя то первое - вторым, то второе - первым, Керенский, казалось, видел свою миссию в этой «надпартийной» роли... в качестве центральной оси власти».* * Там же, с. 335.
С целью укрепления своих позиций Керенский преложил созвать Государственное совещание в Москве. «Прямой контакт с представителями всех классов и групп, - уверял Керенский, - даст нам возможность почувствовать пульс страны и в то же время изложить и объяснить как нашу политику, так и стоящие перед нами проблемы».* * Керенский А. Ф. Указ. соч., с. 228.
Однако эти надежды не оправдались. Выступил на совещании он неудачно, «взволнованный, он не к месту перефразировал Бисмарка и заговорил о «железе и крови». Крайне резко оценивал выступление Керенского участник совещания Н. Н. Суханов: «Премьер сыпал угрозы направо и налево... уверяя, что он, Керенский, имеет в своих руках всю власть, огромную власть, что он силен, очень силен и сокрушит, и сумеет подчинить себе всех, кто станет на пути спасения Родины и революции».* * Суханов Н. Н. Записи о революции: В. З. Т. Т. 3. Кн. 5. С. 62. М., 1991.
Керенского явно заносило в сторону насильственных мер и жертв. «Этот человек, - отмечал П. Н. Милюков, - хотел как будто кого-то устрашить и на всех произвести впечатление силы и власти... В действительности он возбуждал только жалость».* Имидж Керенского стал тускнеть.
Так называемый корниловский мятеж, рассчитанный на ликвидацию существовавшей тогда власти, Керенский использовал для расширения своих полномочий. «В момент конфликта, - писал В. М. Чернов, - существовала лишь единоличная власть министра-председателя, фактическая персональная диктатура».*
Через несколько дней, 1 сентября 1917 г. такое невиданное положение государственной власти Керенский закамуфлировал необычным для России органом - так называемой Директорией. Он приблизил к себе четырех совершенно невзрачных в политическом отношении лиц, которые ни в чем не могли ограничить его единовластия. «Так или иначе, - писал Н. Н. Суханов, - Директория - это был Керенский».* * Суханов Н. Н. Указ. соч., т. 3, кн. 6, с. 164.
Кроме того, Керенский, узурпировав важнейшую прерогативу Учредительного собрания, провозгласил Россию республикой. Характеризуя новый режим, установленный Керенским, Н. Н. Суханов писал: «В послекорниловской атмосфере он был злобен и нагл, как никогда».* * Там же, с. 168.
Керенский держал в своих руках всю полноту власти, по мнению Н. Н. Суханова, «единолично правил страной и решал ее судьбу».* * Там же, с. 105.
Он буквально упивался и всевластием, и бесконтрольностью. Без каких бы то ни было консультаций, практически единолично он издавал указы и постановления по самым различным вопросам государственной и общественно- политической жизни. Керенский ограничивал или запрещал деятельность политических партий, закрывал газеты и журналы, вносил изменения в законы о вывозе денег и других ценностей за границу, разрешал и даже отменял съезды и совещания. Он легко и просто раздавал государственные должности, самолично назначал послов, принимая в расчет исключительно знакомства и личную преданность. По словам Суханова, премьер «предавался со страстью излюбленному занятию - награждению чинами и постами приближенных и доверенных людей, жонглированию портфелями и прочими должностями по своему вдохновению».* * Суханов Н. Н. Указ. соч., т. 3, кн. 5, с. 116.
В широких слоях населения возникал вопрос: а что же дало свержение царизма и установление нового режима? И все чаще они приходили к выводу, что улучшения в их жизни не наступило. «Измученные, разоренные массы за семь месяцев революции убедились, что правительство органически не может провести мероприятия, необходимые для спасения страны и революции».* * Басманов М. И. Указ. соч., с. 127—124.
Весьма пессимистично оценивали итоги революции крестьяне. «Нам, крестьянам, стала надоедать революция, - записано в приговоре села Навашино Муромского уезда, - ибо мы до сего времени не видим ни малейшего улучшения своего положения».* * Цит. по: Басманов М. И. Указ. соч., с. 124.
Таким образом, к моменту октябрьского вооруженного восстания Керенский лишился не только народной поддержки: он потерял политический кредит и тех партий, с помощью которых пришел к власти. Началась агония администрации Керенского, стремительный развал всех ее структур. О состоянии власти того времени Н.
Суханов писал: «Никакого управления, никакой органической работы центрального правительства не было, а местного - тем более... Министров нет, либо не то есть, не то нет. А когда они есть, от этого не лучше. Кто из населения признает их? Кто из сотрудников им верит? Ни для кого не авторитетные, ни к чему не нужные, они дефилируют и мелькают как тени под презрительными взглядами курьеров и писцов. А их представители, их аппарат на местах - о них лучше и не думать. Развал правительственного аппарата был полный и безнадежный».* *
Власть Керенского оказалась в состоянии паралича. Она потеряла всякую опору в обществе. И тогда Керенский сыграл последний акт грандиозной драмы, развернувшейся в России. Он оставил свой высокий пост и покинул столицу. По этому поводу С. Мстиславский едко заметил: «Керенский бежал за подкреплением, как всегда в таких случаях пишут».* Власть оказалась в руках большевиков.
5. Заключение
Лидер и основатель партии социалистов-революционеров В. М. Чернов, не очень хорошо относившийся к Керенскому, тем не менее признавал, что именно в нем после февраля 1917 г. персонифицировалась идея демократии. И действительно, на первых порах Керенский сумел занять такую позицию, что его поддерживали, с одной стороны, социалистические партии и Советы, а с другой - кадеты, которые во время правительственных кризисов заявляли, что могут войти в коалиционное правительство, только если его возглавит Керенский.
Вместе с тем Керенский не хотел ни с кем делить власть, претендовал на роль не просто главы правительства, а вождя, кумира масс и упивался лестью... Он был сын своего времени, выдвинутый на авансцену временем переменчивым, неустойчивым, временем размежевания и борьбы политических сил, когда в российской демократии не было единства и шла борьба двух направлений - социал-демократического и народнического.
«Да, тяжелое бремя история возложила на слабые плечи! - писал Н. Н. Суханов. - У Керенского были, как говорил я, «золотые руки», разумея под этим его сверхъестественную энергию, изумительную работоспособность, неистощимый темперамент. Но у Керенского не было ни надлежащей государственной головы, ни настоящей политической школы. Без этих элементарно необходимых атрибутов незаменимый Керенский издыхающего царизма, монопольный Керенский февральско-мартовских дней никоим образом не мог шлепнуться со всего размаха и не завязнуть в своем июльско-сентябрьском состоянии, а затем не мог не погрузиться в пооктябрьское небытие, увы, прихватив с собой огромную долю всего завоеванного нами в мартовскую революцию».* * Суханов Н. Н. Указ. соч., т. 1, кн. 1, с. 67.
Но он был действительно незаменим и монополен. Керенский с его «золотыми руками», с его взглядами и надеждами, с его депутатским положением, с его исключительно широкой популярностью волей судеб назначен быть центральной фигурой, революции, по крайней мере ее начала.
Вся биография этой удивительной личности вмещается почти без остатка в несколько месяцев 1917 г. Все остальное - и то, что он родился в 1882 г. в том же Симбирске и в той же учительской среде, где на несколько лет раньше увидел свет его будущий соперник и победитель Ленин, и то, что в 1912 г. молодым адвокатом он стал депутатом Государственной думы и вошел в численно незначительную фракцию трудовиков, и то, что впоследствии, после поражения, тенью прошлого 50 лет жил в изгнании (в Париже, Лондоне и, наконец, в Нью- Йорке), - как будто относится к другому лицу... Он вызвал неумеренное восхищение одних и столь же безмерную, но уже провожающую его даже до могилы ненависть других. Ни того, ни другого, по совести говоря, он не заслужил.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
