А.Ф. Керенский во временном правительстве (1109008), страница 2
Текст из файла (страница 2)
Керенский смело и решительно выступал в Думе с требованием создания правительства, ответственного не перед царем, а перед Государственной думой, заявляя, что он с теми, кто «прямо призывает народ и страну к открытой решительной борьбе со старой властью, губящей страну».* * Цит. по: Иоффе Г. З. Семнадцатый год: Ленин, Керенский, Корнилов. М., 1995. С. 23.
Керенский не страшился грозить революцией: «Вы, господа, - обращался он к депутатам, - до сих пор под словами «революция» понимаете какие-то действия антигосударственные, разрушающие государство, когда вся мировая история говорит, что революция была методом и единственным средством спасения государства. Если власть пользуется законным аппаратом, чтобы насиловать страну, чтобы вести ее к гибели, обязанность граждан - этому закону не подчиняться».* * Там же, с. 23.
Революционность Керенского шла по нарастающей. 14 февраля 1917 г. в ходе думских дебатов Керенский прямо заявил, что корень всех несчастий России не только бюрократия, не только бездарное правительство, но те, кто сейчас находятся на троне. «Поняли ли вы, - говорил он, - что исторической задачей русского народа в настоящей момент является задача уничтожения средневекового режима немедленно, во что бы то ни стало, героическими личными жертвами тех людей, которые это исповедуют и которые этого хотят? Как можно законными средствами бороться с теми, кто сам закон превратил в орудие издевательства над народом?.. С нарушителями закона есть только один путь - физического их устранения. Председатель Думы в этом месте спросил, что я имею в виду. Я ответил: «Я имею в виду то, что свершил Брут во времена Древнего Рима».* * Керенский А. Ф. Указ. соч., с. 132.
Керенский, благодаря связям, избранной политической линии, личным качествам, стал к этому времени центральной фигурой левой части Думы. И В. И. Ленин 1 января 1917 г. констатировал: «При теперешнем состоянии России ее правительством могли бы тогда оказаться Милюков с Гучковым или Милюков с Керенским», а 31 января, рассуждая, почему Николай II не может подписать мир, писал: «Царь мог сказать... если я... подпишу мир, то придется, пожалуй, иметь дело с правительством Милюкова и Гучкова, если не Милюкова и Керенского».* * Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 30. С. 243, 341.
3. А. Ф. Керенский в февральские дни 1917 Г. и во временном правительстве
Обстановка в России складывалась таким образом, что общество в 1916 г. ожидало больших потрясений. Уже тогда все было готово для социального и политического взрыва. И, тем не менее, когда революция свершилась, она многих застала врасплох. Этот момент отмечали многие деятели того времени, в том числе и Керенский.
В течение всей Февральской революции Керенский жил с эйфорическим настроением и при этом чрезвычайно многое делал для организации новой власти. Он развил невероятную энергию, работал неистово и выступал в самых различных ипостасях. «В первые дни революции, - вспоминал С. И. Шидловский, - Керенский оказался в своей тарелке, носился... Не различая дня от ночи, не спал, не ел и весьма быстро дошел до такого состояния, что падал в обморок, как только садился в кресло, и эти обмороки заменяли ему сон. Придя в себя, он снова говорил без конца, куда-то уносился, и так продолжалось день и ночь».* * Цит. по: Басманов М. И., Герасименко Г. А., Гусев К. В. Александр Федорович Керенский. Саратов, 1996. С. 71.
Он старался быть везде, поспеть за всем и во многом достиг этой цели: ни одно сколько-нибудь значительное событие, ни один примечательный факт, касавшийся власти, не прошли мимо Керенского.
Керенский знал психологию масс, умело пользовался приемами популизма и способен был эффективно влиять на слушателей. По его собственному признанию, он никогда не писал текстов выступлений и не пользовался какими-либо заготовками; чаще всего он импровизировал и менял средства воздействия на аудиторию по ходу речи. Слава большого оратора прочно закрепилась за ним еще в период думской деятельности. Для этого у него было все - и субъективные данные, и солидный политический опыт. Он обладал высоким интеллектом и внешним видом - стройный, порывистый, страстный - он отличался от типичных интеллектуалов и общественных деятелей, чаще ухоженных, нарочито степенных. Чрезвычайная нервность, быстрая возбудимость, экзальтированность давали его выступлениям дополнительную ударную силу.
У Керенского был хорошо поставленный голос; он обладал отличной фразировкой, доставшейся ему от того времени, когда он готовился стать певцом. Обычно он говорил громко и нередко доходил до экстаза; высокий эмоциональный накал передавался слушателям, и они горячо сопереживали факту. Иногда нервы его не выдерживали, и падал в обморок. Но подобные срывы не только не ослабляли производимого эффекта, наоборот, еще больше усиливали воздействие на слушателей.
Керенский с восторгом принял переход солдат Петроградского гарнизона на сторону революции. Когда первые колонны военных подошли к Таврическому дворцу, а это случилось 27 февраля в 13:00, именно он проявил решимость. В своих мемуарах он писал, что когда сообщили о появлении военных, он с трудом поверил в такую счастливую возможность. «Из окна я увидел солдат, - вспоминал Керенский, - они выстроились вдоль противоположной стороны улицы. Было очевидно, что они чувствовали себя стесненно в непривычной обстановке и выглядели растерянными, лишившись руководства офицеров».* Приход солдат к Думе так обрадовал Керенского, что он даже спустя десятилетия описывал этот эпизод с высоким эмоциональным накалом: «Немедля ни минуты, не накинув даже пальто, я кинулся через главный вход на улицу, чтобы приветствовать тех, кого мы ждали так долго».* * Керенский А. Ф. Указ. соч., с. 137.
Керенский поздравил солдат с революцией, попросил их следовать за собой и провел в здание Думы с целью разоружить жандармов, охранявших Таврический дворец. Кроме того, их предполагалось поставить на защиту Государственной думы в случае нападения той части войск, которая сохраняла верность царскому правительству.
«Я опасался, - писал он, - что для разоружения охраны придется прибегать к силе, как выяснилось, она разбежалась еще до нашего появления».* * Там же, с. 138.
Керенский принял активное участие в судьбе Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов. По его настоянию в Таврическом дворце было выделено помещение, в котором разместился Совет. Это знаменитая 13-я комната, в которой состоялось первое заседание Совета, избравшее Временный исполнительный комитет. Его председателем стал Н. С. Чхеидзе, а товарищами председателя - М. И. Скобелев и А. Ф. Керенский.
Одновременно последний принимал участие и в формировании Временного правительства. В ночь на 1 марта состав правительства был согласован. Для социалистических партий выделили портфели двух не самых главных
Совета Н. С. Чхеидзе, а министра юстиции - его заместителю А. Ф. Керенскому. Но подавляющим большинством голосов исполком постановил не давать своих представителей в кабинет министров и участия в нем не принимать.
Но Керенскому необходимо было войти в состав правительства, т. к. он считал, что это первая ступень к высшей государственной власти, но он не хотел порывать и с Госсоветом, а следовательно, и с демократией. Керенский решил, минуя исполком, обратиться непосредственно к депутатам Петроградского Совета.
2 марта он явился на пленарное собрание и разыграл политическую сцену, давшую ему все желаемое. Керенский смиренно сообщил депутатам, что уже стал министром юстиции. «Войдя в состав Временного правительства, - заявил он, - я остался тем же, кем был, - республиканцем. В своей деятельности я должен опираться на волю народа. Я не могу жить без народа, и в тот момент, когда вы усомнитесь во мне, - убейте меня... Товарищи! - обратился он к депутатам. - Позвольте мне вернуться к Временному правительству и объявить ему, что я вхожу в его состав с вашего согласия, как ваш представитель».* * Цит. по: Басманов М. И. Указ. соч., с. 73.
Эмоциональный накал в зале быстро нарастал. «Речь эта была страстным воплем о нравственной поддержке, об оправдании сделанного им шага», - писал очевидец событий С. Мстиславский».* * Мстиславский С. Пять дней: начало и конец Февральской революции. Берлин, 1922. С. 62—63.
Члены Совета вскочили со своих мест, подхватили его на руки и как нечто совершенно бесценное внесли в зал заседаний Временного правительства. После этого акта Керенский по всякому поводу и без него заявлял, что является «всенародно избранным» членом правительства. «Власть мне не дана по капризу отдельных личностей, - утверждал он, - а волею всего народа».* * Там же, с. 63.
Керенский активно участвовал в обсуждении условий соглашения между исполкомом Петроградского Совета и членами Временного правительства. Разговор шел чрезвычайно тяжело, и чашу весов в пользу правительства склонил опять-таки Керенский. Яростные споры вокруг пунктов программы подействовали на него удручающе.
Он вышел на сцену последним, занял место не в центре сцены, как это делали другие участники дискуссии, а где- то с краю, на самом левом ее фланге. С. Мстиславский, лично наблюдавший этот момент, писал о выступлении Керенского: «Весь в черном, доверху застегнутый, прямой как свеча, торжественный и бледный... и как-то по- новому, тягуче, звучал пытавшийся «чеканить» слова хрипловатый голос. И весь он, от головы до ног, казался нарочитым, словно подмененным... Он опускает бескровную руку за шелковый лацкан сюртука, вынимает красный, кровяным пятном платок и взмахивает им по воздуху, овевая лицо».* * Керенский А. Ф. Указ. соч., с. 144.
В итоге программа прошла под аплодисменты присутствующих, хотя в ней оказались обойдены такие важнейшие для того времени проблемы, как заключение демократического мира и скорейшее решение аграрного вопроса. Сам Керенский удивлялся тому, как в условиях острейшей дискуссии и мощного давления со стороны рабочих и солдат такое могло случиться. «Правительство получило полную свободу действия, - писал он, не взяв на себя при этом никаких формальных обязательств».* * Там же, с. 144.
А. Ф. Керенский с огромной энергией и радостью включился в работу Временного правительства.
«Воспоминания о первых неделях существования Временного правительства, - отмечал он в книге «Россия на историческом повороте», - связаны с самым счастливым временем моей политической карьеры».* * Там же, с. 153.
У него был чрезвычайно напряженный ритм работы. Он работал «24 часа в сутки, за вычетом того, что нужно урвать на сон, на еду, лишь бы не упасть на ходу».* * Там же, с. 33.
Поездки в Москву, Кронштадт, в Гельсингфорс, в Ревель, на фронт, в Ставку, выступления в Совете рабочих и солдатских депутатов, на партийных конференциях, съездах, перед различного рода делегациями и депутациями; почти беспрерывное заседания в Совете министров; дневные и ночные совещания с представителями партий и групп, с личными друзьями - занимали все время Керенского. Люди из близкого окружения Керенского говорили о нем, что «он не ходит, а бегает, не говорит, а стреляет».
Как только Керенский стал министром юстиции, он ввел целый ряд новшеств, и одно из них - практика рукопожатий с незнакомыми ему лицами. С неподдельным и искренним чувством он жал руку всем - швейцару, посетителям, находившимся в приемной, участникам митингов и собраний, солдатам и матросам. Иногда случилась так, что после возвращения из поездки по стране он какое-то время не мог писать: отказывала рука.
Биограф Керенского рассказал об одном из таких эпизодов: «Вот он явился в министерство с обычно усталым лицом. На нем все та же куртка, знакомая публике. Правая рука на перевязи. Это результат дружеских рукопожатий во время одной из поездок по фронту демократии».* * Цит. по: Басманов М. И. Указ. соч., с. 91.
«А. Ф. Керенский, - писал лидер партии социалистов-революционеров В. М. Чернов, - единственный человек в составе первого Временного правительства, который шел навстречу революции... с подлинным подъемом и искренним, хотя и несколько ходульным пафосом».* * Чернов В. М. 1917 г.: народ и революция // Страна гибнет сегодня. Воспоминания о Февральской революции 1917 года. М., 1991. С. 355.
После так называемого апрельского кризиса в состав первого коалиционного правительства А. Ф. Керенский вошел как военный и морской министр. Как только Керенский получил давно желанный портфель, он преобразился даже внешне. «Теперь его одежда - писал современник, - китель, бриджи, солдатские сапоги».* * Цит. по: Басманов М. И. Указ. соч., с. 94.
Керенский развил колоссальную энергию, направленную на приведение армии в состояние, необходимое для перехода в наступление. И. Г. Церетели, непосредственно наблюдавший за поведением министра, писал, что он «имел большие субъективные наклонности к сильной власти, к командованию».* * Церетели И. Г. Воспоминания о Февральской революции. Париж, 1963. Кн. 1. С. 121.
Александр Федорович выступал в полках и соединениях, на судах и базах, в штабах и окопах, на съездах, в управах и думах. Он обрушивал на головы солдат, матросов, офицеров сильнейший словесных шквал, настоящий водопад слов. «Керенский разъезжал по фронту, - писал Л. Д. Троцкий, - заклинал, угрожал, становился на колени, целовал землю, словом, паясничал на все лады».* * Троцкий Л. Д. Моя жизнь. М., 1990. Т. 2. С. 31.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
