Уильям Теккерей и русская литература 40-60 гг. XIX в. - оценки в критике и типологические связи (1102085), страница 4
Текст из файла (страница 4)
Подобныеособенности повествовательной техники Теккерея и Гоголя подчеркиваютполную самостоятельность их героев, и автономность созданных ими миров. Витогечитательстановитсясвидетелемнетолькоразвитиясобытий,относящихся непосредственно к сюжету, но и самого процесса повествования— роман как бы пишется на наших глазах.Анализ, проведенный в первом разделе второй главы, убеждает, что«Ярмарка тщеславия» и «Мертвые души» — яркие примеры использованияэлементов пикарески, характерные также для английской романистики XVIIIвека (Дефо, Смоллетт, Филдинг), а также для первых опытов русского романа(Чулков, Нарежный, Булгарин).
Создав событийный ряд и галерею образов,внешне обращенные к традиции пикарески, а внутренне — в остройсоциальной проблематике эпохи, Гоголь и Теккерей предстают создателямиэпических полотен, каждое их которых по-своему раскрывает глубинныенациональные проблемы, равно как и особенности человеческой природы вцелом.Второй раздел главы II раскрывает второй главный аспект проблемы,поставленной в диссертации, и посвящен анализу типологических схождений вроманах воспитания Теккерея «История Пенденниса» и И.С. Гончарова«Обыкновенная История», а также в дальнейшей разработке принциповBildungsroman в романах «Ньюкомы», «Приключения Филипа», а также«Обломов» и «Обрыв».19Основным мотивом названных произведений (главным образом —«Пенденниса»и«Обыкновеннойистории»),рассматриваетсямотивутраченных иллюзий, знакомый по творчеству О.
де Бальзака. Отмечается нетолько очевидность типологических пересечений в романах Бальзака, Теккереяи Гончарова, но и то обстоятельство, что Теккерей будто бы специальноизбегал упоминаний об «Утраченных иллюзиях», а Гончаров вообщенамереннодистанцировался отзарубежнойтипологические схождения и различныйлитературы.Учитываяжеуровень сюжетного драматизма в«Утраченных иллюзиях», «Пенденнисе» и «Обыкновенной истории», намивыявляютсянекоторыесходстваповествовательнойтканианглийскогоBildungsroman в их общем эмоциональном фоне повествования, далеком отостросюжетного драматизма Бальзака.При этом принимается во внимание близость Гончарова к концепцииБелинского о «прозе жизни», пронзившей «поэзию жизни», равно как и о«прозаическом состоянии», сменившем эпоху романтических героев. В этомплане учитывается позиция Гончарова в цикле путевых очерков «ФрегатПаллада», где писатель сообщает о некотором разочаровании в «героизме» иутрате связанных с ним иллюзий.
В свою очередь, Теккерей в предисловии к«Пенденнису» декларирует желание изобразить человека «не хуже и не лучшебольшинства своих ближних». Оба писателя тяготеют к типизации, а также«дегероизации» изображаемой ими действительности. Очевидно, что одной изсвоих задач они посчитали в терминах своего поколения сформулировать егоже основные проблемы, помочь найти их решение, представив в качествеопытных образцов своих персонажей, создав дня них свои и в то же времятипичные для всех ситуации, с учетом национальной специфики менталитетаанглийского и русского общества. Представляется значимым, что оба автора назаре писательской карьеры имели опыт типизации действительности — еще нестоль глубоко с точки зрения психологизма — посредством «физиологическогоочерка».20Анализпервыхопытов ТеккереяиГончарова вBildungsromanосуществляется с опорой на формулу из семи признаков типовой моделиромана воспитания XIX в., предложенную М.
Хирш: пассивности иподатливости развивающейся личности, общества как антагониста героя,линейного развития сюжета, истории обучения как обязательного эпизода,окружающих персонажей в роли менторов, назидательности стиля ииронического отношения повествователя к герою. Для обозначения внешнихтипологических сходств между «Пенденнисом» и «Обыкновенной историей»нами составляется обобщающая композиция, затем рассмотренная нами с точкизрения механизмов медиации (термин К. Леви-Стросса), объясняющих, по сути,отношения главного героя с его менторами.Наряду с непреходящим внутренним конфликтом главных героев, другимважным элементом драматизма предстает противостояние героя и города (посути — среды), также разработанное Бальзаком не только в «Утраченныхиллюзиях», но и в «Отце Горио».
Почти о том же думает Пенденнис, впервыеувидевший «сотни карет и тысячи людей» Лондона, который Теккерейсравнивает с Вавилоном. Аналогичным образом у Гончарова Петербургоказывается «обетованной землей», на первое время оказывается не совсем темместом, куда мечтал попасть Адуев, романтизированное мышление которогомешает ему даже ориентироваться в пространстве.
С одной стороны городможет оказывать гнетущее влияние на личность, с другой — вдохновить ее нановыеподвиги,особенноеслиличностьдостаточноодержимаидеалистическими помыслами.Пассивность и податливость главных героев Bildungsroman, отмеченная вупомянутой нами жанровой характеристике М. Хирш — жанрообразующиечерты в их характерах, равно как их дезориентированность — необходимоеусловие для реализации в романах медиативных элементов. Этот элемент «содной стороны, прочно связан с наличной «прозой жизни», а с другой поворачивается к протагонисту своей «поэтической стороной, суля надежду на21возможность воплощения его идеальных устремлений»13, — иными словами,медиативный элемент позволяет избежать реализации мотива утраченныхиллюзий. В «Ярмарке тщеславия» и «Мертвых душах» медиативная модельгероев — обогащение и благополучие — поглощалась, по сути, их энергией ичеткойопределенностьювсвоихцелях,противоположнойдезориентированности Пенденниса или Адуева.
Общий исход событий зависитот характера медиативного элемента — например, того, реализован ли он вкаком-то из персонажей, является ли чем-то кроме социальной роли. Врассматриваемых нами романах Теккерея и Гончарова медиативный элементотчасти реализован в наставниках героев, но проявляется совершенно поразному.Если в «Обыкновенной истории» роль ментора выполняет П. Адуев, а егосупруга — лишь мнимый «противовес» его наставлениям, то в «Пенденнисе»налицо явный баланс медиативных элементов, в равной степени реализованныхкак в дяде героя, майоре Пенденнисе, так и в близком друге Артура Пенденниса– Джордже Уорингтоне.
В то время как Александр Адуев терпит одноразочарование за другим — в любви, дружбе, реализации творческогопотенциала — Теккерей старается сгладить все возможные углы, предлагаясвоему герою реальный выбор между, грубо говоря, местом в парламенте ибраком по расчету (майор Пенденнис) и скромной профессией писателя ибраком по любви (Уорингтон). Создав идеальные, по сути, условия дляглавногогероя,Теккерейтемсамымподчеркиваетрешающуюрольвнутреннего конфликта героя: лишь сам Пенденнис способен выбрать свойпуть.
В «Обыкновенной истории» от непреходящего внутреннего конфликтаАлександр Адуев может избежать, лишь приняв позицию Петра Ивановича, чтоон в итоге и делает.13Косиков Г.К. К теории романа (роман средневековый и роман Нового времени) //Проблемы жанра в литературе средневековья / Литература Средних веков, Ренессанса иБарокко, вып. I.
— М.: 1994. С. 44.22Важность персонажа Уорингтона подчеркивается нами и в виду того, чтомногие ключевые и явно положительные герои Теккерея на протяжениидолгого времени выполяют функции наблюдателей, как их возлюбленныевступают в помолвку и выходят замуж за кого угодно, только не за них самих.Таковы Доббин в «Ярмарке тщеславия», нежно влюбленный в Эмилию Седли,долгое время сохранявшая верность покойному Джорджу Осборну; ГенриЭсмонд из одноименного романа; таков в какой-то степени и Уорингтон,отказывающийся от идеальной партии с Лорой Белл в силу причин, о которыхТеккерей намеренно умалчивает.
В этом смысле мы склонны определить«Обыкновенную историю» как русский ответ «Утраченным иллюзиям», а«Пенденниса» — как принципиально новый вариант романа воспитания смаксимально «сглаженными углами».В дальнейшем Теккерей и Гончаров продолжают развивать принципыBildungsroman. Одиночество души становится камнем преткновения для героевГончарова. В своем главном произведении, романе «Обломов», писательизображает глубоко инфантильного, способного лишь плыть по течениюглавного героя. На перманентном перепутье мы застаем и Райского в«Обрыве». Герои Гончарова подспудно озабочены поисками своего места вжизни и противопоставляются более целеустремленным и сильным фигурам,являющим собой особый стержень романа.
Александр Адуев — ПетруИвановичу и даже Поспелову; Обломов — Штольцу; Райский — Тушину иВолохову. У Теккерея в «Ньюкомах» такой фигурой для Клайва Ньюковастановится сам Артур Пенденнис, уже выступающий в роли слушателя иментора. Вместе с тем важно отметить, что в образ Пенденниса Теккерейвкладывает особую динамику развития, которая дает о себе знать в последнемзавершенномроманеписателя—«ПриключенияхФилипа»,гдеавтобиографические мотивы сменяются с возрастом самого автора, а главныйгерой возвышается над всеми созданными Теккереем протагонистами. Вотличие от Артура Пенденниса или Клайва Нькома, Филип Фирмин начистолишен «гамлетовских колебаний» и совершенно не питает иллюзий к23окружающему его миру.
Это персонаж невиданного для героев Теккереятемперамента,унаследованного,очевидно,ототца.Обыгрываястольнесвойственный своим героям характер, вслед за ним Теккерей заостряетконтрастирование остальных персонажей, делая их носителями добрых и злыхначал, вызывая ассоциации с героями Диккенса.Изображение зрелого Артура Пенденниса в «Филипе» отсылает наспрямиком к фигуре Александра Адуева в финале «Обыкновенной истории».Несмотря на то, что Пенденнис реализует свой творческий потенциал,мятежный дух романтизма покидает его со временем, как покинул Адуева.Утраченныеиллюзиинепременносменяютсяпримирениемсдействительностью — таков удел главного героя «Обыкновенной истории» и,как становится очевидно со временем, «Истории Пенденниса».В заключении подводятся итоги исследования.Оценка творчества Теккерея ведущими критиками России 40-60 гг., вчастности, А.В. Дружинина и Н.Г.
Чернышевского, во многом оказаласьобусловлена не только сложившейся в стране на тот момент общественнополитической обстановке, но и эстетическими позициями обоих литераторов.Русские классики, наряду с зарубежными, внесли неоценимый вкладобогащение романного жанра и становления классического реализма в XIXвеке. В их творчестве разнообразно преломлялась традиция испанскогоплутовского романа, романа большой дороги, романа воспитания. ПомещенныеТеккереем и Гоголем на свои реалистические полотна герои Ребекки Шарп иЧичикова явились замечательными примерами модификации плутовскогообраза, над которым веками работали мастера испанской, французской ианглийской прозы.Путь Теккерея к успеху с «Ярмаркой тщеславия» был долгим, но неменее трудно шел он к изображению реального человека, ставшегоцентральной фигурой в новоевропейском романе — в «Пенденнисе», а затем в«Ньюкомах» и «Приключениях Филипа».
На протяжении трех романов мы24наблюдали за судьбой Артура Пенденниса — пожалуй, самого близкогоТеккерею героя. Теккерею удалось написать одну из самых удачных вариацийна тему романа воспитания в трех частях, тем самым поддержав негласную«форматную» тенденцию, находящую типологические сходства с трилогиейИ.С. Гончарова.Вместе с автобиографическими чертами Теккерей также внес влитературу важнейший элемент, которого не доставало романтикам, ВальтерСкотту и Диккенсу — безупречную трезвость мировидения, которую многиекритики XIX столетия односторонне квалифицировали как скептицизм. Самакатегория сомнений и сомнительности выполняет разные функции в романахТеккерея: Ребекка Шарп — героиня, не имеющая никаких сомнений (как ипредрассудков) на счет своего успеха.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
