Поэтика двойного сюжета в пьесах У. Шекспира (1101350), страница 5
Текст из файла (страница 5)
Соответственно их дети, сопоставленные друг с другом на уровнесюжета Лир-Глостер (Регана с Гонерильей и Эдмунд как дурные дети,Корделия и Эдгар как дети хорошие), при известном параллелизме образовведутсебя по-разному. Если Гонерилья и Регана не думают о том, чтобыизбавиться от сестры, – ее изгнание их поначалу поражает, – апользуются плодами старческоголишьслабоумия, то Эдмунд сам строит своюсудьбу. В отличие от «яростных», животных сестер и Корнуолла, Эдмунд, нетолько наделенный цепким практическим умом, но и склонный к философскимобобщениям, – практик-макиавеллист.Из пары «хороших детей» дочь Лира, напротив, сильнее. Корделия, как иотец, сама избирает собственную судьбу.
До некоторой степени онаунаследовала своеволие Лира и при всей привлекательности образа ее вряд лиможно счесть полностью невиновной в сложившейся ситуации. Корделия никемне обманута – свое роковое «Ничего» она произносит сама и стоит на своем доконца. Любовь к отцу не заставляет ее потакать его прихотям.Эдгар в начале пьесы не оказывается в ситуации выбора, в отличие отКорделии. Формально он мог бы отказаться верить брату, но внутренняя логикахарактера, в первом акте совершенно пассивного, фактически не оставляет емупростора для волевых решений. Эдгар тоже повторяет своего отца, но негордостью, а слабостью: как и старший Глостер, он легковерен и любитЭдмунда, при этом совершенно не понимая его.В первом акте Корделия и Эдгар оказываются сопоставлены только своимместом в системе персонажей. Однако у них есть по-настоящему зеркальныесцены в четвертом акте — сцены, которые можно было бы назвать «исцелением23отцов».
Здесь уже и Корделия, и Эдгар схожим образом предстают как носителидеятельного, активного добра; между тем сцены резко отличаются друг от другапо внутреннему наполнению.Реплики Корделии и короля Лира в сцене воссоединения решеныШекспиром в подчеркнуто не-театральной манере. В трагедии, переполненнойвсяческого рода обманами, где даже положительные персонажи либоспециально скрывают свое истинное лицо под маской, либо трагическизаблуждаются на счет себя и других, шестая сцена четвертого акта выглядитуникальной: здесь отсутствует не только нарочный обман, но и тень какоголибо недопонимания между любящими отцом и дочерью.
На этом фоне ещеболее причудливым и даже избыточным кажется фантастический «экзорцизм»Эдгара. При восхождении на несуществующую скалу Эдгар, по сути, делает тоже самое, что делал Эдмунд: эксплуатирует доверчивость или, скорее,суеверность своего отца. Отношения между Глостером и его страшим сыномиз-за слабости обоих продолжают строиться на обмане вплоть до самой смертиГлостера.В созданной Эдгаром иллюзии присутствует образ воображаемого Дувра,который в рамках двойного сюжета превращается в символ-доминанту текста.Он то представляется утопией добра, согласия между людьми, то связывается силлюзорностью, обманом и,в конечном итоге, трагичностью бытия.Двойной сюжет «Короля Лира» как явление всеобъемлющее предполагаеттакже двойственность интерпретации: до определенной степени его можнопонимать как сопоставление сюжетных линий не только Лира и Глостера, нотакже Лира и Эдгара.Эдгар сам осознает сходство между судьбой короля и своей собственной иформулирует его в короткой емкой фразе: “…he childed as I fathered!” (III, 6,113).
Оба они – изгнанники, преданные самими близкими людьми. Они непросто «несправедливо обиженные»; они люди, которым предстоит прийти квысшей мудрости через страдание, в том числе и24метафизическое (чтонедоступно Глостеру) – утрату собственного «Я» и обретение его заново. Обаони – люди, которые познали безумие.Но если Лир, пережив безумие, последовательно отрекается от внешнегомира, то Эдгар вынужден отказать от своей новой стоической философии: емуприходится учиться жить в постапокалиптическом мире и управлять страной.Существует и еще один персонаж, история которого на сюжетном уровнесопоставима с судьбами Лира и Эдгара (а отчасти и Глостера), – это герцогАльбани, прошедший путь от духовной лености и апатии до активногосопротивления злу благодаря пробудившейся возможности сострадать.
Главнойцельюсозданиямножественногосюжетав«Лире»являетсяименновозможность духовного перерождения личности, которое доступно не тольколюдям с колоссальной силой духа, таким, как Лир, но и личностям, казалосьбы, вполне заурядным.Парадоксальнымобразомтрагедиясодержитивозможностьсопоставления Лира и Эдмунда. Эти персонажи не сталкиваются в открытомконфликте, как Гамлет и Клавдий, но резко противопоставлены друг другу каксамый дряхлый и самый юный персонажи (в интерпретации Пинского), каксовершенно не знающий себя и единственный, знающий себя в полной мере (винтерпретации Блума). Однако их можно и сопоставить как 'overreachers' в духеМарло: они оба во главу угла ставят собственную волю и в своей вере в еемогущество, способность изменит мир согласно пожеланию волеизъявляющегочеловека доходят практически до абсурда.
История Эдмунда — это еще однаинтерпретация сюжета «о падении» монарха.В заключении подводятся итоги исследования.Двойной сюжет как художественный прием изначально разрабатывался вкомедии и для комедии, в меньшей степени для романтико-авантюрного жанра,что обусловило сниженность модуса второстепенного сюжета по сравнению сглавным практически во всех произведениях.При этом, благодаря характерной для английской драматургии авторской25свободе в трактовке жанрового канона, двойной сюжет как прием у Шекспирабольше не связан исключительно с комедией — лучшие образцы двойногосюжета у Шекспира встречаются в трагедиях либо используются в комедияхдля исследования серьезной, некомедийной темы.Вшекспировскойдраматургиинельзявыделитьединуюсхемукомпозиционной организации двойного сюжета.
Только развязки главного ивторостепенного сюжетов, как правило, совпадают в большой финальной сценепятого акта, хотя уже в «Короле Лире» о совпадении можно говорить толькодостаточно условно из-за преждевременной и происходящей за сценой смертиГлостера.Завязкистроптивой»),сюжетовмогутсовершеннопрактическиразличатьсясовпадать(«Двенадцатая(«Укрощениеночь»)илиже,формально не совпадая, перекликаться друг с другом как ситуационно, так иидейно (две ситуации отречения от «добрых» детей в «Короле Лире»).Драматургическая интрига как противостояние в зависимости от конкретнойзадачидраматургатакжеможетпереноситьсяпреимущественнововторостепенный сюжет, как это происходит в «Двенадцатой ночи», гдехитроумие и изобретательность персонажей второстепенного сюжета оттеняетлиризм главного, и в «Короле Лире», гдетрагедия главного сюжетаразвертывается в душе главного героя, а классический интриган-Макьявельвыступает героем второго сюжета.Колоссальную роль в создании двойного сюжета играет системаперсонажей.
В зависимости от ее компоновки шекспировские пьесы с двойнымсюжетом в целом можно разделить на два типа:1)Пьесы, сосредоточенные на фигуре главного героя, где и в главном, и вовторостепенном сюжетеможно выделить героев-двойников, а сюжетыпротекают параллельно. Такой принцип организации двойного сюжетавстречается в комедии античного классического типа, с ее характернымудвоением любовной пары, и в трагедии, которая как жанр уже предполагает26яркую индивидуализацию характеров, а значит, и возникновение протагониста втом числе и во второстепенном сюжете.2)Система персонажей второго типа, использующаяся Шекспиром вромантической и «мрачной» комедии, не предполагает наличие ведущегоперсонажа во второстепенном сюжете.
Как правило, в таком случае невозможновыделить одного главного героя и в основном сюжете, их не менее трехчетырех. Параллелизм интриги между двумя сюжетами в таком случаеотсутствует, а связь между сюжетами поддерживается в первую очередьблагодаря сюжетно-тематическим перекличкам.Все проблемы и темы, анализируемые с помощью двойного сюжета каклитературного приема, принадлежат к числу ключевых проблем ренессанснойдраматургии:видимость/внутреннеесодержание(проблема,одинаковопопулярная как в комедиях, так и в трагедиях), необходимость/неоправданностьмести, безумие как полное разрушение личности/как способ обретения новойсамоидентичности, закон/милосердие, соотношение гендерных ролей.Все эти проблемы не могут, и не должны, иметь однозначного решения.Для английского Ренессанса и для Шекспира в частности раз и навсегдазаданная однозначность решений невозможна — двойной сюжет позволяетреализоватьмногозначностьтрактовокнепоследовательновразныхпроизведениях, а одновременно, на материале одного и того же текста.Основноесодержаниедиссертацииотраженовследующихпубликациях:1.
Шипилова Н. В. Двойной сюжет и персонажи-двойники в комедии У.Шекспира «Двенадцатая ночь» // Вестник Орловского государственногоуниверситета. – 2012. – № 3 (23). – С. 417-419.2. Шипилова Н. В. Двойной сюжет в драматургии английскогоВозрождения // Мир науки, культуры, образования. - 2012.
– № 3 (34). – С. 399401.273. Шипилова Н. В. «Мера за меру» У. Шекспира и сюжет о переодетомправителе // Вестник гуманитарного научного образования. – 2012. – № 8 (22).28.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
