Государственная деятельность цесаревича Александра Александровича и его восприятие правительственной политики в 1865 - 1881 гг (1098514), страница 13
Текст из файла (страница 13)
«Не раз говорили мы с Вами об этой бесспорно способной, но весьма загадочной итаинственной государственной личности, таинственной по целям, к которым ведут его реформы», – писал Мещерский 10 октября 1868 г. о Милютине. И далее князь называл министра неиначе как «роковым начертателем опасных судеб для нашей великой армии и [...] весьма сомнительным в искренности своих преобразовательных намерений». Следуя за противникамиреформаторской деятельности Дмитрия Алексеевича, Мещерский отмечал, что «добра от этойновизны мало», зато она якобы приносит «вред, зло, зло разрушения дисциплины, зло растления лучших сторон нравственности военного быта, зло постепенно увеличивающегося различия195ГА РФ.
Ф. 677. Оп. 1. Д. 300. С. 143 – 146.Там же. Ф. 678. Оп. 1. Д. 729. Л. 160 – 161.197Переписка И.И. Воронцова-Дашкова и императора Александра III // Исмаил-Заде Д.И. Указ. соч. С. 242.198ГА РФ. Ф. 677. Оп. 1. Д. 300. С. 148.199Милютин Д.А. Воспоминания. 1865 – 1867. С. 442 – 443.19638между гвардиею и армиею» 200 . Примечательно, что в консервативных кругах деятельность военного министра вообще окружалась ореолом «рока» и «таинственности». Граф С.Д. Шереметев, вспоминая о том времени, донельзя сгущал краски: «Милютин сознательно и неуклонношёл к ясной своей цели, его лозунг: революция сверху. Он – центр и слава всего движения (либерального. – В.А.). Он – тот паук, который расставил свою сложную сеть, [...] распуская во всестороны ту обширную паутину, нити которой терялись в преисподней».
Он же писал о том, что«Милютину цесаревич не сочувствовал, упрекая его в том, что в заботах его об армии более замечалось забот министра народного просвещения, чем военного министра» 201 .Вскоре цесаревич смог убедиться в «сомнительной» деятельности Милютина и Военного ведомства. Речь идёт об известном в литературе «ружейном деле». К 1869 г. завершалось перевооружение русской армии нарезными ударными ружьями, производилась переделка дульныхвинтовок старого образца на новые, системы Карле, игольчатые, с бумажным патроном. Вследствие быстрого технического прогресса уже требовалось решить новые задачи – ввести малокалиберные нарезные ружья, заряжающиеся с казённой части и с металлическим патроном. Хотяпервоначально Военное министерство и рассчитывало устроить «фабрикацию» значительноусовершенствованной русскими конструкторами американской винтовки Бердана под металлический патрон уже к началу 1870 г., но на деле казённые заводы и частные мастерские весьманеудовлетворительно справлялись с переделкой старых ружей, будущий переход к металлическому патрону также вызывал значительные технические трудности, всё это побуждало Военное ведомство, и без того ограниченное в средствах и заваленное различными проектами, неспешить с внедрением нового типа оружия 202 .
Между тем, в середине декабря 1868 г. вел. кн.Александр Александрович ознакомился с винтовкой системы лейтенанта Н.М. Баранова 203 ипредложил военному министру и начальнику Главного артиллерийского управления генералуА.А. Баранцову переделывать старые ружья по этому образцу. Для этого нашёлся и предприниматель – заводчик Н.И. Путилов, обещавший сделать это гораздо быстрее и производительнееказённых мастерских. Цесаревичу «военный министр обещался помогать делу, если окажутсяэти ружья хороши» 204 .
Как отмечается в литературе, винтовка Баранова действительно обладала большими достоинствами: откидным вверх, а не вбок, затвором, заряжалась металлическим200Мещерский В.П. Письма. С. 584 – 585.Мемуары графа Шереметева. С. 145, 703.202Бескровный Л.Г. Указ. соч. С. 300 – 301; Зайончковский П.А. Военные реформы. С.169 – 173; Милютин Д.А.Воспоминания. 1868 – 1873.
С. 130 – 134.203Прусский военный агент генерал Швейниц в своём дневнике писал, что поскольку Баранов «доказал, что система Карле якобы является немецкой, а его собственная – национально-русской, все сомнения в преимуществе последней и возможности её быстрого введения были устранены; перед таким аргументом и наследник не мог устоять».
(Briefwechsel. S. 49) Трудно судить, насколько в данном случае это утверждение соответствует действительности.204ГА РФ. Ф. 677. Оп. 1. Д. 302. С. 159, 164, 167 – 168; Милютин Д.А. Воспоминания. 1868 – 1873. С. 131 – 133.20139патроном, отличалась высокой скорострельностью 205 . Трудно сказать, насколько действительнонаследник ориентировался в механизмах стрелкового оружия, но получив от Баранова образецвинтовки, он лично «разбирал ружьё и откладывал все части, чтобы самому видеть, как оно делается, и ещё больше убедился в нелепости и сложности этого механизма игольчатых ружей» 206 .
Милютин же пришёл к уверенности в невозможности быстрой переделки и не хотелпроизводить её по случайной, неиспытанной системе, хотя скрепя сердце и поддержал просьбунаследника к государю об опытной переделке 10000 ружей и их испытании в частях 207 .
Баранцовым в начале января 1869 г. наследнику была подана записка «О мерах, принятых для вооружения нашей армии скорострельным оружием» с обоснованием мер, принимаемых Военнымведомством 208 .Страницы дневника Александра Александровича с декабря 1868 по апрель 1869 г. представляют собой буквально хронику «борьбы» с Военным министерством за «ружейное дело», и входе этого своеобразного противостояния цесаревич чем дальше, тем больше уверялся в том,что военный министр и Баранцов сознательно «вредят» перевооружению армии. Необычайноервение наследника, с головой ушедшего в новое дело, с одной стороны, вполне понятно: великому князю, который ещё в начале 1868 г.
писал в дневнике, что «хотелось бы мне очень показать в нынешнем году России, что я могу ей служить и могу быть полезен» 209 , представиласьвозможность поучаствовать в насущном для армии вопросе, проявить собственную инициативуи принести пользу. Тем не менее, его поступки, как человека не привыкшего к систематическойдеятельности, явно находились в сильной зависимости от других лиц и были окрашены повышенной эмоциональностью, только вредившей его усилиям. Генерал Швейниц метко подметилв самый разгар возникшего противостояния, что «наследник спокойно и счастливо живёт в своём Аничковом дворце; от этого честного, добродушного, немного полноватого человека исходит лишь чувство удовольствия и веселья; если он и вмешивается в дела, как в случае с винтовкой Баранова, то случается это скорее по чужой инициативе, чем по собственному помышлению» 210 .
Это соответствовало действительности, поскольку в истории с ружьями, помимо самого Баранова, сильное влияние на цесаревича оказывали его адъютант П.А. Козлов и Путилов,при этом Козлов был наиболее деятельным помощником наследника и своего рода связующимзвеном между ним, Путиловым, производимыми работами по переделке ружей, а также проведением опытной стрельбы из новой винтовки в войсках.
Сохранилось большое количество писем Козлова к Александру Александровичу по поводу ружейного дела, среди прочего, в них205Бескровный Л.Г. Указ. соч. С. 302.ГА РФ. Ф. 677. Оп. 1. Д. 302. С. 175.207Милютин Д.А. Воспоминания. 1868 – 1873. С. 133 – 134.208ГА РФ. Ф. 677. Оп. 1. Д. 329.209ГА РФ. Ф. 677. Оп. 1. Д. 301. С. 191.210Briefwechsel. S. 51.20640имеются «доводы против системы Карля», «доводы за систему Баранова», обоснование необходимости перехода к металлическому патрону. Имеется в них и последовательная критика действий Военного министерства 211 .
Путилов также неоднократно представлял свои доводы впользу барановского ружья 212 . В дневнике наследника постоянно упоминается о встречах и переговорах с ними. Окончательно убедившись доводами Козлова и Путилова в своей правоте,цесаревич «решился теперь идти напролом и не останавливаться ни перед кем, потому что всёартиллерийское правление – мошенники и подлецы, которые желают испортить наше дело, азначит и повредить всей России; мне этого достаточно, чтобы действовать самым энергическимобразом и довести моё дело до конца» 213 .В таком «воинственном» духе он описал ситуацию и в письме к дяде, вел.
кн. Михаилу Николаевичу, 13 января 1869 г., надеясь, что тот, как генерал-фельдцейхмейстер, окажет племяннику поддержку: «На первых же порах после того, что было разрешено государем это дело, яначал встречать сопротивление, и от кого же, от Артиллерийского управления, которое старается во что бы то ни стало испортить и помешать этому делу. [...] Это до того возмутительно –слышать все их доводы, почему они не могут работать скорее, что просто непонятно, до чегоможет дойти беспечность, а может быть и хуже беспечности, потому что это пахнет подкупом.Морское министерство с радостью дало сейчас же все свои средства, чтобы помочь делу, а Артиллерийское ведомство делает всё, что может, чтобы помешать и испортить; нечего сказать,очень мило, и видно, что недаром они стоят на своём, а что-нибудь да кроется в этом умышленном противодействии. Насколько я знаю и слышал, в этом деле много интриг и подлости.
Ах,зачем тебя нет здесь, милейший дядя, дело, я уверен, пошло бы совершенно иначе и не было быу нас этой междоусобной вражды, как будто я Бог знает что за человек, что стоит мне толькогорячо взяться за дело правдивое, как на меня подымаются все, и кто же – те же русские. Этоочень грустно и возмутительно, и приходится бороться и терпеть неприятности. Я в особенности горячо взялся за это дело, потому что Бог знает ещё, что будет у нас с весны; пожалуй, война, а ружей решительно нет (цесаревич опасался обострения нового витка Восточного кризиса всвязи с греко-турецким конфликтом. – В.А.)».
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
