Вера и разум
ФИЛОСОФСКАЯ АПОЛОГЕТИКА
Вера и разум
Сегодня мы подробно остановимся на проблеме соотношения веры и разума. Эта проблема переходит с частных научных проблем на общефилософский уровень. Как быть с этими двумя способностями человеческой природы? Могут ли вера и разум соединяться, или они противоречат одна другой?
Прежде чем я предложу вам православное решение этой проблемы, я позволю себе потратить несколько десятков минут на такой краткий историко-философский экскурс в средневековую философию для того, чтобы вы узнали, каким образом эта проблема решалась в первые века после Р.Х., какие решения предлагали философы и отцы Церкви первых веков. Проблема веры и разума была одной из проблем, которая сразу же была осознана первыми церковными мыслителями, ибо она в первые века христианства понималась как проблема отношения христианства и античной культуры.
Античная философия опиралась, конечно же, прежде всего, на разум, а философия тогда была наукой. Поэтому на любого, кто призывал отказаться от разумных способностей человека, принести разум в жертву вере, всегда смотрели как на человека неразумного. Слово «неразумный» само за себя говорит. Отсюда и высказывание апостола Павла, который сказал, что наша вера для иудеев соблазн, для эллинов – безумие. Для эллинов, т.е. древних греков, христианство с его учением о воскресшем Христе – это безумие, ибо оно противоречит всем доводам разума. И как сказано в Новом Завете: «Премудрость мира сего является безумием в глазах Божиих», и, наоборот, то, что кажется безумным, является мудростью. Эти слова показывают, что отношение к разуму в христианстве несколько иное.
Но, тем не менее, разумная способность у человека существует. Есть законы мышления, законы логики, которые никто отменять не собирается. И христианин, и эллин, и язычник, и иудей мыслят согласно одним и тем же законам разума, законам формальной логики, которые открыл Аристотель. Поэтому противостояние христианства и древнегреческой культуры в религиозном плане не исчерпывает все способы отношений. Конечно же, Христианская Церковь искала пути взаимодействия христианства и античной культуры, христианства и античной философии. Поэтому возникают различные концепции взаимоотношения веры и разума.
Одни церковные писатели начинают утверждать, что вера и разум не противоречат друг другу. Другие же мыслят иначе. Они полагают, что христианство полностью отменило все притязания человека на разумную возможность познания истины, и познание истины возможно лишь верой.
Среди сторонников этих двух разных концепций можно назвать Климента Александрийского и Тертуллиана. Климент Александрийский (II -Ш вв. по Р.Х.) – типичный представитель александрийской школы, которая всегда относилась к античной культуре более сдержанно и пыталась впитать в себя все позитивное из древнегреческого наследия. Климент Александрийский указывал, что никакого противоречия между верой и разумом нет. Истинное христианство, по образному выражению Климента Александрийского, можно сравнить со зданием, которое стоит на некотором фундаменте. Фундамент этого здания – вера, а стены и крыша – разум. Любое знание всегда основывается на вере. Человек всегда во что-либо верит. Он верит своим родителям, ученик верит своим учителям, читатель верит автору книги, которую он читает, ученый верит предшественникам, которые открыли некоторые законы до него. Если бы человек во всем всегда сомневался, пытался бы всего достичь самостоятельно, то никакое познание было бы невозможно. Всегда в основе знания лежит вера. Затем уже на основании этой веры, как на фундаменте, человек строит какие–то свои разумные доводы, разумные теории на основании своего разума. Вот христианский гносис, в переводе с греческого это есть истинное знание, которое гармонично соединяет в себе и веру, и разум.
Недостаток античной культуры состоял в том, что античная культура недооценивала веру, пытаясь все постичь только лишь при помощи разума. Недостаток ветхозаветной религии состоял в том, что ветхозаветная религия предпочитала только лишь веру, удаляя разум из способностей человека. Истинность христианства состоит в том, что христианство соединило в себе достоинства античной культуры и достоинства ветхозаветной религии, соединило в истинном знании, гармонично сочетая веру и разум.
Рекомендуемые материалы
Эта традиция, восходящая к Клименту Александрийскому, имеет долгую историю. Ее сторонниками являются блаженный Августин – один из величайших учителей Церкви, особо почитаемый на Западе Католической Церковью, но и в традиции Православной Церкви он также относится к числу наиболее авторитетных отцов Церкви, выделенных Вселенскими Соборами в числе двенадцати особо почитаемых. К этой традиции относится на Западе и Ансельм Кентерберийский, известный схоласт, и Фома Аквинский.
Но есть и другая традиция – традиция, восходящая к Тертуллиану. Тертуллиан, как и Климент Александрийский, житель Африки. Если Климент жил в Александрии, то Тертуллиан жил в Карфагене, ближе к западной традиции. Вообще–то проблема отношения веры и разума больше интересовала западную традицию. Я позже скажу, почему. Тертуллиан предлагает совершенно иной подход: между верой и разумом не может быть ничего общего – «что Афины к Иерусалиму, что академия к церкви». Т.е. что могут дать Афины Иерусалиму, и что может дать Академия Церкви? Ничего! Ничего общего у них быть не может. Ибо, как пишет Тертуллиан, Сын Божий распят. Это верно, ибо невозможно. К Тертуллиану восходит образное афористичное выражение: «Верую, ибо абсурдно». Вера несовместима с разумом. Вера всегда противоречит разуму. Как пишет Тертуллиан: «Не случайно Иисус Христос взял для себя в ученики не мудрых богословов, скажем, фарисеев, а простых мытарей и рыбаков, которые не владели излишней мудростью. Они имели простую, не загрязненную никакими знаниями душу. И эта душа, будучи чистой и неиспорченной, могла наполниться истинным знанием. Она была освящена истинным светом христианской веры».
И какое может быть знание, какое может быть разумное познание истины христовой, когда вся история Иисуса Христа противоречива? Она начинается с того, что Дева родила Бога. Здесь уже два противоречия. Бог не рожден по определению, и вдруг он рождается. Дева не может родить сына, тем не менее, Она рождает Сына, оставаясь Девой. И дальше через другие противоречия все заканчивается тем, что Бог умирает на кресте, Бог страдает, будучи бесстрастным. Он умирает, будучи существующим. Бог воскресает, хотя Он не должен был умереть. Бог вселяется в тело, будучи бесконечным и т.д. и т.д. Все полно противоречий. Никакой разум не может это осмыслить, и это говорит об истинности христианства: о том, что христианство основывается на вере. Надо верить, потому что все положения христианства абсурдны с точки зрения разума. Эта позиция Тертуллиана имеет традицию, может быть менее долгую, но не менее авторитетную.
Среди наиболее известных сторонников позиции Тертуллиана можно назвать Мартина Лютера с его позицией – «только верой», т.е. только верой спасается человек, а не какими–то философскими концепциями, научными познаниями или добрыми делами. В России это Лев Шестов, известный наш философ, один из родоначальников экзистенциализма. Можно назвать и других более известных мыслителей: Кьеркегор – западный философ экзистенциального плана.
Но этими двумя позициями не ограничивается проблема взаимоотношения веры и разума. Позднее будут появляться еще концепции. Скажем, в XII веке появится концепция Пьера Абеляра, известного схоласта, одного из наиболее великих представителей Парижской школы, человека, стоявшего у истоков Парижского университета. Позиция Тертуллиана и позиция Августина были выражены в афористичной форме Ансельмом Кентерберийским, который скажет знаменитую формулу: «Верю, чтобы понимать». Фраза имеет вполне четкий смысл.
Как я говорил вам вчера, для того чтобы познавать природу, нужно вначале верить в то, что эта природа существует. Физик, который не верит в существование природы, – нонсенс, а доказывать, что природа существует, физик, естественно, не будет. В основе лежит в то, что эта природа существует, вера в то, что существуют законы, которыми описывается эта природа, вера в то, что эти законы выражаются на языке математическом и т.д. Об этом говорил Альберт Эйнштейн: «Без веры в существование природы и подчиненность ее законам физика существовать не может». По его словам, без веры в Бога теория относительности повисает в воздухе. Так же обстоит дело и с любыми другими науками. Любой ученый всегда верит в существование предмета своего исследования, и, веря в это, он дальше может понимать и описывать ту реальность, в которую он верит. Так что мы верим для того, чтобы понять то, во что мы верим. А если попытаться все это объединить, то мы должны верить в Бога, который объединяет все науки мыслимые и немыслимые, объединяет все бытие и является Творцом этого бытия. Поэтому в основе всех частных вер: веры в природу, веры в историю, веры в культуру – лежит вера в Бога. Поэтому все наше понимание, все наше познание становится возможным лишь тогда, когда в основе его лежит истинная вера, вера в Бога. Вот отсюда эта фраза архиепископа Ансельма Кентерберийского: «Верую, чтобы понимать».
Абеляр предложил как бы в противовес фразе Ансельма другую формулировку: «Понимаю, чтобы верить». В чем смысл этой концепции? Христианство – это истинная религия. Для Абеляра, хотя он и подвергался преследованиям со стороны Католической Церкви и был обвинен в некоторых ересях (пелагианства и арианства), это было несомненно. Но что значит истинная религия? Истина познается посредством разума. Истина открывается, доказывается, аргументируется. Истина, которую человек может доказать, истина несомненная. Человек не верит в то, что два плюс два равняется четырем. Он это знает потому, что может подсчитать. Человек не верит, что сумма углов треугольника равна 180?. Каждый из вас, вспомнив свои школьные годы, может элементарно доказать эту простенькую теорему. Это конкретные знания.
Если человек чему-то просто слепо верит, то такая вера будет слепой, она будет зависеть от каких–то внешних факторов. Скажем, я могу верить в то, что я – экстрасенс, могу читать мысли на расстоянии. Но, пытаясь проверить эти свои способности, я понимаю, что у меня такой способности нет, и я отказываюсь от своей веры. Я могу верить в то, что сумма углов в треугольнике равна 200?. Но если я попытаюсь доказать эту теорему, то пойму, что я ошибался, и узнаю, что сумма углов треугольника равна 180?.
Эта вера, чтобы быть истинной верой, должна основываться на знании. Если я просто буду верить в то, что Иисус Христос был на Земле и был распят, и воскрес, но не буду читать Евангелие, не буду знать реальные исторические события, то моя вера будет слепой, будет слабой. И любой представитель другой религии легко опровергнет меня. Я могу завтра пойти вслед за мусульманином, а послезавтра – за первым попавшимся язычником. Поэтому вера должна быть на серьезном фундаменте, на фундаменте знания, тогда эта вера будет крепкой. Поэтому, чтобы иметь истинную веру, нужно знать основы своей веры.
Вот, вкратце говоря, позиция Абеляра: «Понимаю, чтобы верить». Иначе моей вере грош цена. Многие из нас сначала идут в Воскресные школы, затем в православное учебное заведение. Делают это для того, чтобы поставить свою искреннюю веру на прочный фундамент, для того, чтобы эта вера действительно приобрела характер истинности. Поэтому позиция Абеляра также оправдана.
Но и этим не ограничиваются варианты взаимоотношения веры и разума, которые насчитывает история западной религиозной философии. В ХШ в. возникает еще один вариант, получивший название концепции двух истин. ВХШ в. на Западе произошло событие, которое можно назвать трагическим для Западной Церкви. В Европу через арабские страны проникает аристотелевская философия в арабском варианте, в толковании арабского философа ибн-Рушда, в латинской транскрипции Аверроэс. Это толкование Аристотеля получило название аверроизма, по имени арабского философа. Аристотель – мыслитель чрезвычайно логичный. Недаром именно он открыл и создал формальную логику, науку о мышлении, силлогистику. И все его произведения написаны именно в такой манере. Если вы пытались читать Аристотеля, то видели, с какой логической строгостью этот мыслитель пытался познать истину.
Аристотелевская философия производит на Западе эффект разорвавшейся бомбы. Понятия науки тогда еще не существовало. Но Аристотель проникает не только со своими логическими трактатами, но и с метафизикой, и с другими работами, в том числе физическими. Поэтому Аристотель знаменует собой все научное знание. Это не просто философия, как сейчас у нас принято разделять: вот это наука, вот это философия. Нет, Аристотель был верхом науки. Это была научная истина, и, читая эту научную истину, люди открывали для себя удивительные положения. Оказывается, Вселенная вечна, а не сотворена Богом, и это строго логически доказывается. Оказывается, человеческая душа смертна, а не бессмертна, и это тоже доказывается. Оказывается, бессмертен только безличный разум, а не личная душа. Оказывается, Бог существует сам в себе, и Он не знает, что существует в мире. Поэтому бессмысленны молитвы людей к Богу, ведь Он этого не слышит, и Бог не знает, что мы делаем. И все это доказывается, как считали люди, с абсолютной научной достоверностью. Возникает аверроистский кризис, который можно сравнить с кризисом XIX в. на Западе и в Европе, – кризис распространения науки, когда, как принято говорить, наука доказала, что Бога нет. Тогда огромную роль в разрешении этого кризиса сыграл Фома Аквинский. Он показал, что положения Аристотеля вполне можно и нужно понимать христиански, что Аристотель неправильно понимался. На самом деле Аристотель совершенно не противоречит христианским истинам, просто нужно его кое в чем поправить. Беда Аристотеля заключается в том, что он жил до Р.Х. и кое-чего не знал. Но до Фомы Аквинского был Сигер Брабантский.
Сигер Брабантский явился родоначальником теории двух истин. Как считает известный французский католический философ Этьенн Жильсон, Сигер Брабантский – трагическая фигура. С одной стороны, это человек, который открыл для Запада Аристотеля и увидел в нем величайшую мудрость. С другой стороны, это был истинный христианин, верящий в то, чему учит Христианская Церковь. И Сигер оказывается перед сложнейшей проблемой: как соединить несоединимое – как соединить научную убежденность во временной бесконечности мира и сотворенность мира, о которой говорится в Библии, как соединить смертность души и бессмертие души, о которой говорит каждый христианин. Одно доказывается разумом. В другое нужно верить. Сигер говорит, что, по всей видимости, существуют две истины: одна истина научная, а другая истина религиозная. Они существуют обе. Они противоречат друг другу, как это понять, неизвестно, но это факт. Есть две истины. Вот под таким видом эта концепция Сигера Брабантского вошла в историю и получила название концепции двух истин.
Я часто на своих лекциях останавливаюсь на этих концепциях гораздо дольше именно потому, что считаю, что концепция двух истин не ушла вместе со смертью Сигера из истории, причем не потому, что ее придерживался после Сигера Уильям Оккам и другие западные мыслители, а именно потому, что концепции двух истин неявно придерживаются очень и очень многие современные христиане, не отдавая себе отчета: кто-то, может, в силу своей научной неграмотности, а кто-то, в силу того, что не обращает на это внимания. Так или иначе, люди понимают, что Бог есть, что Он бессмертен, что есть промысел Божий и т.д. А с другой стороны, мир бесконечен, как говорится в науке. Да, человек произошел от обезьяны. Есть две истины. В одну из них мы верим в храме, в другую мы верим на работе, а как их вместе соединить, об этом человек просто не задумывается. Сейчас мы просто закрываем глаза, являясь невольниками двух истин, но истина одна. Эта истина есть Бог. Никогда не нужно забывать это. Именно это и старался показать Фома Аквинский во всех своих произведениях.
Вот четыре концепции взаимоотношения веры и разума. Вера и разум находятся в гармонии, причем вера является фундаментом для разума. Вера противоречит разуму, и потому вера исключает разум по концепции Тертуллиана, поэтому разум нужно изгнать из культуры. Разум главенствует над верой, вера основывается на разуме по концепции Пьера Абеляра. И разум, и вера противоречат друг другу, являются двумя противоречивыми сторонами человеческой природы.
Западная культура остановилась на первой концепции – концепции Климента Александрийского, блаж. Августина, Фомы Аквинского о том, что вера есть фундамент, на котором разум дальше строит свои доказательства. Восточная культура, православная культура такого спора фактически не знала. Почему? Да потому, что под верой Западная и Восточная Церковь часто понимали совершенно разное. Беда настоящего российского общества, состоит в том, что российское общество оказалось в плену у западных концепций. Беда в том, что вера, начиная от Тертуллиана и Августина, на Западе психологизируется. И особенно это заметно сейчас, когда человек утверждает, что он может верить во все, во что он хочет. Вера – это акт моей свободной воли. Как говорится, во что хочу, в то и верю. Хочу – верю в Бога, не хочу – не верю в Него. Хочу – верю в то, что существуют духи, хочу – верю в то, что существует нечто иное. Человек не удосуживается сопоставить свою веру с истиной. Вера должна быть истинной. А истина, которая познается разумом, таким образом, показывает, что вера и разум должны происходить из единого источника. А на Западе невольно так получилось, что они имеют два независимых источника. Вера – это способность человеческой воли, а разум – это способность разумной человеческой деятельности. Отсюда взаимное противостояние веры и разума.
Православные отцы Церкви всегда подчеркивали, что вера – это не психологическая способность человека. Нет такой способности познания как вера. В своем учении о душе православные отцы Церкви придерживались классической традиции, утверждая, что душа имеет три способности: это разум, чувства и свободная воля. Душа едина и проста. Но в этой простой единой душе есть три ее составные части, правильнее говоря, начала: разум, свободная воля и чувства. Каждый из нас понимает это. Не нужно много усилий, чтобы представить себе, что такое душа. Мы можем мыслить. Мы можем направлять свои мысли туда или иначе своей свободной волей. Мы можем испытывать некоторые чувства: любить или ненавидеть, желать или не желать. Поэтому душа не делится на части. Так вот, Православная Церковь утверждала, что никакой веры в данном списке, как особенности познания, нет.
В лекции "5 Местное самоуправление, суд, военные реформы, финансы, просвещение" также много полезной информации.
А что говориться в Евангелии, в Новом Завете, в посланиях святых апостолов о вере? Вера есть орган сердечный: «Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, всею душою твоею». Мы видим и обратную сторону: «И сказал безумец в сердце своем – нет Бога». Таким образом, сердце – это орган веры или неверия.
Что такое сердце? Согласно православной традиции, сердце понимается как совокупность всей душевной деятельности: «Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим и всею душою твоею».
Дело в том, что в результате грехопадения произошло разделение нашей природы. Душа, оставаясь простой, тем не менее, разделилась, на три способности, которые воспринимаются человеком как независящие друг от друга. Свободная воля понимается как бы независящей от разума, а разум понимается как бы независящим от свободной воли. В действительности же душа проста, целостна, и задача человека – соединить в Боге посредством веры в Господа Иисуса Христа свою душу в единое целое, которым она обладала до грехопадения, т.е. приобрести состояние целомудрия. Вот та самая молитва, которую многие из нас повторяют в Великий пост – молитва святого Ефрема Сирина: «Дух же смиренномудрия, целомудрия, терпения, любви даруй мне. Целомудрие здесь понимается не в сексуальном смысле, а в этом первоначальном святоотеческом смысле, как дух целостного мудрования, дух целостной души. Душа в своей целостности не испытывает противоречия между разумом, чувствами и свободной волей. Эта способность целостной души называется верою по православной святоотеческой традиции. Вера не может противоречить разуму, потому что разум есть частный случай веры. Она не испытывает противоречия между разумом, чувствами и свободой воли.
Если позволите, приведу такой образ из геометрии. Разум есть коррекция веры как более объемного геометрического тела. Другая проекция есть чувства. Третья проекция есть воля. Мы живем в этом мире проекции. Мы не можем зайти в другое измерение, мы находимся в падшем мире, но своими силами мы, конечно же, не можем в это божественное измерение зайти. Для этого нам нужна благодать Божия. Для этого мы должны верить в Иисуса Христа, посредством которого мы и обретаем целомудрие. Поэтому мы и молимся: «Дух же целомудрия, смиренномудрия, терпения, любви даруй мне». Не я сам этого добиваюсь, а прошу у Бога, чтобы Он дал мне целомудрие. Тогда становится все понятно. Вера не исключает истинности, ибо она включает в себя разум. Вера не исключает из себя свободы, она включает в себя волевую деятельность. Вера не исключает из себя чувства, а включает его в себя. Поэтому кажется свободным эмоциональное отношение к Богу: «Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим». Возможно разумное познание: «Познайте Истину, и Истина сделает вас свободными». Возможно и свободное, волевое познание, ибо задача каждого христианина – свободная вера в Бога. И все это именуется в православной традиции верой.
Вот почему в восточной традиции не возникает проблем во взаимоотношении между верой и разумом. Вера и разум понимались целомудренно в отличие от западной традиции, которая их отличала, и поэтому становилась перед фактом противоречия. А почему и как эти противоречия образуются? Неслучайно я обращаю ваше внимание на то, что возникают эти четыре взаимоотношения веры и разума. Ведь не может быть так. Я старался вам показать подвижность построений Августина, Тертуллиана, Абеляра и Сигера. Ведь действительно, мы видим, что каждый из них размышлял правильно, но не может быть, чтобы все они были правы. Они правы потому, что они веру мыслили интуитивно правильно, а объясняли неправильно. Вновь прибегну к геометрическому сравнению, но прошу не понимать меня буквально, ибо такой способ понимания порождает множество ошибок. Почему люди говорят, что наш мир многомерен, именно в таком, физическом смысле? Почему считается, что есть существа, живущие в пятом измерении, в восьмом измерении, и что они могут переходить в наш мир? И мы знаем всякие НЛО и т.д. и т.д. Это чушь, не имеющая к познанию природы никакого отношения. Я хочу еще раз привести образное сравнение, помогающее нам понять, но не более того. Пожалуйста, не нужно воспринимать мои слова в таком буквальном смысле. Я вынужден прибегать к образным сравнениям, зная, что язык образных сравнений необходим в православном богословии, потому что на языке образов говорил Сам Господь Иисус Христос. Он всегда говорил притчами. Если кто-то читал Евангелие, то ему известно, что все Евангелие полно притч, и Сам Иисус Христос объяснял это так: «Царствие Мое, – говорил Он, – не от мира сего». Человек не может узнать своей тварной природой, не может познать своим разумом Божественную Сущность. Он должен понимать ее на том уровне, на котором он находится. Поэтому Он говорил на языке притч, и я также не избегаю помощи этих образов.
Видно, что между разумом и верой не может быть противоречия. Если противоречие здесь может быть, то его можно выразить как противоречие между шаром и кругом. Поэтому плоскостное мышление современного человека способствует тому, что человек выдумывает это противоречие, перенося научное познание на всю область человеческой деятельности. Когда человек считает, что кроме материального мира ничего не существует, тогда он начинает утверждать такие глупости: душа в процессе хирургической операции не обнаруживается, значит, она не существует; люди в космос летали и Бога не видели и т.д. Конечно, все бытие не сводится под крышу материального мира – мира, который можно пощупать руками и увидеть глазами. Мир гораздо более сложен и глубок.
