Установление текста источника
§ 4. Установление текста источника
Вторая группа задач текстологического этапа источниковедческого исследования – установление или идентификация текста источника.
Цель этой части источниковедческого исследования – понимание прямого (буквального) и косвенного (завуалированного иносказаниями, художественными образами, аллюзиями) смысла содержащейся в источнике информации.
Реализация указанной цели подразумевает визуальное знакомство с текстом (опознание написанного), его лексико-терминологическое и контекстно-логическое изучение, а также личностно-психологическое проникновение в замысел автора, того, что и как он хотел выразить.
Лексико-терминологический анализ текста включает трактовку и перевод устаревших терминов, слов, выражений на современный язык.
Контекстно-логический подход направлен на уяснение соответствия всех слов и выражений основному содержанию текста, а также на раскрытие иносказаний и «темных мест», т.е. упоминаний о событиях, лицах и организациях, неясных при первом обращении к тексту.
Личностно-психологическое проникновение исходит из того, что смысловая емкость содержания текста бывает гораздо шире, чем прямая семантика приведенных слов и выражений. Поэтому важно понять своеобразие мышления автора источника, его интеллектуальные и творческие способности при передаче информации или изложении своей точки зрения.
В целом, все это направлено на обеспечение возможности последующей интерпретации содержания информации источника и оценки ее научно-познавательного значения, как для оценки самого источника, так и для обогащения информационной основы исторических исследований.
По вопросу о необходимости правильного понимания содержания текста у историков нет разногласий. В то же время, в разных учебных пособиях по источниковедению по-разному определяются:
Рекомендуемые материалы
1) место и время, когда осуществляется установление текста источника;
2) задачи исследователя в процессе его изучения.
И.А. Булыгин установление текста источника поставил на второе место источниковедческого исследования, следующего за эвристическим этапом. По его мнению, установление текста должно включать пять задач – раскрытие буквального смысла, «темных мест», сокращений, использованной системы мер и тайнописи[1].
О.М. Медушевская в пособиях 1985 и 1998 гг. задачу прочтения текста ставила после выяснения условий возникновения источника, его автора, обстоятельств создания источника и даже его публикации. Процесс установления текста назван ею «интерпретация источника», в которой особую задачу она видела в том, чтобы не только понять смысл, вложенный автором в текст, но и, двигаясь, по ее выражению, в потоке сознания автора произведения, пытаться проникнуть в сущность его замысла[2].
Очевидно, что работать с источником, использовать и оценивать его информацию невозможно без установления его текста. Поэтому автор данного учебного пособия полагает, что работа по идентификации текста идет непосредственно вслед за изучением «портретных» данных источника и составляет вторую группу задач текстологического этапа источниковедческого исследования.
Однако на пути реализации поставленной цели часто встречается ряд трудностей. Они обусловливаются разными причинами:
ветхостью материала, на котором выполнен источник;
выцветанием чернил и красок («угасание» текста);
графическими особенностями почерка или шрифта;
манерой расположения слов и фраз;
ошибками переписчиков и издателей;
эволюцией языковой системы, ее грамматического строя и лексического состава.
Древнерусский текст, написанный уставом (до XIV в.) или полууставом (вторая половина XIV – XV в.), читается относительно легко. Трудности возникают при разделении слов и фраз, а также при терминологической расшифровке текста. Прочтение скорописи XV – XVIII вв. требует больших профессиональных навыков, знания особенностей начертания отдельных букв. Некоторые буквы имели сходное написание и их можно спутать: «ж» прочитать как «пс» или «лк», вместо «ск» увидеть «ш».
Например, в XIX в. ученые читали в метрической записи, что А.С. Пушкин родился в приходе Богоявления в Елохове в доме Шварцова. Однако при новом, более внимательном ее просмотре удалось выяснить, что три рядом стоящие палочки в начале фамилии обозначают не одну букву «Ш», а две - «С» и «К», как это было принято в XVIII в. Ошибка была преодолена. Современное прочтение указанной метрической записи дает вместо слова «Шварцова» русскую фамилию «Скворцов», написанную в соответствии с особенностями московского произношения через «а» вместо «о» - «Скварцов»[3].
Еще одна трудность при прочтении древних текстов возникает из-за того, что древние писцы экономили писчий материал, особенно дорогой пергамен. Для экономии они использовали разные приемы:
сокращали общеизвестные в их время слова (вместо «Господи» писали «Ги») и покрывали слово титлом - ~ - знаком сокращения;
буквы, обозначающие согласные звуки, помещались (выносились) над строкой, а гласные часто пропускались («бг» вместо «бог»);
предложения и отдельные слова писались слитно, без пропусков и без знаков препинания. Фразы следовали одна за другой и не разделялись точками.
Запятые, восклицательные и вопросительные знаки появились в древнерусских текстах очень поздно. Следует также учитывать еще одну особенность древнерусской орфографии – вплоть до XVII в. собственные имена обычно писались со строчной (маленькой) буквы.
Подобная практика приводила к тому, что уже в средние века переписчики не могли правильно разделить слова и при передаче текста вносили в него свою трактовку информации.
Например, в Повести временных лет об одном варяжском князе написано: «бе/якунъ/сь/лепъ». При правильном разделении слов (показано знаком «/») становится ясно, что речь шла о том, что князь был красив. Однако один из переписчиков прочел «сь лепъ» как одно слово и назвал князя слепым[4]. Опираясь на ошибочный список, писатель А. Ладинский в романе «Анна Ярославна – королева Франции» приписал князю Якуну особую историю о том, как он был ранен сарацинской стрелой и остался слепым[5].
На ошибки средневековых копиистов обратил внимание Н.М. Карамзин. В примечаниях к основному тексту «Истории государства Российского» он с сожалением вынужден был отметить, что тексты некоторых документов с трудом поддаются прочтению и пониманию. Он указывал: «Подлинный договор во многих местах невразумителен», так как писец внес оглавление статей в запись их содержания, или «переписчик договора вместо: киноварным писаньем ошибкою поставил: Ивановым писаньем» [6].
Слитное написание слов иногда приводило к ошибочному прочтению текста археографами и историками. При издании Никоновской летописи в Полном собрании русских летописей (ПСРЛ) вместо фразы «И Нагаи бы к Астрохани кочевали» напечатано: «И Нагаи быка Строхани кочевали»[7]. В таком варианте передачи текста фраза в летописи потеряла свой смысл. В XVIII в. историк М.М. Щербатов, разбирая грамоту новгородцев к князю Ярославу, не мог понять ее смысла. Он, ошибочно разделив слова, прочел в ней: «по что отъял еси поле, Заячъ и Миловцы»[8]. Логика подсказывает, что следовало по-другому разделить слоги в последних словах и получить словосочетание «заячьими ловцы», после чего смысл стал бы понятным.
Кроме логико-семантического подхода к прочтению, «основным условием правильного разделения текста на слова является знание языковой системы той эпохи, к которой относится изучаемая рукопись. Расчленение текста по правилам современной грамматики может привести к ошибкам, так как в разные эпохи словарные единицы языка отличались друг от друга»[9].
При разбивке текста на фразы и слова историки опираются на разработки современных лингвистов, которые помогают понять особенности древнерусской грамматики. В законодательных и актовых источниках выделение частей текста облегчается тем, что отдельные клаузулы разделены между собою союзом «а», перед которым следует ставить точку. Отметим, что союз «а» по правилам древнерусской грамматики использовался не только в противительном, но и в соединительном значении.
Прочтение и понимание смысла текста часто сопряжено с выявлением и исправлением ошибок, допущенных создателями копий (списков). Не все авторы источников были достаточно грамотны и предельно внимательны в каждый отдельный момент своей работы. Вполне могли появиться описки, вызванные усталостью, ухудшимся зрением, небрежностью в процессе машинальной переписки и т.д. Ошибки появлялись тогда, когда список снимался с ветхого оригинала, и переписчику приходилось «домысливать» отдельные слова и целые фразы. Здесь мы не касаемся тех случаев, когда редакторы и переписчики намеренно искажали текст, чтобы изменить его смысл. В данном разделе речь идет о допущении несознательных искажений текста, обусловленных личными качествами переписчика и обстоятельствами, сопутствовавшими созданию списка.
Почти не существует рукописей и даже печатных книг, в которых не было бы ошибок, описок и других искажений текста. Однако исследователями замечено, что в актах ошибок больше, чем в законодательных документах, тексты оригиналов и копий которых, видимо, более тщательно проверялись. (В тексте Соборного уложения 1649 г. вообще не найдено ошибок и описок). Следует иметь в виду, что больше искажений встречается в списках, скопированных с копий, а не оригиналов: в них ошибки второго переписчика «накладываются» на ошибки первого копииста.
В книгах Д.С. Лихачева и А.П. Пронштейна приведены образцы наиболее типичных и часто встречающихся погрешностей:
замена одних букв другими;
прочтение цифры как буквы и наоборот;
неверная передача букв, вышедших из употребления во время переписки текста;
перестановка букв, искажающая или меняющая смысл текста;
пропуск букв, особенно выносных;
перестановка, пропуск и замена слогов и слов;
ошибки в согласовании слов, недописанные окончания; пропуск или перестановка целых фраз и отрывков, состоящих из нескольких фраз[10].
Иногда ошибки легко выявляются на основе знания грамматических правил соответствующего времени, т.е. той эпохи, когда создавался источник. Однако известны случаи, когда слова и выражения, признававшиеся ошибочными, при дальнейшем исследовании оказывались правильными. Так, «долгое время считали ошибочно написанными известные слова договоров Руси с Византией 911, 944 и 971 гг.: «равно другаго свещания». Впоследствии же было доказано, что они написаны верно и представляют собой перевод соответствующего текста с греческого языка»[11].
Представляет большую трудность и одновременно особую необходимость выявление ошибок в тех случаях, когда переписчик свой вариант слова вписал в контекст и при этом изменил первоначальный смысл содержания источника. Для восстановления текста, измененного переписчиком, используется логический метод и принцип историзма, понимаемый в данном случае как обязательность проверки соответствия слов, выражений, грамматических форм и других составляющих текста тому времени, той обстановке, тем задачам и условиям, в которых создавался источник.
Находя в тексте ошибку, следует установить причину ее появления. Если удалось выяснить происхождение ошибки, она считается доказанной и тогда в текст издания источника можно вносить исправления. Заметим, что они обязательно должны быть оговорены в комментариях или в легенде, сопровождающей публикацию документа.
Уяснение смысла текстов усложняется их лексико-терминологическими особенностями. Это касается не только древних текстов, но и современных, так как представители разных поколений иногда с трудом понимают друг друга. Прошло всего полтора десятка лет и молодежь плохо представляет себе, что слово «дефицит» может относиться не только к иммунной системе человека, но и к сферам общественного бытия. В торговле оно обозначало в советские времена категорию товаров, отсутствовавших в свободной продаже. Из той же сферы общественно-экономической жизни было и слово «Березка» - сеть валютных магазинов с импортными товарами, доступными тем, у кого были некие «чеки», заменявшие валюту для советских граждан, работавших за границей. В лексику устной речи подрастающего поколения все больше внедряется компьютерный сленг, не всегда понятный старшим, - «он сегодня офлайн», «он меня грузит», «дай поюзать свой плеер».
[1] См.: Булыгин И.А. Предмет и задачи источниковедения. С. 32 – 33.
[2] См.: Медушевская О.М. Источниковедение социалистических стран. – М., 1985. С. 53 – 63; Источниковедение. Теория. История. Метод… С. 127 – 141.
[3] Колесников И.Ф. Древние рукописи. От памятника старины до исторического источника. - М.. 1914. С. 18.
[4] Ламбин Н. О слепоте Якуна и его златотканой луде: Критико-филологическое разыскание // Журнал Министерства народного просвещения. 1858. май.
[5] Ладинский А. Анна Ярославна – королева Франции. - М., 1961. С 46.
Рекомендуем посмотреть лекцию "Лекция 6".
[6] Карамзин Н.М. История государства Российского. Кн. 1. С. 91. Прим. 317; С.94. Прим. 327.
[7] Цит. по: Пронштейн А.П. Методика исторического источниковедения. С. 81.
[8] Цит. по: Колесников И.Ф. Вспомогательные исторические дисциплины // Архивное дело. 1940. № 2 (54). С. 18.
[9] Пронштейн А.П. Методика исторического источниковедения. С. 83. См. также: Князевская О.А. Некоторые вопросы словоотделения текста // Лингвистическое источниковедение. - М., 1963. с. 27 – 28, 31 – 33.
[10] См.: Лихачев Д.С. Текстология. Краткий очерк. - М. – Л., 1964. С. 6 – 80; Пронштейн А.П. Методика исторического источниковедения. С. 100.
[11] Пронштейн А.П. Методика исторического источниковедения. С. 101.
