Начальный опыт в пастырстве

Начальный опыт в пастырстве

         а) Духовный опыт

         Пастырская деятельность, говоря вообще, строго индивидуальна, типична. Она вытекает из характера пастырей, водимых благодатью христиан, и личным нравственным напряжением в надлежащем служении. Среди Апостолов мы, например, видим твердого, порывистого апостола Петра рядом с самоуглубленным и любвеобильным созерцателем Иоанном Богословом. В сонме святителей известны святитель Василий Великий - благоразумно-ревностный деятель, и друг его и любитель безмолвия, глубокомысленнейший святитель Григорий Богослов. Из русских пастырей прошлого века нельзя не назвать разнохарактерных наших иерархов, современных друг другу Филарета Мудрого, митрополита Московского, и Филарета Благочестивого, митрополита Киевского.

         Индивидуальные черты того или иного пастыря налагают неотразимый отпечаток на все стороны его служения Церкви. Поэтому на церковном горизонте непрерывно открываются в длинной веренице деятелей всевозможные лица: то мягкие, то строгие, то администраторы, то проповедники, то подвижники или общительные, или замкнутые. Отрицательные черты характеров на протяжении многолетней работы над собой могут смягчиться, умеряться, принимать иное выражение и уравновешиваться. Но природная индивидуальность в корне остается у пастырей, как и прочих людей в своей самобытности до кончины. Например, суровость у суровых, мягкость у снисходительных. Такой индивидуализм в сущности полезен Церкви, как в теле человеческом полезны органы специального назначения.

         Мы, собственно, коснемся одних типичных сторон пастырской деятельности, предоставляя каждому пастырю свою личность самостоятельно подводить под общие законы пастырского служения.

         Основное и главное требование от пастыря - быть человеком духовного опыта. Тем обеспечивается пастве возможность легко воспринимать проповедуемые истины. Живые образцы надлежащей деятельности и в общественной жизни обычно движут подчиненных охотно идти по следам начальников. «Каков начальник и настоятель, - говорит св. Василий Великий, - таковы бывают обыкновенно и подчиненные»1.

         Спрашивается, что значит быть человеком духовного опыта? Это значит, все духовные принципы переживать лично, переживать своим сердцем, всем своим существом. Например, вопросы веры: бытие Бога, Ангелов, святых, реальность небесного мира и проч., - все это не только принимать умом, но, главное, чувствовать своим сердцем, опытно переживать на себе.

         Быть пастырем духовного опыта это значит переживать опытно вопросы нравственности, например, молитву, посты, духовное озарение, добрые дела и проч. Проверять, эксперементировать, опытно исследовать все это на самом деле в личной пастырской жизни. Если сказать более проще, то быть пастырем духовного опыта значит быть подвижником, быть человеком дела, быть добрым примером во всем духовном, возвышенном. Когда ваша деятельность отражается в вашем сознании отрадными ощущениями: молитва - радостью о Господе, добродетель - предвкушением вечной жизни, дела любви - невыразимым счастьем, - все, что мы называем духовным опытом, - вы человек религиозного опыта (Лк. 8,13). Тот духовный опыт составляет то незыблемое основание, на котором зиждется вера простых людей. «Добро нам здесь быти» (Мф. 17,4), - вот что говорит сердце, руководимое опытом. Люди веры подчас не переведут вам своей истины в понятия, они не отразят чужих нападений силой доказательств, но они сердцем почувствуют ложь, противную учению Христа. Вот что значит быть человеком опыта.

         «Пастыри, - пишет св. Киприан Карфагенский, - должны подавать особый пример и утверждать прочих своим поведением  и нравственностью»1. Пастырские образцы святой жизни нужны нам, как закваска, они возбуждают живое ощущение святыни и в других. Проповедники имеют силу злых делать такими, каковы они сами. Проповедников немного, так как и закваска невелика. Но сила проповедников не в количестве, но в благодати Духа. Образцовая жизнь, чья бы то ни было, обычно делается известной за тысячи километров. Праведник-пастырь оправдывает и для самих пастырей, и для пасомых идеал жизненности религии и значение своего высокого сословия.

Рекомендуемые материалы

         Если служитель Церкви не исполняет лично проповедуемого учения, то святые отцы строго говорят ему: «Или вовсе не учи, или учи доброю жизнью. Иначе будешь одной рукой притягивать, а другой отталкивать»2. «А если ты не имеешь дел, то лучше молчи»3.

         Праведность подобных строгих суждений вполне понятна. Инициативное нарушение церковного устава жизни обесценивает и личность, и учение предосудительного вождя словесного стада. «Слово без жизни, - замечает св. Исидор Пелусиот, - не смотри (даже) на сильное и блестящее изложение его, служит только в отягощение слушателям»4.

         Верующие, сознавая верность провозглашенного им учения, осуждают внутренне проповедника за нарушение, противоречия в его жизни высказанным истинам, иногда осмеивают  его или против него раздражаются.

         Строгий общественный приговор мирян над своим пастырем практикуется чаще в городах и реже в селах. Сельские жители смиреннее горожан и менее требовательны к духовным руководителям. Мысль о своей духовной немощи приводит каждого пастыря к необходимости учить пасомых смиренно, просто, без докторального тона и не от себя, а от лица Церкви, и служить он вынуждается скромно, помня о личном недостоинстве. Если же отрицательная жизнь его слишком известна пастве, то ему, быть может, справедливее было бы вовсе отстраниться от пастырского служения. «Ни от кого Господь, - говорит св. Григорий Богослов, - не терпит более оскорблений, как от пастырей-соблазнителей... Через порочных пастырей хулится их высокое пастырское звание... презирается самое Слово Божие, их устами проповедуемое»1. Напротив, жизнь и богоугождение достойного пастыря представляют сами по себе непрерывную проповедь, возбуждают всех жить ревностно по Боге и готовят примерному наставнику благочестия «неувядаемый венец славы» (1 Петр. 5,3-4).

         Богатство духовного опыта быстро достигается пастырем при условии его свободы или освобождения от мира, от плоти, от диавола.

         Освобождение от мира

         Стояние пастыря вне всяких земных организаций, споров, групп. Не только формальное, но и сердечное.

         Беспристрастие к людям: знатным и униженным, ученым и неученым, молодым и старым, красивым и безобразным.

         Внимание на бессмертную душу во всех отношениях с людьми и везде: в храме, городе, на улице, в поезде, автомобиле.

         Привязанность пастыря к земным ценностям (дача, автомашина, одежда, вещи домашнего обихода) используются диаволом, как паутина. Пчелка запутывается в паутине и... гибнет. Пастырь - в беспристрастии ко всему сверхнужному.

         Жить в мире, но вне мира. Быть гражданином мира Горнего более, чем дольнего.

         Постепенно освобождаясь от пристрастия к миру, пастырь становится свободным и от грубой плоти.

         Освобождение от плоти

         Если духовное понятие «плоть» (плотяность) означает не физическое тело, а перевес плотской жизни над духовной (угашение духа), то, конечно, необходимо освобождение и от плоти, сколь и от «мира».

         Священник не должен быть явным аскетом, очень строгим воздержником. Подобное состояние испугает многих и отвратит от духовной жизни.

         Диавол пугает людей «духовной жизнью», смешивая ее с «умерщвлением тела» и другими страшными понятиями. И человек отвращается от священника (и духовной жизни), напуганный призраком сурового аскетизма. Поэтому пастырь не должен казаться (и еще менее, конечно, выказывать себя!) строгим аскетом.

         Понимая это, многие священники впадают в другую крайность: под видом смирения и смирения себя пред людьми  (не выделяя себя), расслабляют и убивают себя невоздержанием и даже внутренне (а то и внешне) тщеславятся таким своим «смирением». Это - лукавство.

         Певец, за 6 часов до выступления, перестает есть, чтобы ему быть «легким» и чтобы голос его звучал. Борец наблюдает строго за режимом своего питания. А как же пастырю не пользоваться аскетизмом  и умеренным воздержанием? Ведь он духовный борец, да и не только за себя, но более за других.

         Словом, духовный опыт покажет ему меру воздержания и борьбы с плотию во имя блаженной и святой свободы от страстей.

         Свобода от «мира», «плоти» ведет непременно к освобождению от власти диавола.

         Освобождение от диавола

         «Сей род ничем не исходит, - только молитвой и постом» (Мф. 17,21).

         Сущность поста не определяется внешними нормирующими узаконениями Церкви. Церковь лишь намечает пост и определяет, когда о нем особенно надо помнить (среда, пятница, четыре годовых поста и проч.). Каждый должен сам определить для себя размеры поста, чтобы тело получило свое, а дух возрастал, находясь в равновесии, мире.

         Злой дух - разбойник духовный - прежде всего старается вывести человека из равновесия, «возмутить» его, расстроить. Когда ему удалось «возмутить» священника, поднять ил с его души, тогда в этой «мутной воде» он делает свой обильный улов, толкая на гнев, ярость, ссору, ненависть, блуд и т.д.

         Поэтому, не «надрывая» душу чрезмерными подвигами поста и не убивая ее и лукавым «смирением» (то есть, показным невоздержанием), пастырь должен регулировать и сохранять мир в душе, отражая молитвой и трезвением все козни лукавого.

         Так освобождением от «мира», «плоти» и диавола постигается и закрепляется духовный опыт в пастырской жизни, утончается духовная интуиция с проявлением благодатной пастырской проницательности.

         Опознанная на деле духовная жизнь обычно есть условие опытности всякого человека и пастыря в частности. Лишь живой жизнью его в Церкви христианство усвояется в виде собственного благодатного постижения, имеющего громадное педагогическое значение. Никакое интеллектуальное изучение всех богословских наук без надлежащей жизни не в состоянии сообщить пастырю глубокого понимания религиозно-нравственной жизни его пасомых, разнообразия их характеров и душевных переживаний. От понимания же тех или иных лиц зависит его подход к ним и нравственные мероприятия.

         Совершенно на иную плоскость встает духовный руководитель при наличии у него духовного опыта. Он понимает тогда открывающиеся пред ним души верующих по своим прежним подобным переживаниям и ставит для руководимых в нужные моменты правильный духовный диагноз. Большей частью ему приходится иметь дело с людьми весьма изломанными и запутанными душевно. И если вообще человеческая душа - бездна, то больная душа - особенно. А личный опыт оказывает пастырю незаменимую услугу в понимании и врачевании таких нездоровых душ.

         Как показания внешних органов чувств убеждают в свойствах познаваемых предметов, так внутренний опыт производит в пастырской душе своего рода проницательность и жизненную силу.

         Преподобный Серафим Саровский по этому поводу говорит, что настоятель должен иметь дар рассуждения и дар проницательности, чтобы из собрания вещей настоящих и прошедших мог предусмотреть будущее и упразднить козни врага1.

         «У опытного, - говорит преподобный Нил Синайский, - слова сверкают силою»2. Что бы он ни делал, везде у него, до мелочей включительно, чувствуется духовная сила и огонь. Некогда Господь Спаситель учил народ Палестинский, «как власть имеющий» (Мф. 7,29) в силу Своего пребывания в недрах Отчих и непрерывного видения и слышания Отца. Подобно тому и благодатная власть пастырей Христовых при душепопечениях зависит от опытного единения их с Богом во Христе и Святом Духе. Как раскаленное железо неизбежно распространяет от себя тепло на окружающие предметы, так не может не действовать на других и опытный пастырь.

         Возникает вопрос: если жизнь родится от жизни, а в пастыре благодатной жизни мало, то что следует предпринять малоопытному пастырю в восполнение личной ограниченности? Прежде всего, независимо от степени опыта он должен быть искренним, естественным и в меру живой опытности, хотя бы самой начальной, уже может поучать других от Слова Божия и творений святых отцов. Если он еще начнет воспитывать в  себе отличную от мирской духовную жизнь, заключающуюся в любви к Богу и ближним, то эта жизнь в Боге обгатит его многими жизненно полезными делами и словами. Пастырская деятельность ставит его в этом отношении на удобнейший путь к возгреванию благодати. Всякий пастырь постоянно нуждается в знании веры, непрерывно участвует в таинствах, часто причащается, всегда молится в церкви, дома, на требах, глубоко ознакомляется с душами пасомых на исповеди, часто входит в общение с религиозно-опытными людьми. Все перечисленные возможности дают ему развитие и утончение личного духовного опыта. Со временем искренне-сознательное выполнение своего служения приводит его к высокому благодатному одушевлению.

         Основная задача пастырской деятельности безусловно осуществима всяким пастырем. Ни Господь, ни паства не требуют от него чего-то непосильного. Если у него только начальный или средний духовный опыт, то и это немаловажно для верующих к удовлетворению их запросов.

         В пастырстве наиболее ценно даже не столько количество опыта, сколько качественно-живой дух служения. Едва почувствует паства в своем руководителе человека, живущего Богом, как уже начинает к нему тяготеть. По мере его духовного роста интенсивнее  влечется к нему и человеческое окружение. В нем познают источник воды живой, хотя бы вначале и неглубокий, - и дорог он бывает верующим так, что они не желают никуда от него отойти. Личная борьба с грехом помогает пастырю применить свой опыт к душепопечению, ясно изобразить опасный греховный путь пред слушателями, чтобы их предупреждать от падений и коснения во зле.

         Подвиг спасения верующих пастырь совершает под кровом содействующей благодати Божией. Силой благодати его дух особенно возвышается за Богослужением, проповедничеством и при совершении Святых Таинств и молитв. Подлинность этого факта подтверждают сами миряне. Они часто за службой и проповедью совсем не узнают своего руководителя, с которым перед  тем обращались слишком просто. С другой стороны, нередко и пастыри чувствуют особенную ясность своих ответов на вопросы верующих и удачность преподаваемых советов на исповеди. Здесь ясно действие благодати Божией в пастырской личности по вере пасомых. Поэтому-то в трудные моменты руководства паствой молитва к Пастыреначальнику о помощи Его стаду, о содействии Его же делу низводит свыше благодать на ближайших сотрудников Христовых.

         Преподобный Серафим Саровский объяснял быстроту своего решения всяких жизненных недоумений совопросников такими примерно словами: «Когда меня спросят, то первую мысль, какая приходит мне в сердце, я считаю данною Богом и говорю ее вопрошающему»1. Конечно, такая мысленная Богопросвещенность свойственна только святым людям_ но нечто подобное может быть и в обычных служителях Божиих.

         Как правило, пастырям следует неотложно приучать пасомых к самостоятельной молитве Богу и вере в то, что Господь Сам все в них устроит и исправит. Сплошь и рядом из уст пастырских можно слышать вместо ответа на недоумение верующих отрывистые слова: «Молись Господу». Одни пастыри дают названный совет с благоговейной верой, другие шаблонно и механически, чтобы скорее отвязаться. Слышать его иным лицам с исстрадавшимся сердцем больно, неприятно и неуспокоительно. Но совет безусловно радикален, верен, безопасен. Он - не мертвое слово, развязывающее советника от затруднения перед совопросниками, а действительное указание выхода из всех затруднений жизни. Только Господь может дать просимое молящимся с верою.

         После сказанного становится несомненным то, что всякий пастырь при желании и в меру своих сил может постепенно быть опытным руководителем ко спасению. На помощь его личному опыту приходит также авторитетный опыт святых отцов и учителей Церкви. Из их суждений по всевозможным вопросам духовно-аскетической жизни можно всегда получить исчерпывающие и самые бесспорные решения недоумений.

         Знакомство с церковным самосознанием помянутых вождей Церкви, живущих во Христе, дает пастырям возможность высказывать пасомым не свои мнения, а подавать церковный голос, отстаивать церковную позицию во всех вопросах веры и жизни. Знание авторитетного всецерковного опыта делает пастыря основательным в своих частных суждениях и верно понимающим вещи.

         Пастырская самопроверка принципом церковности выдвигает вопрос о критерии этой церковности. Церковность  воззрений и жизни каждого пастыря определяется согласием их с Священным Писанием, Преданием, постановлениями Соборов и свидетельствами святых отцов. Усвоение жизнью в Церкви нравственно-аскетических законодательств создает в человеке духовный вкус, опыт, чутье.

         С точки зрения создавшегося понимания церковности  легко оценивать, каков тот или иной факт в нравственном смысле, «наш ли он или от супостатов» (Иисус Навин 5,13).

         В этих видах для пастыря опять-таки необходимо глубокое изучение Слова Божия, частое обращение к церковным канонам, основательное знание святых отцов и житий святых.

         «Плодоносно, по словам епископа Феофана Затворника, прежде всего, Слово Божие, а за ним - отеческие писания и жития святых. Впрочем, нужно знать, что жития - лучше для начинающих, писания отеческие - для средних, Божие же Слово - для совершенных»1. Такой порядок чтения психологически естественен. В верности написанного на скрижалях Библии лучше всего убеждает опытная жизнь по Слову Божию. Она ведет очищенных от страстей к благодатному озарению Духом Святым. Авторитет святоотеческих творений неизмеримо тверже достоверности показаний своего недалекого разума.

         Святые отцы подробно и применительно к разным душевным устроениям и воззрениям раскрыли Слово Божие и дали массу ответов на частные вопросы людей. Их творения формируют настроение читающих, поднимают веру и стремления к совершенству. Отсюда можно переходить к более широкому изучению непосредственно Слова Божия и глубин догматического и нравственного учения.

         В духовно-учебных заведениях учебники нередко сухи и бесцветны. От усвоения их в период послешкольный следует переходить к теснейшему знакомству с отеческими творениями.

         Христианскую догматику верно и точно помогают воспринимать св. Афанасий Александрийский, Василий Великий, Григорий Богослов, Иоанн Дамаскин;  православную этику - св. Иоанн Златоуст, Иоанн Кассиан Римлянин, Авва Дорофей, Димитрий Ростовский, Тихон Задонский и другие; аскетику и мистику  православия -  преп. Макарий Египетский, Иоанн Лествичник, Исаак Сирианин, Варсонофий Великий, Симеон Новый Богослов, из русских отцов - Нил Сорский, еп. Феофан Затворник, епи. Игнатий Брянчанинов и аскеты, упоминаемые в Добротолюбии.

         Творения святых отцов помогают пастырю вырабатывать светлое христианское мировоззрение, они учат проповедовать веру и Евангелие и руководить людьми сообразно их индивидуальностям. Все наши добрые пастыри - подвижники воспитались на св. отцах, особенно на Златоусте, простом и одушевленном.

         Светские люди, вроде Хомякова, Киреевского, Достоевского и других также высоко ценили святоотеческое мышление, ставя его даже выше классических философских умозрений. Это вполне понятно; пустыни - места духовного воспитания святых отцов, могут быть сравниваемы с громадным учебным кабинетом, в котором множество подвижников день и ночь изучали человеческий дух.

         Строгое наблюдение, тождественное эксперименту, и постоянное самоуглубление открыли пред ними удивительные явления и стороны человеческой души. Отсюда написанная пустынниками аскетика есть сборник необычайных превосходящих  значением слова новейшей психологии.

         Идеологией Церкви пастырю нужно именно жить, тогда он  не дойдет до ложного перетолковывания святоотеческих воззрений в угоду своему неверному настроению и духу времени. Всякий человек любит и понимает только сродное себе. Поэтому соединение опыта с изучением благодатных творений преобразит пастыря из холодного схоласта в любителя живого отеческого опыта и сделает ценным руководителем паствы. Опытная святая жизнь в Боге привлечет к нему руководство Святого Духа и доставит ему самому глубокое удовлетворение.

         На практике в части нашего пастырства господствует печальное малознание Слова Божия, творений отцов и житий святых. Пастырство мало обращается к вековым, выработанным Церковью, руководствам и еще реже к канонам. Некоторые пастыри даже никогда не слыхали о св. Варсонофии Великом, Авве Дорофее, Иоанне Лествичнике, тогда как должны бы были знать их учение так, как солдат знает свой армейский военный устав.

         б) Практический опыт

         Под начальным практическим опытом пастырства мы разумеем совокупность всех дел пастырского служения, связанных с пастырским долгом. Сюда относится Богослужение (всех видов), требы, исповедь, отношение к клиру, своей семье, всем верующим.

         Дело в том, что все эти вопросы с чисто внешней стороны являются новыми вопросами для нашего молодого пастыря. Он раньше с ними совсем не соприкасался. До хиротонии они его совершенно не трогали. Теперь же, когда он стал пастырем, вся сумма этого практического дела «навалилась» на его еще неопытную душу, и подчас молодому священнику становится не «по себе».

         Кроме того важность данного вопроса еще обуславливается тем, что как юный пастырь с первых шагов своего пастырского дела будет относиться к своим обязанностям, так у него уже создается навык и на всю его последующую жизнь. Будет относиться, например, к Богослужению небрежно, механически, - такой отрицательный навык закрепится за ним и на всю его последующую жизнь.

         Поэтому начальный практический опыт пастырской работы имеет очень важное значение для самого пастыря и для его прихожан.

         В чем же должен заключаться этот начальный опыт для юного пастыря? Он должен заключаться в разумном, осмысленном подходе к каждому практическому делу, будь то Богослужение, проповедь, требы и проч., в выработке в себе искренней благоговейности к святыне, любовно-терпеливому отношению ко всем людям, и в целом, укреплению в себе сознания величайшей ответственности священного долга.

         Практический опыт дает юному пастырю познание своих физических сил, на какие именно подвиги он способен, что он может вынести, степень воздержания в посте, молитве, степень терпения в обращении с людьми, особенно непокорными, больными, дерзкими, двуличными. Раньше, до пастырства, ему меньше требовалось напряжения физических сил, теперь же значительно больше. Жизнь стала полнее, уплотненнее, ответственнее. Отсюда настойчиво рекомендуется молодому священнику ко всему подходить постепенно, втягиваясь исподволь  в подвиг пастырского дела. Постепенно набирая темп «от силы в силу», неуклонно прогрессируя свою практическую работу до максимального предела.

         Идейно-вдумчивым и рассудительным священникам свойственно от начально-малых пастырских дел идти к более обширной деятельности, причем идти, не ослабевая в силах, а развивая все более и более интенсивные мероприятия в своей работе. А иные пастыри довольно горячо берутся вначале, а потом заметно слабеют, опускаются физически и духовно и делаются по Апокалипсису «ни холодны, ни горячи», но только теплы (Откр. 3,15).

         Начально-практический опыт для юного пастыря весьма важен, и не только в богослужебно-таинственной части, как наиважнейшей пастырской обязанности, но также и в требах. Здесь очень важно молодому священнику умело «втянуться» в эту трудную область пастырской работы. Нужно отметить, что требы наиболее существенно нервируют сознание пастыря. Они являются как бы не в плане пастырского дела. Требы неожиданно возникают пред пастырем, они не запланированы. Например, неожиданно приходит человек и просит батюшку отпеть новопреставленного. Пастырь оставляет то, что он делал и выполняет «требу». Отсюда для молодого пастыря, не привыкшего ко всему этому, это представляет немалую трудность. Ему нужно везде успеть, все сделать, всех духовно удовлетворить. Проблема требоисправления чрезвычайно сложна для пастыря, особенно на первых порах его пастырской работы. Значительно упрощается эта обязанность тогда, когда священник по возможности требы выполняет в своем храме, не разъезжая по приходу. Но такая практика налагает на   пастыря другие обязанности - нравственно-психологические, побуждая священника к более сочувственной, сосредоточенной и пламенной молитве за народ в храме, у себя в доме.

         Все эти трудности начальной требной практики молодой пастырь воспринимает с надеждой на Божию помощь, получаемую в благодати хиротонии. Это сознание укрепляет пастырскую психологию, основательно формируя его физические и духовные силы.

         Начальный практический опыт в проповеди определяется трудностью «выразиться» в нужных словах, особенно пред лицом народа. Юный пастырь, естественно, теряется, когда выходит говорить «слово». Особенно этот трепет охватывает его тогда, когда он чувствует, что проповедь его совсем не подготовлена. Может быть за отсутствием нужного времени или лености самого пастыря, или просто его зазорной халатности.  «Ладно, что-либо скажу, ведь одни старушки, все равно скажут: спаси, Господи». Такая философия бьет самого пастыря, незаметно разлагая его духовные силы. Он опускается нравственно, слабеет и становится посмешищем бесов и людей. Начальная худая практика внедряется в пастырскую душу, как ржавчина в чистое железо и вскоре изъедает все хорошее в его душе.

         Трудность начальной практики в проповеди, особенно в городских приходах, определяется чрезмерной боязнью молодого батюшки-академика, как бы не посрамиться пред слушателями или еще больше, как бы не сказать какого лишнего слова, которое даст обратный резонанс. «Лучше уж помолчу. Спокойнее будет на душе. Лучше послужу получше, помолюсь погорячее, а уж «слово» говорить воздержусь». И такая «гнилая» начальная практика входит в систему жизни молодого священника. Он невольно делается пассивным, чересчур робким, теплохладным и, что самое страшное, в расцвете сил уже увядает и тлеет душой.

         Рекомендуется для молодого священника, в городе или в деревне он служит, неуклонно доводить до сердца верующих Евангельское Слово. Оно вечно юно и вечно спасительно. Никакой прогресс жизни никогда не в силах подняться до высоты Евангельского Слова, тем более превзойти Его. Поэтому за каждой службой, особенно праздничной, следует установить твердую практику - неопустительно говорить «Слово» на Евангельскую тему. Говорить просто, убежденно, искренне, от сердца к сердцу. И тогда каждый молодой священник может быть вполне уверенным, что начальная его практика идет вполне правильно, и долг его пастырский пред Богом и народом будет успешно исполнен.

         Начальный практический опыт по отношению к клиру молодого пастыря определяется его исключительной внимательностью к своим сослуживцам, церковному совету, изучению этих людей, их характеров, индивидуальных свойств, их духовных наклонностей.

         Требуется особая пастырская тактика ( но не дипломатика) подхода к этим людям. Создать определенный контакт особенно со старостой, установить правильные взаимоотношения с ним. Священник, как таковой, не является лицом административным в приходе, но он духовный руководитель, отец. Его пастырское влияние распространяется на всю жизнь его прихода, потому что все верующие этой общины - его духовные дети. Он за всех их ответит Богу. Сущность принципа начальной практики молодого священника относительно клира - осторожность, наблюдательность, тактичность, искренность.

         Что касается решения вопроса отношения пастыря к его семье, то оно должно заключаться в следующем:

         «Семейная иерархия», по Златоусту, прежде всего1; с самого начала пастырской работы молодой священник должен в семье поставить дело так, чтобы своя семья: матушка, дети, родные, - его как главу семьи, как пастыря уважали. Это уважение вызывается безупречным нравственным поведением самого батюшки, его постоянной внутренней собранностью, молитвенностью, внешней опрятностью, уважением к своей духовной одежде. Необходимо, чтобы своя семья видела его более в духовном одеянии, а не в светском, и тем более «затрапезном» виде. Так создается нравственный авторитет священника в его семье с самого начала его пастырского служения. Так он будет и в дальнейшем поддерживаться подрастающими своими детьми, его родными и всеми близкими семейного круга.

         Правильная начальная постановка в семейной жизни, в «малой Церкви» (1 Тим. 3,4) непременно даст свое положительное влияние и на «Церковь великую», - на весь приход. Верующие сугубо присматриваются, как ведет себя их пастырь в родной семье, как он исполняет свои священнические обязанности у себя дома. Верующие наблюдают, как семейные относятся к священнику, уважают ли его или, наоборот, пренебрегают им.

         С самого начала своего служения молодой пастырь должен проникнуться отеческой любовью ко всем своим пасомым. Современная практика констатирует довольно печальную картину отношения к приходу не только молодых, но и уже послуживших священников. Пастыри предпочитают более всего «отсиживаться» у себя дома, меньше быть на глазах народа, чтобы «внешние» не сочли его деятельность чересчур активной, фанатичной, слишком ревностной. И вот молодой священник, окончивший духовную школу, имеющий диплом высшего образования, считает «разумным» прятаться в тени, чтобы не быть заметным. У него начинает создаваться с самого начала практической работы совершенно неверный уродливый принцип деятельности. Он начинает жить под постоянным страхом, «идеже не бе страх» (2 Кор. 7,5), нервным напряжением и душевным неспокойствием. Эта поистине «рабская» жизнь невольно делает пастырскую душу больной, малодушной, совершенно бессильной. И пастырское служение, как служение мира, свободы, радости и любви, становится нудным, безрадостным, тяжелым служением (1 Петр. 5,2).

         Бывает и иначе. В начале своей работы молодой священник горячо берется за свое дело, но не на долго; как человек, впав в нерадение, он быстро «остывает», сокращает свою деятельность и становится ничем иным, как солью, потерявшей силу (Мф. 5,13), как наемником, а то и больше, - волком, разгоняющим стадо (Ин. 10,12).

         Молодым иеромонахам рекомендуется первые шаги пастырской работы проходить в монастыре под опытным руководством старцев и настоятеля. Стремление недостаточно зрелых  монашествующих ехать на приход абсолютно не одобряется. Начальный практический опыт себе они должны усвоить в монастырской обстановке, где меньше нравственных опасностей, невзгод, суеты мира сего. Укрепленные не менее, чем пятилетним опытом в монастыре они уже могут пуститься на приходскую деятельность. Однако, время от времени они должны приежать в свой или другой монастырь, чтобы исповедаться, набраться новых нравственных сил, повидать старца и внять его советам. После этого снова на свое нелегкое дело, чтобы формироваться душой, умудряться опытом жизни и совершать дело Божие с успехом.

         в) Школа служебная

         Итак, есть школа учебная, есть и школа служебная. Никакая учебная подготовка не давала и не будет давать всех знаний, потребных для жизни. Во всякого рода службах ответственные и самостоятельные места даются лицам, уже самой службой испытанным и подготовленным. Так кандидат, прежде чем получить самостоятельное место с руководящей ролью, проходит курс службы под руководством других в зависимости от своих знаний, способностей и усердия, более или менее быстро подвигаясь по служебной лестнице. Как в росте физических организмов, так и в служебном деле, чрезмерные скачки бывают опасны, а иногда и гибельны. Нет никаких оснований думать, чтобы наиболее важное, сложное и ответственное из всех человеческих служений - пастырское - составляло в этом отношении исключение1. Если даже мы  согласимся с тем далеко не бесспорным положением, что духовная подготовляющая пастырей школа дает кандидату священства совершенно достаточный запас знаний, необходимых для прохождения священнической службы: для совершения богослужений, проповеди, ведения всякого рода отчетности и т.п., то все же мы должны будем признать, что кроме знаний пастырю необходим еще и служебный опыт, нужно еще уменье понимать человеческую душу и подходить к ней, что во многих случаях ему нужен живой бодрящий пример, который вдохновлял бы его, и руководящая рука, которая помогала бы ему разбираться во всей сложности жизненных явлений, избирать верные пути и верно следовать им. Жизнь безгранично сложнее и разностороннее программ и курсов самой совершенной школы. И жизнь пастыря, бесконечно разнообразная в зависимости от места, времени и разных условий прохождения им службы, не может быть обнята никакой духовной школой. Иное служение пастыря в городе и иное - в деревне; иное дело - служба приходская и иное - преподавательская; иное дело - служение священника в нормальное время и иное - во время разных народных бедствий и войны. Все это - особые положения священника, требующие особых знаний, особого умения, сноровки, опыта, во многих случаях - мудрости. Каждое из таких служений требует своего рода особой опытной науки.

         Итак, служебная школа так же необходима для пастыря, как предшествовавшая его посвящению школа учебная. Кому же, спрашивается, принадлежит руководящая, воспитывающая роль в этой школе? Нам не надо искать ответа на этот вопрос, - ответ дается самой жизнью, давно установившимся  строем наших епархий.

         Во главе каждой епархии стоит архиерей, его помощниками в управлении являются благочинные. Епархиальный архиерей для верующих и пастырей - архипастырь; он должен проявить верх попечительности о нуждах тех и других; как отец, он должен обнять всех своей отеческой любовью. Поставленный во главе епархии, он - руководитель всего епархиального духовенства, ответственный за его работы. Он обязан неусыпно стоять на страже всего пастырского в епархии дела, стремиться к его одухотворению и усовершенствованию. Горячая любовь к пастырскому служению, граничащая с самоотвержением, должна отличать его руководство, а его собственный пример - пример доброго пастыря - должен быть первым в ряду средств и способов архиерейского управления пастырями. К архипастырю преимущественно относятся слова апостола Петра: «Пасите Божие стадо, какое у вас, надзирая за ним не принужденно, но охотно и богоугодно, не для гнусной корысти, но из усердия, и не господствуя над наследием, но подавая пример стаду» (1 Петр. 5,2-3).

         Для своей епархии епископ должен быть своего рода центральным фокусом, в котором сходились бы и из которого выходили бы все линии пастырского служения. Кроме всеми ясно представляемой задачи - следить за работой подчиненных ему пастырей, ее направлять и исправлять,  - у него есть другая задача: подмечать всякое достижение отдельных  пастырей в отношении методов и способов пастырской работы и такими достижениями расширять свой собственный опыт, давая затем   этим достижениям широкое применение.

         Непосредственное общение архипастыря с пастырями - это первый и лучший способ архипастырского руководства1. Но при обширности епархий, при многочисленности пастырей, подведомых епископу, этот способ ослабляется физической невозможностью частого общения архипастыря со всеми своими пастырями. Отсюда возникает необходимость в посредствующем звене, которое являлось бы связующим между архипастырем и пастырями, проводником идей, взглядов и предначертаний первого, выразителем нужд, достижений успехов и неуспехов последних. Таким звеном предназначены служить благочинные.

         Когда функции благочиннического звания сводятся главным образом к канцелярщине, а духовное водительство благочинного ограничивается проверкой церковной отчетности, донесениями начальству о неисправных и преступных и представлениями к наградам достойных, - то это является полным измельчанием, если не извращением идеи благочиннического служения и наносит великий ущерб пастырскому делу. Как пастырь прежде всего обязывается к духовному попечению об устроении душ его пасомых, о приведении их к Богу, а не церковной канцелярщине, так и благочинный прежде всего обязывается к духовному водительству вверяемых ему пастырей. И надо сказать, что именно в этой области деятельность его может быть плодотворной. Отвечающий своему назначению благочинный нам представляется как носитель лучших пастырских традиций, объединяющий подведомых ему пастырей в дружной и плодотворной работе на ниве Христовой, руководящий малоопытных и неопытных, подбадривающий и вдохновляющий  охладевающих, поддерживающий ослабевающих и падающих. Он готов ко всякому пастырю придти на помощь, но его внимание преимущественно уделяется начинающим пастырское служение, еще не имеющим служебного навыка и без опытного и мудрого руководства легко могущим усвоить несоответствующие пастырству приемы, худые методы и манеры пастырского служения. Он заботится об устранении всяких дефектов в служении подведомых ему пастырей, но он же старается заметить, поддержать, закрепить и распространить то индивидуальное доброе, новое, которое нередко обнаруживается в пастырской практике лучших идейных и вдохновенных священников.

         Если архипастырь не имеет возможности лично руководить каждым из подчиненных ему священников, то частое, личное и близкое общение его с благочинными представляется более возможным. Призванные быть руководителями пастырей благочинные в свою очередь должны искать руководства у своего архипастыря, им вдохновляться, к нему нести свои сомнения, недоумения, свои наблюдения и духовные приобретения.

         Таким образом, создается пастырский круг. Центр этого круга - епископ, периферию круга составляют все пастыри, радиусами служат благочинные.

1  Еп. Никанор. Св. Василий Великий. СПб., 1894, с. 295.

1  Св. Киприан Карфагенский. Творения. Киев, 1861, т. 1,  письмо 56.

2  Св. Григорий Богослов. Творения. М., 1889, т. 5, с. 170.

3  Св. Иоанн Златоуст. Творения. СПб., 1895, т. 9, с. 278.

4  Еп. Игнатий Брянчанинов. Отечник, с. 245.

1  Св. Григорий Богослов. Творения. М., 1889, ч. 1, слово 3.

1 Приводится по памяти.

Вам также может быть полезна лекция "8 Особенности культуры XIX века".

2  Добротолюбие, т. 2, с. 291.

1  Приводится по памяти.

1  Еп. Феофан. Пути ко спасению. М., 1899, с. 233.

1  Св. Иоанн Златоуст. Творения. СПб., 1895, т. 11, с. 685. (Под семейной иерархией св. Иоанн Златоуст разумеет доброе соподчинение главе семьи прочих членов семейного круга).

1  Г. Шавельский. Православное пастырство. София, 1929.

1  Г. Шавельский. Православное пастырство. София, 1929.