Развитие форм общения

Тема 4. Развитие форм общения (4 часа).

1) Критерии и причины возникновения общения (по М.И.Лисиной).

2) Связь матери и  ребенка.

3) Западные теоретические концепции социального развития младенца.

4) Развитие навыков общения у детей 1-го года жизни.

5) Совместная деятельность ребенка и взрослого.

6) Роль общения в психическом развитии младенца.

1) Критерии и причины возникновения общения.

Результаты наблюдений свидетельствуют о том, что сразу после рождения ребенок никак не общается с взрослым: он не отвечает на обращения старших и, конечно, сам к ним не адресуется. А после 2 мес. младенцы вступают во взаимодействие с взрослыми, которое можно считать общением; они развивают особую активность, объектом которой является взрослый, и стремятся привлечь внимание взрослого, чтобы самим стать объектом такой же активности с его стороны. Но как точнее определить, есть ли уже у младенца коммуникативная потребность, а если нет – то на каком этапе становления она находится?

Рекомендуемые материалы

Выделяется 4 критерия, одновременное наличие которых показывает, что у ребенка уже есть потребность в общении.

Первым критерием служит внимание и интерес ребенка к взрослому. Вторым критерием являются эмоциональные проявления ребенка в адрес взрослого, в которых содержится оценка взрослого ребенком. Третий критерий состоит в инициативных действиях ребенка, направленных на то, чтобы привлечь интерес взрослого, проявить себя перед старшим партнером. Наконец, четвертым критерием служит для нас чувствительность ребенка к отношению взрослого, в которой обнаруживается восприятие детьми той оценки, что дает им взрослый, и их самооценки.

Основой коммуникативной потребности являются органические жизненные нужды ребенка (в пище, тепле) и многие другие. Будучи беспомощным и не умея удовлетворить их самостоятельно, младенец сигнализирует о дискомфортных состояниях и тем добивается их устранения. Но его беспокойство и крики являются сигналами, и очень точными, только объективно. Субъективно он никому их не адресует, и это дало повод авторитетным психологам утверждать, что в первые дни и недели жизни младенец либо вовсе не подозревает о существовании близких взрослых, ухаживающих за ним, либо ощущает их присутствие крайне смутно, толком не отделяя родителей ни от себя, ни от остального мира.

Однако жизненная практика в конце концов помогает ребенку открыть существование взрослого как единого источника поступления к нему всех благ, а интересы эффективного «управления» таким источником создают нужду ребенка в том, чтобы его выделить и исследовать

Но органические потребности не единственная основа потребности в общении. Мы придаем также великое значение изначальному стремлению ребенка к новым впечатлениям. Взрослый человек — самый богатый информацией объект в мире младенца.

Решающее значение для возникновения у ребенка внимания к взрослому имеет поведение взрослого, его позиция в отношении к ребенку. Дело в том, что взрослый с самого начала относится к младенцу как к субъекту и ведет себя с ним как партнер по общению. Более того, взрослый нередко «играет» и за ребенка как за второго участника общения, авансом наделяя его действия смыслом и значением, которого они еще не имеют.

2) Связь матери и ребенка.

Жизненная важность этих связей стала очевидной в пе­риод второй мировой войны, когда множество детей уже с младенческого возраста были разлучены со своими ма­терями и помещены в различные детские приюты и дома ребенка. Несмотря на нормальное питание и хорошее медицинское обслуживание, которые обеспечивались в этих заведениях, дети в них заболевали какой-то стран­ной болезнью. Они теряли аппетит, жизнерадостность, переставали двигаться, их обычным занятием станови­лось сосание пальца или манипуляции с гениталиями. При этом взгляд ребенка был бессмысленно устремлен в одну точку, а тело ритмично раскачивалось. Жизнь постепенно угасала, и нередко такие дети умирали, не достигнув года. Психологи поняли, что все эти симптомы связаны с дефи­цитом общения со взрослым. Ребенку недостаточно удо­влетворять свои органические потребности {есть, пить, спать). Ему необходимо постоянно ощущать близкого взрослого - видеть его улыбку, слышать его голос, чув­ствовать его тепло. Именно эти «лекарства» помогали вылечить больных детей. Болезнь, возникающую у маленьких детей при дефи­ците общения, назвали госпитализмом. Наиболее тя­желые формы госпитализма сопровождаются «анаклитической депрессией», симптомы которой были описаны выше.

 Наблюдая  развитие детей  в  современных закрытых  детских учреждениях, венгерский  педиатр Э.  Пиклер  обнаружила новые симптомы  госпитализма. Она писала, что  дети в этих учреждениях  на  первый  взгляд  производят хорошее впечатление.  Они послушны,  обычно  заняты игрой, на улице идут  парами, не разбегаются,  не задерживаются,  их  можно легко  раздеть  или одеть. Они не трогают  того,  чего нельзя  трогать,  они  не  мешают  своими  требованиями организующей   работе   взрослого.   Хотя  такая  картина   и  дает  чувство удовлетворения,  такое поведение,  считает Э. Пиклер, представляется  крайне опасным: у этих детей полностью отсутствует волевое  поведение,  инициатива, они лишь охотно репродуцируют и выполняют задания по  инструкции. Этих детей характеризует  не  только  отсутствие  волевых  проявлении, но  и  безличное отношение ко взрослому.

Итак, младенец изначально живет в непосредственной общ­ности со взрослым. Но это отнюдь не значит, что он является пассивным приемником внешних воздействий, исходящих от взрослого. Младенец с самого начала вполне активно реагирует на мир и окружающих взрослых.

Многочисленные исследования взаимодействия матери и ре­бенка выявили специфическую активность ребенка в этой паре. Младенец способен не просто пассивно подчиняться матери, но и активно регулировать свое взаимодействие с ней. Он может привлекать к себе ее внимание, направлять ее взгляд на опреде­ленный предмет, управлять ее действиями. Во взаимодействии матери и младенца наблюдается удивительная согласованность и взаимность.

К. Гарвей изучала стереотипные игры взрослого и младен­ца первых месяцев жизни и обнаружила, что младенец высту­пает в них как активный партнер, управляя поведением взрос­лого с помощью взгляда. Младенец то смотрит на взрослого, то отводит взгляд в сторону, то снова смотрит на него, как бы по­буждая посмотреть в нужную ему сторону.

Опыты В. Кондон и Л. Соддер обнаружили способность но­ворожденного уже в первые дни жизни двигаться синхронно ритму речи взрослых. Причем синхронизация движений мла­денца возникала только в ответ на звуки осмысленной речи. Ни бессмысленный набор слогов, ни чистый тон или музыкальная фраза не вызывали аналогичных движений младенца. Такие не­произвольные движения, синхронные звукам речи, автор на­звал «неуловимым балетом».

Гармоничность и синхронность взаимодействия матери и ре­бенка составляют важнейший факт психологии младенчества. Этот факт говорит о том, что не только ребенок «приспосаблива­ется» к матери, но и она подстраивается под действия ребенка. Ребенок и мать взаимно изменяют и развивают друг друга. В этой способности к гармоничному взаимодействию и в общей на­строенности на общение со взрослым и проявляется активность младенца.

3) Западные теоретические концепции социального развития младенца.

На протяжении большей части XX в. психологи рассматривали отношения детей с заботящимися о них людьми как важнейшую основу эмоционального и когнитивного развития.

Психоаналитическая теория. Концепция социального и эмоционального развития Зигмунда Фрейда базировалась на предположений, что социальные связи берут начало в удовлетворении элементарных физиологических потребностей. В период младенчества, заявлял Фрейд, наиболее существенными источниками удовольствия являются события, связанные с кормлением; как мы уже упомина­ли, он назвал период младенчества оральной стадией. Само общение в рамках этого на­правления рассматривалось как реализация врожденных инстинктов. Младенец воспри­нимался как чисто природное, натуральное существо, которое в дальнейшем постепенно социализируется. Связь с матерью обеспечивает ему защиту, безопасность, эмоциональный ком­форт и удовлетворение всех его потребностей.

Теория социального научения. Бихевиористы также считали, что младенцем движут базовые потребности в еде, питье и уменьшении боли. Но, по их убеждению, движущей силой поведения являются не не­видимые чувства, а биологические потребности и другие измеримые реакции. Со­бытие, связанное с удовлетворением потребности, было названо первичным под­креплением. Например, пища — первичное подкрепление для голодного младенца. Люди или предметы, присутствовавшие при удовлетворении потребности, посред­ством связи с первичным подкреплением, становятся вторичным подкреплением. Как постоянный источник питания и комфорта мать — важнейшее вторичное под­крепление. Поэтому ребенок, проявляя общую зависимость от матери, стремится к ней не только если голоден или испытывает боль, но и в ряде других случаев. Сторонники теории социального научения предполагают, что сила зависимости ребенка определяется тем, насколько мать «полезна», т. е. насколько часто она ас­социируется с удовольствием, уменьшением боли » дискомфорта.

Со времен Первой мировой войны и до начала 1960-х гг. в американской пси­хологии господствовало представление, что эмоциональные связи младенца и его привязанность к матери основываются на том, что ее образ ассоциируется у мла­денца с удовлетворением биологических потребностей. Поскольку большое зна­чение придавалось кормлению, специалисты в области детского развития, а также родители уделяли огромное внимание тому, был младенец нагрудном или искус­ственном вскармливании, происходило кормление по определенным часам или по требованию ребенка, в каком возрасте и как младенец переключался с груди на рожок или с рожка на чашку. Данные последних исследований также указывают на то, что сила привязанности ребенка к любому из родителей непосредственно не обусловлена частотой, с которой родитель кормит, меняет пеленки и удовлетворяет физические потребности малыша.

Доверие психологов к теориям, в которых подчеркивается значение снижения биологических потребностей, было поколеблено и результатами серии.цроведенных Гарри Харлоу и его коллегами экспериментов на детенышах обезьян. Эти ис­следователи установили еще одну причину формирования связи между матерью и младенцем: ощущение комфорта от контакта. В нескольких из проведенных ими экспериментов детеныши обезьян росли в клетке с двумя разными видами искус­ственных «мам». Одна из «матерей» была изготовлена из проволоки, а детеныш получал молоко из рожка, прикрепленного к ее груди. Другую «маму» покрывали махровой тканью, однако она не «кормила» детеныша. Вопреки прогнозам и психоаналитиков и бихевиористов детеныши предпочитали проводить большую часть времени, уцепившись за тряпичную «мать». Они под­ходили к проволочной матери только чтобы утолить голод. Испуганные незна­комым предметом, например огромным деревянным пауком, детеныши обезьян устремлялись и льнули к тряпичной матери, будто чувствуя себя с ней в большей безопасности, чем с проволочной матерью. По крайней мере у этих приматов удо­вольствие, связанное с кормлением, не служило основанием для формирования привязанности младенца к родителю.

Этология. Примерно в то же время, когда Харлоу начинал свои эксперименты с обезьянами, группой европейских ученых, наиболее известными из которых стали Конрад Лоренц  и Нико Тинберген, закладывались основы науки этологии. Исследователи подчеркивали необходи­мость изучать животных в естественных для них условиях. Отчасти это был про протест против акцента бихевиористов на обусловливании и проведении исследова­ний в жестких лабораторных условиях.

По убеждению этологов, всем животным с рождения свойственны фиксирован­ные формы поведения. Фиксированная форма поведения — это стереотипная по­следовательность действий, которую запускает конкретный сигнал из окружающей среды. Некоторые из фиксированных форм поведения могут запускаться только на определенном этапе развития животного, называемом критическим периодом.

Импринтинг — фиксированная форма поведения, возникающая вскоре после
рождения птенцов у уток, гусей, кур и некоторых других видов. Вылупившийся
утенок будет следовать за первым увиденным им движущимся объектом. Если этот
объект — его биологическая мать, он пойдет за ней и будет к ней стремиться, находясь в состоянии дистресса. Однако если первым, что увидит утенок в критический
для импринтинга период, будет идущий человек или электропоезд, птенец последует за ними, а не за матерью.       

У людей феномен импринтинга не проявляется явно. Тем не менее этологи на­глядно продемонстрировали, что между взрослым животным и детенышем мож­но обнаружить устойчивую связь, основанную на потенциальной возможности ее формирования, а не на удовлетворении какой-либо из потребностей, например в еде. Эти доказательства подготовили почву для пересмотра взглядов на связь меж­ду младенцами и ухаживающими за ними.

Теория привязанности. Берущие начало от этологии представления о том, что дети
появляются на свет готовыми демонстрировать определенного рода поведение,
которое не является ни результатом предшествующего научения, ни следствием
удовлетворения потребностей, использовал английский психиатр Джона Боулби. Боулби практиковал как психоаналитик, однако с интере­сом воспринял открытия в области этологии.

Боулби предположил, что младенцы «запрограммированы» на определенное поведение, вызывающее у окружающих их взрослых желание находиться побли­зости и заботиться о них. К этому поведению относятся плач, улыбка, гуление, лепет и стремление подползти к объекту привязанности.

Согласно Боулби, главным результатом взаимодействия между матерью и мла­денцем является развитие у младенца эмоциональной привязанности к матери. Функция привязанности, с точки зрения младенца, — обеспечение психологи­ческой безопасности. Привязанность младенца проявляется в трех феноменах. Во-первых, объект привязанности более чем кто-либо другой способен успокоить и утешить малыша. Во-вторых, для игры
 младенцы чаще всего обращаются к объектам привязанности, а не к другим людям. Наконец, в присутствии объекта привя­занности младенцы реже пугаются.

Система привязанности и свойственные ей специфические реакции актуализи­руются в случаях новизны; опасности или дистресса и подавляются осознанием безопасности. Младенцы демонстрируют привязанность, к примеру, направля­ясь в сторону родителя или держась рядом с ним, когда испытывают беспокойство, усталость, голод или в иных ситуациях дистресса. Цель поведения, отражающего привязанность, ослабить неприятные ощущения через взаимодействие с объек­том привязанности.

Маленькие дети будут игнорировать своих родителей или даже предпочтут играть с незнакомцем, но лишь в присутствии объекта привязанности. Почувство­вав угрозу или неуверенность, младенцы тут же поворачивают голову к матери, отцу или другому объекту привязанности, часто чтобы выяснить степень опасно­сти или безопасности конкретной ситуации. У всех младенцев формируется при­вязанность, однако привязанности могут различаться по типу устойчивости. Сто­ронники теории привязанности убеждены, что основой здорового эмоционально­го и социального развития в детстве является наличие устойчивой привязанности в период младенчества. Считается, что дети с устойчивыми привязанностями вы­растают непринужденными в общении, любознательными, готовыми к риску и способными справляться со стрессом. Полагают, что серьезные нарушения в про­цессе формирования привязанности негативным образом сказываются на после­дующем социальном развитии ребенка.

Младенцы различаются не только по типу формирующихся привязанностей, но и по их количеству. В некоторых семьях — где за ребенком ухаживает в основ­ном один человек (как правило, мать), а другие взрослые принимают в уходе не­значительное участие — младенец привязан к одному взрослому. В других случа­ях — когда обязанности по уходу за ребенком распределены между матерью, от­цом, бабушкой, дедушкой или другими родственниками или когда есть няня или гувернер — может сформироваться несколько привязанностей.

4) Развитие навыков общения у детей 1-го года жизни.

Непосредственно-эмоциональное общение младенца со взрослым.

Первая половина года называется периодом эмоциональ­ного общения ребенка со взрослым. Первое полугодие жизни — совершенно уникальный период в жизни и ребенка, и взрослого. В это время их общение еще ничем не опосредовано: никаких предметов и никаких содержа­ний между ними нет. Поэтому такое общение называют непосред­ственным. Единственным содержанием этого общения является выражение отношения к другому. Причем это отношение является абсолютно положительным и бескорыстным. Хотя уход за ребен­ком связан с многочисленными предметными действиями, эта бытовая сторона не включена в отношения ребенка и матери: он любит ее не за то, что она для него что-то сделала, а за то, что она есть. Столь же бескорыстное и открытое отношение в этот пери­од, как правило, наблюдается и со стороны матери: она еще ни­чего не требует от него, не оценивает его способности, ничему не учит и радуется самому факту его существования. Любовь, кото­рую С. Л. Рубинштейн определил как чувство «хорошо, что ты существуешь в мире» и в которой происходит утверждение бы­тия человека, осуществляется здесь в наиболее чистом виде. Ре­бенку еще ничего не нужно от взрослого, кроме его присутствия и его внимания. Единственное, против чего он выражает про­тест, — это против своей «незамеченности». Он изо всех сил стре­мится привлечь к себе внимание, вызвать и выразить отноше­ние. Это отношение он выражает экспрессивно-мимическими средствами, т. е. средствами комплекса оживления (других у него еще нет).

В этот период младенец еще не реагирует на содержание об­ращений взрослого. В первом полугодии младенец еще не раз­личает положительных и отрицательных воздействий взросло­го: на все его слова и интонации (даже гневные и грубые) ребенок отвечает яркими положительными эмоциями. Главная комму­никативная потребность в этом возрасте — это потребность во внимании взрослого.

Очень важно, что взрослый нужен ребенку сам по себе, не­зависимо от своих предметных атрибутов, своей компетенции или социальной роли. Он выделяет прежде всего целостную личность взрослого, обращенную к нему и не сводимую к каким-либо частичным, предметным атрибутам. Именно личностные моти­вы побуждают его к общению. Поэтому М. И. Лисина назвала эту форму общения ситуативно-личностной.

Таким образом, первой формой общения ребенка со взрос­лым является ситуативно-личностная, для которой характерны потребность во внимании взрослого, личностные мотивы об­щения и экспрессивно-мимические средства.

Ситуативно-деловое общение младенца со взрослым

Умеющий действовать с предметами малыш становится в но­вую позицию по отношению к взрослому. Прежнее, ситуатив­но-личностное, чисто эмоциональное общение отодвигается на второй план. Это ярко проявляется в поведении младенца. Если взять 7—8-месячного ребенка на руки и попробовать просто улы­баться и ласково разговаривать с ним, он решительно отодви­нет лицо взрослого и будет трогать все доступные и недоступ­ные для манипулирования предметы — волосы, воротник, серьги и т. д. Малыш хоть и любит ласки взрослого, но все чаще стремится переключить его внимание на окружающие предметы. Он с большим удовольствием будет наблюдать за тем, как взрослый играет с игрушкой, чем слушать обращен­ные к нему ласковые речи. Постепенно малыш все настойчи­вее уклоняется от эмоционального общения и переключает взаимодействие в русло совместной игры с предметами. Если предметов нет, он требует, чтобы с ним играли в другие игры с использованием движений, например «в козу» или «по ровнень­кой дорожке». От этих игр дети 7—10 месяцев приходят в восторг. Но простого «сюсюканья» ребенку уже недостаточно. Ему нуж­но что-то делать вместе со взрослым: Это означает, что, обща­ясь со взрослым, младенец второго полугодия стремится удовлетворить уже не только потребность в доброжелательном внимании, но прежде всего в соучастии, в практическом сотруд­ничестве со взрослым. Среди мотивов общения на первое место выдвигаются деловые мотивы: взрослый привлекает младенца с точки зрения его умений действовать с предметами. Теперь взрослый выступает для ребенка не только как любящий и за­ботящийся о не» человек, но и как партнер по совместным действиям.

Основными средствами общения ребенка, помимо экспрес­сивно-мимических, становятся предметные действия и локомоции: позы, жест, используемые для целей общения (приближе­ние или удаление, вручение или протягивание предметов, изображение требуемых действий, бросание игрушек и пр.).

Таким образом, во втором полугодии жизни возникает новая форма общения со взрослым, которая была названа М. И. Лиси­ной ситуативно-деловой. Ситуативно-деловое общение проис­ходит на фоне совместных действий ребенка с предметами. Для этой формы характерна потребность в сотрудничестве со взрос­лым, деловые мотивы общения и предметно-действенные сред­ства. Появление у детей потребности в сотрудничестве не сле­дует автоматически из развития манипуляций с предметами, хотя они и являются необходимым условием формирования этой по­требности. Одним из важных условий возникновения потреб­ности в сотрудничестве является достаточное удовлетворение ранней, более примитивной потребности во внимании взрос­лого, которое достигается на этапе ситуативно-личностного об­щения. Дефицит ситуативно-личностного общения приводит к тому, что и во втором полугодии ребенок будет стремиться только к ласке и вниманию взрослого и избегать предметного взаимодействия.

Другим, также необходимым условием является организа­ция взрослым реального взаимодействия с предметами. Иссле­дования показали, что усвоение предметных действий и фор­мирование потребности в сотрудничестве протекают успешнее, если они происходят в условиях личностного контакта с ребен­ком на фоне предметной деятельности.

Характер общения взрослого с ребенком играет большую роль в формировании привязанности. В работе СВ. Корницкой изучалось влияние общения с младенцем на его отношение к взрослому. В этом исследовании взрослый предлагал детям первого и второго полугодия жизни различные варианты обще­ния: 1) ситуативно-личностное; 2) ситуативно-деловое; 3) рече­вое, познавательное общение. Оказалось, что младенцев перво­го полугодия одинаково радовали все три варианта общения. Их потребность в доброжелательном внимании удовлетворялась ласковым, спокойным голосом взрослого и индивидуальной об­ращенностью к нему. К концу первого года дети явно предпо­читали ситуативно-деловое общение со взрослым. Это исследо­вание позволяет говорить о том, что основой привязанности ко взрослому является степень удовлетворения потребности в об­щении, соответствующей возрасту ребенка.

Появление и развитие ситуативно-делового общения суще­ственно отражается на отношении к взрослому и на чувстви­тельности к его воздействиям. В первом полугодии младенцы одинаково реагируют на положительные и отрицательные воз­действия взрослого, в обоих случаях проявляя положительные эмоции. Во втором полугодии картина резко меняется.

В работе А. И. Сорокиной, выполненной под руковод­ством С. Ю. Мещеряковой, изучалось развитие эмоцио­нального отношения к взрослому на первом году жизни. К исследованию были привлечены дети с разным опытом общения: младенцы из семьи и из домов ребенка. Ме­тодика исследования заключалась в регистрации эмо­циональных проявлений младенцев при восприятии ими _ положительных (доброжелательный взгляд, улыбка, ласко­вый разговор), отрицательных (укор, неприятное удивле­ние) и индифферентных воздействий взрослого. В первой серии экспериментов эти воздействия были адресованы непосредственно ребенку, а во второй находящемуся ря­дом, но невидимому для малыша другому человеку. По­лученные результаты заключались в следующем.

Во-первых, негативные проявления при отрицатель­ных воздействиях взрослого начинают преобладать только во втором полугодии жизни. Дети до 5-6 меся­цев радостно встречают любые обращения взрослого. Во-вторых, выявилась зависимость сроков появления дифференцированного отношения к отрицательным и по­ложительным воздействиям oт условий воспитания де­тей. Младенцы из дома ребенка, испытывающие дефицит общения, продолжают проявлять положительные эмоции при негативных воздействиях взрослого, в то время как семейные дети уже в конце первого полугодия начинают реагировать на них отрицательно. Опыт общения сказыва­ется также в интенсивности и разнообразии эмоциональ­ных проявлений младенцев. В первом полугодии у се­мейных детей наблюдается больше ярких улыбок, радостных вокализаций, бурных проявлений двигатель­ного оживления, чем у детей из дома ребенка. Во втором полугодии у них же разнообразнее выражены отрица­тельные эмоции: семейные дети обижаются, сердятся, жалобно хнычут, обнаруживают множество оттенков не­довольства, смущения, «кокетства»; сироты же преиму­щественно проявляют скованность, испуг и слабое недо­вольство.

Качественный анализ данных показал, что чем старше ста­новятся дети, тем большие различия наблюдаются в их эмоцио­нальных проявлениях при адресованных и неадресованных воз­действиях. Если в первом полугодии эти различия проявляются лишь в интенсивности эмоциональных проявлений, то во вто­ром полугодии дети совершенно по-разному реагируют на эти воздействия. Например, если адресованный им укор они вос­принимают отрицательно (сердятся, обижаются), то неадресованный укор встречают радостными эмоциями.

Очень интересны различия эмоциональных проявлений детей в ситуативно-личностном и ситуативно-деловом общении. Оказа­лось, что в ситуативно-личностном общении положительные эмо­ции выражены значительно ярче, нем отрицательные, а в ситуа­тивно-деловом, наоборот, отрицательные эмоции достигают большей интенсивности, чем положительные.

Таким образом, результаты данной работы свидетельствуют о том, что переход к ситуативно-деловому общению во втором полугодии связан с существенной перестройкой в отношении де­тей к взрослому. У младенцев появляются не только положи­тельные, но и отрицательные эмоции, адресованные взрослому и включенные в общение с ним. После 5—6 месяцев возникают качественные различия в от­ношении детей к знакомым и незнакомым взрослым. В работе Г. X. Мазитовой исследовался феномен узнавания младенцами взрослых. В ее экспериментах младенцы от 16 дней до 12 меся­цев общались с близкими, знакомыми и незнакомыми взрос­лыми. Выяснилась следующая картина развития взаимоотно­шений младенца с окружающими взрослыми.

На первой стадии (первый месяц жизни) у детей отсутству­ют устойчивые реакции на любые воздействия всех взрослых. На втором месяце младенцы хорошо различают внимание и не­внимание взрослых, но еще никак не различают самих взрос­лых — они радостно встречают всех взрослых без исключения. В 3 месяца начинает устанавливаться дифференцированное от­ношение к окружающим людям, которое окончательно форми­руется примерно к 5 месяцам. Причем сначала узнавание осу­ществляется в рамках общего положительного отношения ко всем окружающим - дети проявляют положительные эмоции ко всем взрослым, но близкому человеку они радуются больше, чем незнакомому. Только после 5 месяцев появляются каче­ственные различия в эмоциональных проявлениях детей, на­правленных на разных взрослых, — незнакомые люди начина­ют вызывать смущение, страх, напряжение, а близкие - яркие положительные эмоции. Если у младенцев первого полугодия эти различия заключались в различной интенсивности поло­жительных эмоциональных проявлений (дети больше радуются близким, чем чужим людям), то во втором полугодии отношение к близким и посторонним взрослым различается качественно — при встрече с незнакомым взрослым появляется смущение, ско­ванность, в то время как близкие взрослые воспринимаются спо­койно и в зависимости от ситуации вызывают широкую гамму эмоций - восторг при встрече, огорчение при уходе, радость во время игр, гнев и обиду при запретах. Знакомые взрослые чаще всего вызывают ровное, спокойно-положительное отношение. Таким образом, дети четко различают близких, знакомых и не­знакомых взрослых и проявляют к ним различное отношение. Причем к близкому взрослому они испытывают ярко выражен­ную привязанность, которая формируется только к концу пер­вого полугодия жизни. Подтверждением этого может служить тот факт, что дети до 6 месяцев легко и безболезненно адаптируются к новым взрослым и новым условиям при усыновлении. После 7 месяцев младенцы очень тяжело и болезненно пережи­вают разлуку с матерью и с большим трудом привыкают к но­вым взрослым.

Таким образом, можно видеть, что на протяжении первого года жизни общение и отношения со взрослым существенно меняются. Вместе с тем на протяжении всего младенческого воз­раста общение остается решающим фактором, определяющим все линии психического развития ребенка.

5) Совместная деятельность ребенка и взрослого.

В результате ряда эксперимен­тальных исследований было показано, что для овладения ребенком различными действиями операциями наиболее благопри­ятна совместная деятельность ребенка и взрослого. Совместная деятельность представляет собой процесс, не имеющий строго определенных пространственно-временных границ. Ее отдельный ограниченный в пространстве и времени эпизод (относительно самостоятельный «отрезок»), называется действием. Совместным является такое действие, цель которого (предвосхищаемый результат) для всех участников совпадает (или кто-либо из участников вообще не сознательной имеет цели).

При переходе к младенческому воз­расту (первый год жизни) деятельность по поддержанию привычных условий жизни теряет статус ведущей. Склады­вается новая ведущая деятельность, со­держанием которой является общение взросло­го и ребенка. Функции ребенка и взрослого в такой деятельности — это функции партнеров по общению. Со­ответственно, и их функционирование представлено сходными проявлениями: взаимными улыбками, вокализациями и т.п.

В психической регуляции функцио­нирования ребенка доминирующим ста­новится мотив общения. Первоначально он представляет собой разновидность мотива сохранения привычных условий жизни: присутствие общающегося взрос­лого выступает как один из элементов привычной ситуации удовлетворения по­требностей. Со временем мотив обще­ния приобретает самостоятельность.

Мотив общения имеет внешнюю адресацию и выражается в различных проявлениях, не­посредственно направленных на взрослого: улыбке, смехе, плаче и т.п. Об­щаясь, ребенок все время смотрит на взрослого. Взрослый становится тем внешним объектом, в котором конкре­тизирован мотив, т.е. целью отдельных актов общения. Этим определяются цент­ральные психологические новообразо­вания младенческого периода. К ним относятся предметный образ и эмоции нового типа: определяемые не только мо­тивом, но и целью (положительные — при ее наличии в поле зрения, отрица­тельные — при отсутствии). В дальней­шем наряду с лицом взрослого ребенок начинает выделять и другие объекты — в частности, игрушки. Манипуляции с ними становятся средством общения со взрослым. Ребенок начинает использо­вать и другие средства общения: лепет, жесты. Таким образом, общение теряет свой непосредственный характер и пре­вращается в «деловое».

6) Роль общения в психическом развитии младенца.

Несмотря на свою кажущуюся бессодержательность и при­митивность, первая форма общения, непосредственно-эмоциональная, играет исключительно важ­ную и даже ключевую роль для дальнейшего развития ребенка. В этот период закладываются наиболее фундаментальные, глу­бинные основания личности. Одно из них — выделенность самого себя и начальная форма самосознания. Эта первичная форма са­мосознания проявляется в положительном эмоциональном са­моощущении младенца: в ярких положительных эмоциях, в стрем­лении привлечь к себе взрослого, в его общей активности. Однако положительное самоощущение младенца зависит от ка­чества общения взрослого.

Глядя на взрослого и выделяя его действия, обращенные к не­му, младенец начинает выделять и чувствовать самого себя. Он осознает себя как субъекта общения и обращения взрослого. Его присутствие в этом мире становится очевидным через обра­щенность к нему близкого человека. Он чувствует, что взгляд, улыбка, слова взрослого направлены именно на него. Поэтому его представление о себе неразрывно связано со взрослым и его отношением. Его самоощущение отражает отношение взросло­го. Взрослый как бы является зеркалом, в котором младенец впервые видит и узнает себя. Это становится возможным в силу того, что взрослый относится к ребенку как к абсолютно само­ценной и уникальной личности и отвечает на каждое проявление младенца: его крик, движения, мимику.

Одно из важнейших психологических новообразований данного возраста — появление привязанности к близкому взрослому. Это новообразование называют аффективно-личностны­ми связями. Благодаря этим связям у младенца закладывается чувство уверенности в себе, активная позиция к окружающе­му миру и к самому себе. Эта активность ложится в фундамент развивающейся личности. Ситуативно-личностное общение оказывает также решаю­щее влияние на формирование познавательной активности мла­денца и на его отношение к предметному миру. Этот факт был доказан исследованием М. И. Лисиной (1974 г.). Замысел ис­следования состоял в том, чтобы установить, какие сдвиги в по­знавательной активности младенца происходят в результате организации эмоционального общения. Эксперименты прово­дились с детьми из дома ребенка, которые, как известно, испы­тывают дефицит индивидуального, эмоционального общения со взрослым. Младенцы 2 и 4 месяцев были разделены на две груп­пы — экспериментальную и контрольную. С детьми экспери­ментальной группы проводились индивидуальные «занятия», на которых взрослый осуществлял ситуативно-личностное обще­ние. Он как бы давал ему «дополнительную порцию» внимания и положительного эмоционального отношения. Дети конт­рольной группы такой «добавки» не получали. До и после «заня­тий» проводились замеры познавательной активности младен­цев: выяснялось количество и эмоциональная насыщенность обследования игрушек, одновременность подключения к об­следованию глаза и руки, количество эмоциональных прояв­лений в ответ на игрушку, общая продолжительность интереса к игрушке и пр. Оказалось, что после занятий все эти показа­тели у детей экспериментальной группы резко опережают ана­логичные проявления у детей из контрольной. Основной вы­вод этого исследования состоит в том, что систематическое эмоциональное общение, вызывает у детей первого полугодия жизни значительное повышение познавательной активности. Причем это влияние оказывается гораздо большим, если «за­нятия» начинаются уже в 2 с половиной месяца. С возрастом развивающее влияние эмоционального общения несколько снижается.

Также было установлено, что приблизительно в первый год жизни у младенца развивается особая эмоциональная привязанность к тому, кто о нем заботится,— как правило, к матери. Если их привязанность друг к другу достаточно крепкая, ребенку впоследствии будет легче ладить с окружающими по сравнению с теми детьми, у которых отсутствовала подобная близость с матерью. Считается, что такая привязанность ребенка к матери должна сформироваться до трех лет.

Но что, если ребенок не получит необходимого внимания в этот решающий период, когда его мозг наиболее восприимчив к влиянию извне? Вот что по этому поводу сказала Марта Фаррелл Эриксон, которая в течение 20 лет наблюдала 267 матерей и их детей: «Недостаток внимания медленно, но верно разрушает душевное равновесие ребенка, отбивая у него всякое желание и потребность общаться с другими людьми и знакомиться с окружающим миром».

Желая наглядно показать, к каким серьезным последствиям приводит недостаток эмоционального общения, психиатр Брус Перри из Техасской детской больницы сказал: «Если бы меня спросили, что было бы страшнее для шестимесячного ребенка: сломать ему все кости или в течение двух месяцев игнорировать его эмоциональные потребности, я бы сказал, что первое было бы для него более гуманным». Почему? Как считает Перри, «кости могут срастись, но вот если ребенка на два месяца лишить важнейшей стимуляции деятельности мозга, это навсегда нарушит его мозговые функции». Не все согласятся с тем, что вред в этом случае столь непоправим. И все же, как показывают научные исследования, положительная эмоциональная среда крайне необходима для полноценного развития ребенка.

По словам некоторых врачей, сегодня становится все больше детей, которые не плачут и не улыбаются. Это явление названо вынужденной беспомощностью и обусловлено тем, что если потребность ребенка в общении постоянно игнорировать или неверно истолковывать, в конце концов он замкнется в себе.

  Если не использовать возрастную восприимчивость ребенка, участок мозга, ответственный за умение сопереживать, может не развиться. В случае, когда об эмоциональных потребностях ребенка никто не заботится, его способность к сочувствию может быть безвозвратно утрачена. По мнению ученных, злоупотребление наркотиками и алкоголем, а также насилие в подростковом возрасте нередко является результатом эмоциональных травм, полученных в ранние годы.

Ситуативно-личностное общение младенца со взрослым в первом полугодии оказывает решающее влияние на появление хва­тательных движений и предметных действий ребенка. В 4—5 ме­сяцев у большинства детей возникают первые целенаправленные
хватательные движения — акт хватания. Эти движения первоначально организуются взрослым и рождаются как совместная деятельность ребенка со взрослым, хотя сами взрослые этого обычно не замечают.

Люди также интересуются этой лекцией: 12.1 Государственная землеустроительная служба России.

Экспериментальные работы, приведенные выше, убедитель­но показывают, что предметные действия младенца возникают и развиваются под прямым влиянием ситуативно-личностного общения со взрослым: «добавка» такого общения приводит к су­щественному возрастанию интереса к предметам и повышению познавательной и двигательной активности детей, направлен­ной на предмет. Недостаток эмоционального, личностного общения, который обычно наблюдается у младенцев в доме ре­бенка, напротив, вызывает общую пассивность детей и отсут­ствие познавательных интересов.

Акт хватания, возникающий в конце первого полугодия, от­крывает новый период младенческого возраста, в котором воз­никают новая, манипулятивная деятельность ребенка и новая форма общения со взрослым.

Использованная литература:

Лисина М.И. Проблемы онтогенеза общения. М.: Педагогика, 1986. С.31–57 (с сокращ.)

Смирнова Е.О.Детская психология. М., 2003 – 368 с.

Венгер А.А. Психическое развитие ребенка в процессе совместной деятельности // Вопросы психологии . – 2001. - №3.