Термин «текстология» в историографии

§ 1. Термин «текстология» в историографии

Термин «текстология» был введен в историческую науку и литературоведение относительно недавно. По наблюдениям В.В.Фарсобина, самое ранее употребление этого слова относится к 1923 г., когда известный литературовед Б.В.Томашевский опубликовал статью «Новое о Пушкине»[1].

Однако у историков уже с древнейших времен постепенно накапливались практические навыки текстологической работы.

В XIX - начале ХХ в., то, что современные исследователи охватывают термином «текстология», историки того времени называли «филологической критикой», или «филологическим истолкованием», или «критикой текста» и включалось в этап внешней критики. Под этим понималось, во-первых, изучение истории текста и, во-вторых, кропотливое выяснение значения каждого слова в нем. Однако из-за трудоемкости и сложности подобной работы она проводилась только для самых важных источников (чаще религиозного содержания) или литературных памятников. Не употребляя термин «текстология», историки XIX - начала ХХ в. в процессе внешней критики фактически выполняли задачи текстологического изучения, сличая разные списки, устанавливая разночтения, определяя авторов, время и место создания источников, решая вопросы их подлинности. «Текстология зарождалась в ходе исторических и историко-литературных исследований по мере внедрения критического метода в исследовательскую практику»[2]. Он способствовал развитию источниковедческой работы, в том числе текстологической. Изучив философскую, филологическую, правовую и историческую литературу XIX в., А. С.Лаппо-Данилевский пришел к выводу, что филологическая критика создала основу для формулирования методологии источниковедения как цельного и систематического учения[3].

К середине ХХ в. у отечественных ис­то­ри­ков и ли­те­ра­ту­ро­ве­дов сложилось несколько позиций относительно понимания значения термина «текстология».

1. Некоторые литературоведы в 1954 г. высказали мнение, что текстология - это применение филологических знаний и методов к практической деятельности «по установлению литературных текстов нового времени» - не было поддержано[4]. Однако их оппоненты указывали, что текстология не комплекс практических навыков, а литературоведческая наука. Кроме того, термин «текстология» стал использоваться для обозначения процесса изучения литературных и исторических текстов как древних эпох, так и новейшего времени.

Однако состояние вопроса о междисциплинарном статусе текстологии, ее соотношении с источниковедением, с палеографией, герменевтикой и литературоведческими дисциплинами сохраняло дискуссионный характер.

2. Наиболее распространенным стало мнение, что тек­сто­ло­гия является осо­бой вспо­мо­га­тель­ной или специальной ис­то­ри­че­с­кой ди­с­ци­п­ли­ной[5]. Оно подкреплялось дефинициями в энциклопедических и специальных научных изданиях. При таком понимании задачи текстологии ограничивались установлением точного текста литературных произведений и исторических документов для их научного издания.

Близкая к этой позиции точка зрения связывала текстологию исключительно с литературоведением. Считалось, что «основная цель и задача текстологической работы - подготовить к печати проверенный по первоисточникам и очищенный от всякого рода искажений и погрешностей авторский текст»[6].

Рекомендуемые материалы

При таком понимании задач текстологии деятельность не знавшего термина «текстология» А.-Л. Шлецера по подготовке в конце XVIII в. издания «очищенного» текста Несторовой летописи, полностью укладывается в русло указанной литературоведческой точки зрения.

3. Третья концепция была сформулирована Д. С. Лихачевым. Он называл текстологию от­дель­ной на­у­кой, решающей большой ди­а­па­зо­н историко-литературоведческих про­б­лем[7]. Сходную позицию разделял Е. И. Прохоров, указывая, что текстология как наука имеет свою теорию, что ее предметом* является сам текст, а в задачи входит широкий круг вопросов, связанных с всесторонним его изучением. Одновременно в суждениях этого автора просматривались следы выше указанной точки зрения, так как он связывал формирование базы теории текстологии исключительно с филологической деятельностью: литературоведением и редактированием[8].

Итак, в середине ХХ в. в отечественном источниковедении и литературоведении не было достигнуто общепринятого толкования термина «текстология». Однако в некоторых высказанных позициях намечалась определенная близость. В частности, в учебнике по источниковедению 1981 г. С. С.Дмитриев упоминал о понимании термина «текстология» филологами - установление критически проверенного,  подлинного текста памятника и его подготовка к изданию. При этом он уточнял, что историческая текстология занимается установлением и изучением текста, решает вопросы его происхождения и истории[9].

Продолжение дискуссий привело к тому, что в 1970 - 1980-е годы был выработан новый подход в решении данной терминологической проблемы, имеющей методологическое и практическое значение для дальнейшего развития источниковедения.

Об­сто­я­тель­ный ис­то­рио­гра­фи­че­с­кий об­зор раз­ных мне­ний про­вел в 1983 г. В. В. Фар­со­бин. Он по­ка­зал, что глав­ный стер­жень спо­ров - про­б­ле­ма со­от­но­ше­ния па­лео­гра­фии, тек­сто­ло­гии и гер­ме­нев­ти­ки, т.е. определение их границ и круга тех во­п­ро­сов, ко­то­рые они ре­ша­ют[10]. Другими словами, споры шли о предмете и задачах текстологического изучения источников.

С одной стороны, обо­соб­ле­ние указанных трех ди­с­ци­п­лин ос­но­ва­но на том, что все они име­ют свой пред­мет и ме­тод, свой объем задач.

С другой стороны, прослеживается пересечение их задач, взаимный обмен приемами исследования и обогащение методического аппарата. Подобная ситуация объясняется тремя причинами.

Во-первых, эти дисциплины опираются на единую методологическую основу, стержень которой составляют принципы историзма и объективности. Без учета исторической обстановки, социокультурных условий, в которых был рожден источник, невозможно прочесть, понять, проинтерпретировать и оценить качество его текста. Р. Коллингвуд справедливо заметил: «для того чтобы познать любую вещь, мы должны познать ее контекст, а это предполагает познание всей вселенной»[11].

Во-вторых, у этих дисциплин одинаковый объект - источник как целостная система, связанная единством формы и содержания, изучение которых составляет их предмет.

В-третьих, близость и трудность разграничения этих дисциплин является следствием и одним из проявлений интеграции наук на современном этапе их развития.

Если рассматривать тек­сто­ло­гию и гер­ме­нев­ти­ку как этапы источниковедческого исследования, то тем более обнаружится, что они те­с­но свя­за­ны ме­ж­ду со­бой, так как воз­мо­ж­ность ре­ше­ния во­п­ро­сов ка­ж­до­го эта­па как бы вы­те­ка­ет из ре­зуль­та­тов пред­ше­ст­ву­ю­ще­го изу­че­ния и опи­ра­ет­ся на при­е­мы, вы­ра­бо­тан­ные дру­ги­ми ис­то­ри­че­с­ки­ми ди­с­ци­п­ли­на­ми. Дей­ст­ви­тель­но, что­бы оп­ре­де­лить ме­с­то со­з­да­ния, вре­мя и ав­то­ра, под­лин­ность до­ку­мен­та ча­с­то не­об­хо­ди­мо ис­поль­зо­вать при­е­мы, вы­ра­бо­тан­ные па­лео­гра­фи­ей и другими вспомогательными историческими дисциплинами. Оп­ре­де­ле­ние объ­е­ма и ка­че­ст­ва ин­фор­ма­ции не­воз­мо­ж­но без про­чте­ния тек­ста, установления времени и места его создания, по­ни­ма­ния то­го, кем являлся автор, что он хо­тел ска­зать или ута­ить.

Учитывая накопленный к концу ХХ в. опыт, многие литературоведы и ис­торики высказали идею, что текстология постепенно формируется в самостоятельную науку, имеющую свою теорию, свой предмет и метод[12]. Фактически здесь просматривается позиция Д. С. Лихачева.

Одновременно с этим, поднимая вопрос о соотношении источниковедения и текстологии, историки пришли к выводу, что тек­сто­ло­ги­че­с­кий ана­ли­з может «рас­сма­т­ри­вать­ся как часть об­щей ме­то­ди­ки ис­то­ч­ни­ко­ве­де­ния»[13].

Высказанное положение очень важно, так как имеет два следствия теоретико-методологического и прикладного характера. Во-первых, оно служит подтверждением идеи о близости источниковедения и текстологии, обусловленной единой методологией, общим объектом, сходными методическими приемами. Во-вторых, оно позволяет рассматривать текстологию как один из этапов источниковедческого исследования. 

Для ре­ше­ния во­п­ро­са о ме­с­те тек­сто­ло­ги­че­с­ко­го эта­па в стру­к­ту­ре ис­то­ч­ни­ко­вед­че­с­ко­го ис­сле­до­ва­ния не­об­хо­ди­мо чет­ко оп­ре­де­лить круг его за­дач.

[1] См.: Фарсобин В.В. Источниковедение и его метод. С. 121; Томашевский Б.В. Новое о Пушкине // Литературная мысль. - Пг., 1923. Вып. 1. С. 171.

[2] Фарсобин В.В. Источниковедение и его метод. С. 121.

[3] См.: Лаппо-Данилевский А.С. Методология истории. Вып. 2. С. 355.

[4] См.: Фарсобин В.В. Источниковедение и его метод. С. 121.

[5] См.: БСЭ. - М., 1956. 2-е изд. Т. 42. С. 114; Гуковский А.И. О некоторых терминах вспомогательных исторических дисциплин // Вопросы истории 1965. № 10. С. 65; Азбелев С.Н. Текстология как вспомогательная историческая дисциплина// История СССР. 1966. № 4. С. 81 - 106.

[6] Эйхенбаум Б.М. Основы текстологии //Редактор и книга: Сб. ст. - М., 1962. Вып. 3. С. 42.

[7] См.: Лихачев Д.С. Текстология на материале русской литературы X - XVII вв. -Л., 1983. 2-е изд.; он же. Текстология: Краткий очерк. - М. - Л., 1964; он же. По поводу статьи С. Н. Азбелева «Текстология как вспомогательная историческая дисциплина» // История СССР. 1967. № 2. С. 230 - 232.

* Здесь вернее было бы говорить об объекте, а не предмете.

14 Посредничество в конфликте - лекция, которая пользуется популярностью у тех, кто читал эту лекцию.

[8] См.: Прохоров Е.И. Предмет, метод и объем текстологии как науки // Русская литература. 1965. № 3. С. 148; он же. Текстология. Принципы издания классической литературы. - М., 1966. С. 4, 8.

[9] См.: Источниковедение истории СССР: Учебник. - 1981. С. 227.

[10] См.6 Фарсобин В.В. Источниковедение и его метод. С.119 - 139.

[11] Коллинвуд Р.Дж. Идея истории: Автобиография. - М., 1980. С. 285.

[12] См.: Фарсобин В.В. Источниковедение и его метод. С. 139.

[13] Каштанов С.М. Очерки русской дипломатики. - М., 1970. С. 14.