Критика текстов и фактов
В.О. Ключевский для обозначения процесса анализа источников также использовал термин “критика”. В лекционном курсе по источниковедению, прочитанном в Московском университете, он выделял два этапа: “критику текстов” и “критику фактов”[1].
Цель первого этапа - получить основания для того, чтобы источником можно было воспользоваться в научном исследовании. Главный методический прием - “филологическая”, текстологическая критика. Она подразумевала реставрацию, прочтение и интерпретацию текста; выяснение обстоятельств, цели и времени появления источника, личности его автора; установление первоисточников, которыми он располагал; поводов, побудивших автора к написанию его труда; литературных приемов, которыми он руководствовался. Вся эта работа, по словам В.О.Ключевского, представляла “расчистку источника”.
Второй этап - “критика фактов” - был нацелен на выяснение полноты и достоверности информации источников. Для реализации поставленной цели В.О.Ключевский считал необходимым выявлять все сведения (факты), которые были в источнике, определять их обильность или скудность (полнота информации), а также “степень уклона авторской мысли от действительности” (“угол преломления действительности”, тенденциозность автора). В.О.Ключевский признавал зависимость полноты и достоверности информации от партийно-политических симпатий автора, поэтому на втором этапе работы с источником он призывал уделять этому аспекту особое внимание.
Важное значение для развития теории источниковедения имел сформулированный В.О.Ключевским принцип - рассматривать источники как продукт своей эпохи “на фоне исторической почвы, из которой они вытекали”. Образное видение историком цели источниковедческого исследования отразилось в его афоризме: “Торжество исторической критики - из того, что говорят люди известного времени, подслушать то, о чем они умолчали”[2]. Однако в своей практической работе с источниками сам В.О.Ключевский чаще выступал с прагматических позиций историка - “очистка исторического источника от портящих его примесей с целью сделать его годным к научному употреблению”[3].
Характерный для исторической науки конца XIX в. выбор объектов исследования (акты, законодательные и делопроизводственные документы) и его предмета (политическая, военная и дипломатическая история) обуславливали специфический подход и, следовательно, последовательность и методику изучения источников. Историкам казалось, что для документов, имеющих официальное происхождение, вполне достаточно выяснить подлинность, после чего можно переходить к извлечению, пониманию и истолкованию информации. Сам источник как структура, как целостная и дуалистическая система воплощения и отражения прошлого практически не рассматривался.
В начале ХХ в. А.С. Лаппо-Данилевский, выделяя два вида критики, признал необходимость установления и научно-исторической ценности источника как факта (части прошлого), и научно-исторической ценности показаний источника о факте. Первый вид критики распространялся на все источники, по классификации того времени и на “остатки” - часть прошлого, и на “предания” - отражение прошлого. Второй вид критики, включавший 14 критериев проверки достоверности, должен был применяться, по мысли А.С.Лаппо-Данилевского, только к “преданиям”[4]. Подобная позиция объяснялась традиционным представлением о том, что “остатки” - источники, представляющие собой часть прошлого, - имманентно несут в себе достоверную информацию. (Отметим ошибочность этого представления, так как и “предания” и “остатки” могут передавать неточную, неполную и недостоверную информацию.)
Несмотря на недостатки разделения работы источниковеда на “внешнюю” и “внутреннюю” критику, подобный подход проник и в советское источниковедение первой половины ХХ столетия[5]. Это отразилось в ряде учебных пособий и научных статей. Некоторые авторы, поддерживая в целом идею разделения работы источниковеда на “внешнюю” и “внутреннюю” критику, добавляли третий этап - “выработка методики использования данных источника для изучения тех или иных исторических явлений и процессов”[6].
В традиционном для второй половины XIX - первой половины ХХ вв. понимании структуры источниковедческого исследования, состоящей из двух этапов, - “внешняя” и “внутренняя” критика - просматриваются три стороны.
Во-первых, в анализируемой схеме отсутствует первоначальный - поисковый (эвристический) этап. Как бы подразумевается, что все необходимые для исследования источники выявлены и находятся в поле зрения ученого. Однако поиск источников представляет собой важный этап работы, от результатов которого во многом зависит успех всего источниковедческого исследования.
Рекомендуемые материалы
Во-вторых, отметим методологическую несостоятельность разделения структуры источниковедческого исследования на “внешнюю” и “внутреннюю” критику, поскольку подобный подход основан “на формальном подходе к источнику, на разрыве его единой и целостной структуры”[7].
В-третьих, такое понимание проблемы не отражает реального процесса работы исследователя с источником[8].
И, наконец, добавление еще одного - чисто методического - этапа не меняло существа дела, а трактовка его задачи свидетельствовала о сциентистско-рационалистическом понимании цели исследования, присущем не источниковеду, а историку, ориентированному исключительно на “добывание фактов”, т. е. на реконструкцию исторической реальности путем получения репрезентативной информации.
Учитывая теоретико-методологические и прикладные недостатки разделения источниковедческой работы на “внешнюю” и “внутреннюю” критику, во второй половине ХХ в. советскими историками были высказаны новые предложения о логике и последовательности этапов источниковедческого исследования, целях каждого из них и их взаимосвязи.
В энциклопедической статье 1965 г., отразившей позицию И.А. Булыгина и Л.Н. Пушкарева, намечено пять этапов в процессе познания исторических источников: выявление и собирание (эвристика); установление текста; изучение происхождения источника; анализ содержания (интерпретация или герменевтика); источниковедческий синтез[9]. Позднее Л.Н. Пушкарев и И.А. Булыгин повторили эту схему[10]. Таким образом, признавалось, что эвристика составляет первоначальный этап, а текстологические и герменевтические задачи решаются на следующих этапах.
В 1976 г. А.П. Пронштейн, говоря о структуре источниковедческого исследования, считал несущественным расхождение в вопросе “следует ли сохранить понятия “внешняя” и “внутренняя” критика источника или следует отказаться от них”[11]. Его предложение сводилось к тому, что источниковедческое исследование состоит из двух стадий. На первой выясняется происхождение источника, его подлинность, автор, время, место и условия возникновения, на второй - оценивается содержание источника с точки зрения “полноты, достоверности и точности заключенных в нем сведений, что невозможно без раскрытия прежде всего политических и классовых позиций его создателя”[12]. Таким образом А.П. Пронштейн в своем учебном пособии повторял старую схему XIX в., добавив в нее уточнение о необходимости социологического подхода в процессе определения информационной ценности источника.
Во втором (1981 г.) издании учебника по источниковедению его авторы (И.Д. Ковальченко, С.В. Воронкова и А.В. Муравьев) выделили три “стадии работы с источником: поиск, выявление источников; источниковедческий анализ (иначе - научная, или источниковедческая, критика); разработка методов изучения, обработки и анализа данных, содержащихся в источниках”[13].
Решение задач второй стадии - источниковедческий анализ - в учебнике разделено на пять этапов:
1) изучение внешних особенностей письменных памятников;
2) прочтение текста;
3) установление времени, места, авторства, обстоятельств и целей создания источника;
4) интерпретация или истолкование текста;
5) изучение содержания и установление его соответствия исторической действительности[14].
При таком подходе решение эвристических (поисковых) задач (первая стадия) оказалось оторванным от источниковедческого анализа, а изучение содержания - отнесенным к двум разным (4 и 5) этапам: один - истолкование, другой - установление адекватности информации прошедшей объективной реальности.
С подобным предложением трудно согласиться прежде всего потому, что при нем разрывается единая, целостная система процедур изучения исторических источников. Кроме того, подобная структура источниковедческого исследования фактически сужает его общую цель, сведя ее к установлению достоверности и адекватности отражения источником прошедшей реальности, а не к его оценке как сложной дуалистической системы воплощения и отражения прошлого. И, наконец, разработка методов использования информации источников не может составлять особого этапа. Эта деятельность осуществляется еще на постановочной стадии, когда определяются проблема и ее аспекты, требующие специального внимания, и главная цель исследования, для реализации которой избирается необходимый комплекс методов.
О.М. Медушевская в 1985 г. в структуре источниковедческого исследования наметила иную последовательность, сведенную к семи основным этапам: 1) изучение условий возникновения источника, 2) установление автора, 3) выяснение обстоятельств создания источника, 4) уточнение истории текста, 5) изучение истории публикации источника, 6) интерпретация смысла текста и 7) анализ содержания источника[15].
В учебном пособии 1998 г. О.М. Медушевская вопросу о структуре источниковедческого исследования уделила особое внимание - ему посвящена целая глава. В ней вновь повторена упомянутая схема, к которой добавлена еще одна ступень - источниковедческий синтез[16]. Фактически предложение О.М. Медушевской представляет собой перечисление процедур или последовательность задач источниковедческого исследования, а не строгое рассмотрение его структуры.
Точка зрения О.М. Медушевской вызывает критику по нескольким соображениям.
Во-первых, любое изучение источника начинается с его поиска и ознакомления с его внешним видом: материалом, на котором он реализован; средствами его создания; формой и структурой. И.Д. Ковальченко особенно подчеркивал, что формирование источниково-информационной основы исследования является “важнейшим этапом в структуре источниковедческого исследования”[17]. В схеме О.М. Медушевской этот этап только подразумевается, он как бы пропущен.
Во-вторых, изучение “условий возникновения” и “обстоятельств создания источника” (см. пункты 1 и 3) содержат в себе однопорядковые задачи. Также вряд ли целесообразно отделять “интерпретацию смысла” и “анализ содержания” (пункты 6 и 7), так как по сути это не противостоящие, а близкие задачи, связанные с изучением текста, его прочтением, буквальным пониманием того, что в нем имеется или утаено (пропущено).
Однако рецидив разделения процедур “интерпретация смысла” и “анализ содержания” отразился в плане, содержащем описание результатов источниковедческого исследования, предложенном О.М. Медушевской в учебном пособии по источниковедению 1998 г. (подробнее - см. ниже).
В-третьих, намеченная последовательность этапов не согласуется с реальной практикой изучения исторических источников и с тем, о чем писала сама О.М. Медушевская в 1968 г.: “Работа источниковеда идет по спирали от общего ознакомления с источником, его текстом, происхождением, авторством, историей создания к детальному анализу содержания и затем, на более высоком уровне, вновь к оценке содержания и значения источника в целом”[18]. Это высказывание более точно отражает процесс изучения исторических источников, взаимосвязанность и последовательную логичность исследовательских процедур.
Особо следует выделить последнюю часть фразы. Здесь просматривается формулирование основной цели источниковедческого исследования - определение научно-познавательной ценности информации источника и ценности (места) его самого в общем круге источников.
[1] Ключевский В.О. Источники (курс 1894 г.) // Ключевский В.О. Сочинения. Т. VII. C.
[2] Ключевский В.О. Письма. Дневники. Афоризма и мысли об истории. - М., 1968. С. 349.
[3] Ключевский В.О. Источники русской истории // Ключевский В.О. Сочинения. Т. VII. C.
[4] См.: Лаппо-Данилевский А.С. Методология истории. - СПб., 1913. Вып. 2. С. 636 - 637, 681 - 782.
[5] См.: Быковский С.Н. Методика исторического исследования. - Л., 1931. С. 157 - 160. (Данный автор пользовался иной, чем в традиционном источниковедении терминологией, но суть его предложения от этого не менялась. Он выделял две стадии - аналитическую и синтетическую критику.) Подробнее об использовании общепринятой схемы источниковедческой работы в 1930 - 1960-х годах - см.: Пронштейн А.П., Данилевский И.Н. Вопросы теории и методики исторического исследования. - М., 1986. С. 8 - 10; Источниковедение ХХ столетия: Тезисы докладов... С. 27, 30, 92.
[6] Источниковедение истории СССР: Учебник... - М., 1973. С.7.
[7] Источниковедение истории СССР: Учебник... - М., 1981. С.18.
[8] См.: Булыгин И.А. Предмет и задачи источниковедения. - М., 1983. С. 31- 32: Ковальченко И.Д. Методы исторического исследования. С. 118.
[9] См.: Советская историческая энциклопедия. 1965. Т. 6. Стлб. 592 - 594.
[10] См.: Пушкарев Л.Н. Классификация русских письменных источников по отечественной истории. - М., 1975. С. 271 - 271; Булыгин И.А. Предмет и задачи источниковедения. -М., 1983. С. 32.
[11] Пронштейн А.П. Методика исторического источниковедения. С. 14.
[12] Там же. С. 14 - 15.
Обратите внимание на лекцию "4.3 Оптическое воздействие цвета".
[13] Источниковедение истории СССР: Учебник... - М., 1981. С. 18.
[14] См.: там же. С. 18 - 21.
[15] См.: Медушевская О.М. Источниковедение социалистических стран. С. 53 - 66.
[16] См.: Источниковедение. Теория. История. Метод... С. 127 - 143.
[17] Ковальченко И.Д. Методы исторического исследования. С. 212.
[18] Медушевская О.М. Теоретико-методологические проблемы источниковедения и современная буржуазная историография // Вопросы истории. 1968. № 8. С. 84.
