Диссертация (Наука международного права об ограничении и запрещении применения вооружённой силы в международных отношениях), страница 46

P. 17.См.: Crawford J., Bodeau P., Peel J. The ILC's Draft Articles on State Responsibility: Toward Completion of a SecondReading // American Journal of International Law. 2000. № 4. P. 673.571См.: UN Doc. A/C/6/31/SR.24. P. 13.569570177Глава III Проекта определяет некоторые последствия особого вида международныхправонарушений, которые отвечают двум признакам: они нарушают императивныенормы общего международного права; по своему характеру и масштабу они являются серьёзными.В целом рассматриваемая глава III Проекта призвана отразить то обстоятельство,что право международной ответственности должно предусматривать особые, при томвесьма существенные, последствия, определяемые концепцией императивных норм общего международного права и обязательств в отношении международного сообщества вцелом.

Из этой главы следует, что серьёзное нарушение обязательств, вытекающих из императивных норм, может влечь за собой дополнительные последствия и, что особенноважно, не только для несущего ответственность государства, но и для всех других государств.Следует отметить, что правительство России поддержало закрепление в Проектестатей дифференцированного подхода к правонарушениям в зависимости от степени ихтяжести.

Было подчёркнуто, что «существование в международном праве принципов инорм, нарушение которых подлежит квалификации в качестве “особо тяжких правонарушений”, не вызывает сомнений». Констатировалось, что понятие jus cogens признано вмеждународной практике, в практике международных и национальных судов, в теорииправа572.США высказали сомнение в целесообразности проведения различия между «серьёзными» и иными нарушениями. Согласно позиции США, обязанность рассматривать«серьёзные нарушения» лучше возложить на «Совет Безопасности, а не на правовой механизм ответственности государств». На этом основании США настоятельно призывалиКМП исключить статьи 41 и 42, т.е. выступили против установления норм об ответственности государств за серьёзные нарушения.В этом контексте следует обратить внимание на ст.

40 Проекта, в которой установлены критерии, соответствие которым отличает рассматриваемые нарушения от иных видов нарушения. Один из таких критериев относится к характеру нарушенного обязательства. Такими обязательствами являются лишь те, что вытекают из императивной нормыобщего международного права. Согласно ст. 53 Венской конвенции о праве международ-572См.: Дипломатический вестник. 2001. № 12. С.

96–97.178ных договоров 1969 г. под императивной нормой понимается такая, которая «принимается и признается международным сообществом в целом как норма, отклонение от которой недопустимо и которая может быть изменена только последующей нормой общегомеждународного права, носящей такой же характер»573.В комментарии к ст. 40 Проекта говорится, что основная направленность этих норм– «это значительные запреты, налагаемые на поведение, которое начинают рассматриватькак недопустимое в силу той угрозы, которую оно представляет для выживания государств и населяющих их народов и сохранения наиболее важных человеческих ценностей»574.Анализ международной практики и научных подходов свидетельствует, что кчислу императивных норм относят в первую очередь принцип неприменения силы.

Нарушение этого принципа стоит на первом месте в перечне серьёзных нарушений основополагающих обязательств, принятом Комиссией международного права в 1976 г. Речь идёто редакции ст. 19, предложенной спецдокладчиком Р. Аго. Заслуживает внимания и тотфакт, что основанием для отнесения нормы к категории императивных МеждународныйСуд ООН счёл её принадлежность к числу основных принципов международногоправа575.Анализ доктринальных подходов к данной тематике, проделанный нами в настоящей диссертации, позволяет утверждать, что многими учёными принцип неприменениясилы рассматривается в качестве императивной установки Устава ООН, за исключениемслучаев, предусмотренных в гл.

VII Устава ООН. Однако на фоне сказанного следуетиметь в виду аргументы противников главы III Проекта статей, которые обращают внимание на то, что принципы jus cogens и обязательств erga omnes не являются достаточноопределёнными. Например, в замечаниях правительства Японии по Проекту статей говорилось, что вопрос о серьёзных нарушениях «связан с концепциями jus cogens и обязательств erga omnes, однако конкретное содержание этих понятий до сих пор не было вдостаточной мере уточнено».Следует иметь в виду и другое обстоятельство: хотя многие правительства считаютприемлемым сочетание в п. 1 ст.

40 Проекта принципов jus cogens и обязательств ergaВенская Конвенция о праве международных договоров от 23 мая 1969 г. // Международное публичное право.Сборник документов. Т. 1. М.: БЕК, 1996. С. 67–87.574См., например: Abi-Saab G. The Uses of Article 19 // European Journal of International Law. 1999. №. 2. P. 349.575См.: Консультативное заключение Международного Суда ООН о правомерности угрозы или применения ядерного оружия // ICJ Reports, 1995. P.

257.573179omnes, однако они опасаются того, что в результате использования этих концепций создаётся значительная неопределённость. Эти же государства применительно к п. 2 ст. 40 Проекта отмечают, что определение «серьёзное нарушение» является слишком расплывчатым. Ими же ставится под сомнение определение «грубого и систематического невыполнения».Сказанное лишь подтверждает, что тема настоящего исследования в части международно-правовой ответственности остаётся предметом острой дискуссии.

Наука международного права обращает на неё достаточное внимание. Исключением не является и отечественная наука международного права. Проф. С.В. Черниченко констатирует: «Естьтолько подразделение международных правонарушений на ординарные и нарушения обязательств erga omnes. Первые являются нарушениями обязательств в отношении какоголюбо одного субъекта международного права, обычно государства, или группы его субъектов.

Вопрос об ответственности нарушителя в таких ситуациях может ставить лишь тотсубъект, который пострадал. При нарушении обязательства erga omnes (в отношениивсего международного сообщества) вопрос об ответственности нарушителя вправе ставить любое государство. Среди нарушений обязательств erga omnes выделяются серьёзные нарушения императивных норм международного права и особые международныепреступления, т.е.

тяжкие нарушения международного права, наиболее угрожающиевсему международному сообществу. Такие преступления могут совершаться только субъектами международного права, прежде всего государствами»576.В дискуссии в рамках КМП ООН и вне её не раз отмечалось, что п. 1 ст. 41 Проектане определяет мер, которые надлежит принимать для прекращения серьёзных правонарушений. Вместе с тем, при всех условиях эти меры должны соответствовать международному праву, быть правомерными. Главное, что вытекает из этого пункта, состоит в обязанности государств сотрудничать независимо от того, были ли непосредственно затронуты интересы каждого конкретного государства данным правонарушением.

В Комментарии к п. 1 ст. 41 Проекта отмечается следующее обстоятельство: «Могут возникнутьсомнения относительно того, установлено ли уже в настоящее время международнымправом позитивное обязательство сотрудничать, и в этом отношении пункт 1, возможно,отражает прогрессивное развитие международного права».

Однако, как свидетельствует576См.: Черниченко С.В. Контуры международного права. Общие вопросы. М.: Научная книга, 2014. С. 563.180практика, такого рода сотрудничество реально существует, прежде всего, в рамках международных организаций, и порою оказывается единственным реальным способом эффективной защиты. Цель рассматриваемого пункта, как отмечается в Комментарии, состоит в укреплении существующего механизма сотрудничества на той основе, что «отвсех государств требуется принятие, по меньшей мере, каких-либо мер реагирования насерьёзные нарушения по смыслу статьи 40»577.Положения, закреплённые в п.

2 и п. 3 ст. 41 Проекта, в науке международногоправа были оценены как «основное юридическое средство в борьбе с тяжкими нарушениями международного права»578.Первое предписание п. 2 ст. 41 Проекта обязывает не признавать положение, сложившееся в результате серьёзного правонарушения, а второе предписание обязывает неоказывать помощь и содействие в сохранении такого положения.Заметим, что отмеченная в ст. 41 обязанность нашла закрепление в международноправовом институте признания579, в Декларации о принципах международного права 1970г., в решении Международного Суда ООН по делу «О военной и полувоенной деятельности в и против Никарагуа»580, в резолюциях, принятых ГА и СБ ООН581.В целом, статья 41 Проекта статей представляет собой отправной пункт для разработки режима ответственности за соответствующие правонарушения.

Она указываетлишь одну принципиальную особенность ответственности за серьёзные правонарушения– обязанность государств сотрудничать с тем, чтобы положить конец правонарушению.Что же касается пункта, обязывающего не признавать положение, сложившееся в результате нарушения, и не оказывать помощь в сохранении такого положения, то это в значительной мере относится к любому правонарушению.В целом очевидно, что разработка особого режима ответственности за серьёзныенарушения обязательств, вытекающих из императивных норм общего международногоправа, все отчётливо выдвигается на первый план. КМП ООН не раз указывала на значе-См.: Ответственность государств за международно-противоправные деяния // Доклад Комиссии международногоправа ООН. Пятьдесят третья сессия / Генеральная Ассамблея ООН.

Официальные отчёты. Док. ООН А/56/10, Дополнение № 10. С. 294–300.578См.: Tomuschat C. Crimes by States: An Endangered Species? // International Law: Theory and Practice. The Hague,1998. P. 259.579См.: Dugard J. Recognition and the United Nations. Cambridge, 1987. P. 24–27.580ICJ Reports, 1986. P. 100.581См.: Резолюция СБ ООН № 662 1990 г., в которой говорилось, что аннексия Ираком Кувейта «является юридически неправомерной и считается недействительной».577181ние установления специального режима ответственности за особенно серьёзные правонарушения.

Ещё в 1976 г. в докладе спецдокладчика отмечалось: «Было бы бессмысленнопредлагать в настоящем проекте проводить различие между разными категориями международно-противоправных деяний, делая это в зависимости от содержания нарушенногообязательства, если это различие не влечёт за собой применение разных режимов ответственности»582.Проф. С.В. Черниченко замечает: «Тот факт, что в статьях об ответственности государств нет понятия международного преступления, не означает утраты им своего значения в доктрине и практике. Во всяком случае, несмотря на отсутствие общепризнанногоперечня международных преступлений и нежелание определённых государств употреблять этот термин, не вызывает сомнений то, что агрессия и геноцид как государственнаяполитика могут в первую очередь причисляться к международным преступлениям, т.е. кдействиям государства, нарушающим международное право, направленным против жизненно важных интересов международного сообщества и рассматриваемым в качествеособо опасных»583.По оценке проф.