Диссертация (Семантика и прагматика обращений (на материале журналов для детей 20–40-х гг. XX в. «Еж» и «Чиж»)), страница 10

Тождественностьлексических систем становится отражением тождества в системахсоциальных — «взрослой» и «детской».Тот факт, что этикетные обращения выполняют не только этикетные,но и отчасти классифицирующие и характеризующие функции, обладаяконнотациями и вступая в семиотические, культурные оппозиции,объясняется тем, что речевой этикет в условиях новой социальной системынаходится в стадии становления. Правила речевого этикета и, какследствие,егоединицывоспринимаютсяавтоматическитольковисторически стабильную эпоху.

В период формирования речевого этикета инас нет, гражданки в очереди что-то перепутали (Еж, 1931, 7).51этикета вообще его элементы становятся значимыми составляющимисоциальной идентификации25, а сам этикет обнаруживает ритуальныефункции. Это ведет к тому, что его единицы, в нашем случае обращения,также ритуализируются и допускают совмещение функций.2.1.1.2. Исторически обусловленные этикетные обращения пассивнойсферы употребленияИсторически обусловленные этикетные обращения пассивной сферыупотребления — это наименования титулов и званий, принятых в обществедосоветской эпохи: — Здравие желаем, ваше превосходительство,—раздалось в ответ (Еж, 1931, 1); — Шутки шутить вздумали, милостивыйгосударь, — заорал Кот, как только Горецкий предстал перед ним (Еж,1931, 8)26.Подавляющеечислообращенийэтойгруппыотмечаетсявдиалогических репликах исторических повестей, реже — рассказов насоциальную, политическую и коммунистическую тематику.

В соответствиис историческим периодом, к которому относятся исследуемые материалы,эти обращения представляют собой историзмы. Их употреблениеопределяетсяустановкойнареалистичностьхудожественногоповествования.Пассивные этикетные обращения не отличаются лексическимразнообразием, большая часть лексем встречается в единичных случаях.Исключение составляет обращение господин, которое появляется врепликах исторических рассказов и повестей, а также в «детских»адаптациях классических произведений. Обращение господин можетупотребляться одиночно, в сочетании с именами собственными, с25Эти обращения становятся элементом «лингвистического капитала» [Живов 2005] и способствуютсоциальному самоопределению членов общества в конкретный исторический период.26В исторических повестях зафиксированы единичные случаи употребления в позиции обращения словсударь, барышня: Сережа вышел вперед и вытянулся во фронт.

— Пожалуйте за мной, сударь! —мрачно сказал инспектор (Еж, 1931, 4); — Ну-ка, барышня, помоги мне миндаль почистить, а то мнеодной не поспеть, — попросила старуха-кухарка (Ч., 1938, 1).52названиями профессий, должностей. Допустимо также нестандартноенаписание, отражающее особенности произношения: — Честное слово,господин, сказал Санчо, точь-в-точь как будто на нас дуют из кузнечныхмехов (Ч., 1934, 9); — Я к вам по делу, господин Борзов (Еж, 1931, 2); —Господин капитан, вверенная мне вторая рота занимается строевымучением (Еж, 1931, 9); Что прикажете, господин поручик (Еж, 1929, 1); —Гашпода, — жалостно взмолился он [учитель — А.

Б.], — урок делказенный, я не позволяйт... (Еж, 1931, 3).Как и слово товарищ, слово господин имеет ярко выраженныекультурные коннотации (в словаре Ушакова оно снабжено пометой дорев[Ушаков I: 607]), что позволяет ему в качестве обращения менять свойстатус с этикетного на оценочное. Смена статуса обращения определяетсяречевым окружением: Честь имею кланяться, господин социалист! (Еж,1930, 7); — Что, господа, завидно стало? — раздался насмешливый голос.<...> Мальчики обернулись.

<...> — Какие мы к чорту господа, —разозлился Коста (Еж, 1929, 9). В последнем примере обращение господавыступает как характеризующая номинация, именно поэтому она можетбыть подвергнута сомнению со стороны адресата. Это указывает наспособность этикетных обращений такого рода реагировать на социальныеизменения.Обращения-историзмы, таким образом, встают в оппозицию кновому речевому этикету, способствуя его формированию. Это объясняетпоявление у таких обращений возможности выступать в качествехарактеризующей номинации. С другой стороны, в тех же историческихрассказах в позиции обращения фиксируется слово ребята, являющее, какбыло показано выше, знаком нового социального строя и обладающеесоответствующими коннотациями: Горецкий кивнул товарищам [кадетам— А.

Б.]. <...> — Тащите, ребята! — скомандовал он (Еж, 1931, 8).Появление слова ребята в позиции обращения применительно к53положительным героям-детям имеет целью уменьшить историческуюдистанцию между временем повествования и историческим временемчитателя-ребенка. Такого рода адаптация речевого этикета другой эпохи (ссохранением его основных черт) делает героев для читателей болеепонятными и социально близкими, формируя соответствующий образгероя.2.1.2. Этикетные обращения, не обусловленные историческиК исторически не обусловленным обращениям можно отнестирегулятивы (по терминологии В. Е.

Гольдина [Гольдин 2009]) и гендерныеобращения, употребление которых в этой функции зафиксированословарно, но не ограничивается какой-то конкретной исторической эпохой.Регулятивные и гендерные обращения выделяются на основанииналичия/отсутствиядополнительныхфункций.ПоуказаниюВ. Е. Гольдина, регулятивы — это особый тип обращений, чья функциязаключается в создании коммуникативно благоприятной атмосферы[Гольдин 2009: 93]. Гендерные обращения используются как знакнейтрально вежливого общения со знакомыми и незнакомыми людьми,замещая вакантную позицию обращения как такового, необходимого дляустановления контакта.2.1.2.1.

Регулятивные обращенияВ качестве регулятивов могут выступать различные лексемы, ночаще всего это слова тематической группы «семья» в функции вторичныхноминаций, что, вероятно, объясняется мощными положительнымиконнотациями, которые имеют эти слова в лексиконе различных языков.Висследованномматериалеоднимизнаиболеезначимыхрегулятивов оказывается лексема брат и ее производные — братец,братик, братишка, браток, браточек — в формах ед.

и мн. ч. (см.Приложение 1, Таблица 1): — Довай-ка, брат, сегодня и твоих что ли54поставим в наряд [эсеров — А. Б.] (Еж, 1929, 11). Тут вышел крупныйразговор, / Потом и потасовка. / — Ты, братец, плут! [кот — А. Б.] / —Ты, братец, вор! [пес — А. Б.] (Ч., 1939, 5); — Братцы, — раздалсявосторженный визг, — гляди, гляди, красные звезды... (Еж, 1929, 9); Невидать Папанина — одни ребята барахтаются на нем. Он их тожеобнимает.

Потом стал просить: — Довольно, браточки (Ч., 1939, 5); —Вставай, вставай, браток, — трубит горнист, — и все вскочили с коек(Ч., 1931, 3); — Эй, братишка, не хочешь ли военного супу попробовать(Еж, 1928, 3). Регулятив брат и его производные появляются в репликаххудожественных произведений и в ряде стихотворных текстов, но не впублицистических жанрах.Согласно словарю Ушакова лексема брат в функции обращенияопределяется как 'фамильярное или дружеское обращение к лицу мужскогопола' [Ушаков I:182]. Для слова братец, которое также встречается вкачестве регулятива, в словаре Ушакова дается следующее определение: '1.ласк. к брат в 1 и 2 знач.', а также '2.

Член мелкой религиозной секты(преим. в обращении сочленов друг к другу; рел.)' [Там же]. Несмотря нато, что словарные определения в отношении обеих лексем фиксируютоттенки ласкательности и дружественности, исследованные контекстыпозволяют говорить и об оттенках снисходительности. Обращение братдопускает использование в реактивных репликах с экспрессивнымипредикатами, свидетельствующими о недовольстве говорящего, егонедоверии к словам или действиям адресата: — Ну, брат, загнул, —сморщился Романчук (Еж, 1932, 5–6).В качестве производного от слова брат обычно появляется словобратецвформахед.имн. ч.Показательно,чтоформаед.ч.рассматриваемого слова, как и производящая основа брат, имеет в своейсемантикеоттенокснисходительности,актуализирующийсялибоконтекстом, либо внеязыковой ситуацией.

Внеязыковым фактором является55неравенство социальных статусов участников коммуникации, где одинможет быть не только человеком, но и животным: — Поторопись, братец,— говорит хозяин, — очень уж ты копаешься (Ч., 1935, 4–5); — Про тебя,Фомка [белый медведь — А. Б.], говорю: глуп, братец (Еж, 1929, 3).Форма мн. ч. подобных оттенков смысла не имеет и во многомтождественна слову товарищ в той же позиции, о чем свидетельствуетокказиональныеобращения:Вотидутонипутем-дорогойиразговаривают промеж себя [баран и бык — А. Б.]: — Как же, братцытоварищи, время приходит холодное, — где тепла искать? (Ч., 1936, 1)27.В позиции обращения значение слова брат не имеет четковыраженной ядерной семы и складывается из коннотаций. Однако оноостается связанным с ядерной семой основного значения и всей лексикосемантической группой «семья», поэтому при обращении к знакомымлюдям может актуализировать сему «родства» (общности интересов иливзглядов): Вот что рассказал мне Вася Барамыкин: «Думаешь мне простобыло попасть в отряд? Нет, брат» (Еж, 1931, 13).В качестве референтов обращения брат и его производных могутвыступать как люди, так и животные (в том числе в аллегорическихсказочных жанрах) — это указывает на то, что слово брат являетсяполноценным регулятивом.Функция регулятива накладывает свои ограничения на употреблениеслова брат: в подавляющем большинстве случаев слово используетсяодиночно.