Диссертация (Археология субъекта информационного общества антропологический аспект), страница 29

Затем, далее онвысказывается еще определеннее: «Этому поистине неисчерпаемому предмету[величию римлян – А.Л.] я намерен уделить всего несколько слов; моя цель –показать недомыслие тех, кто пытается сравнить с величием римлян жалкоевеличие нашего времени»293. Относительно дальнейших рассуждений ораспространенности античной традиции и популярности ее среди образованнойпублики эпохи Возрождения, позволяющей создавать такого рода «виртуальные»«идеологические» конструкции, заметим, что несколько далее Монтеньобращается к филологам по поводу признания жанра цицероновых писем«дружескими»294. В этом смысле налицо обращение к людям в равной степенивладеющим корпусом традиционных античных источников, что и автор«Опытов».

Такие сетования на духовную ситуацию времени, конечно, резкоконтрастируют с размышлениями о сильном государе его старшего современникаН. Макиавелли, который, например, в главу XV заканчивает словами: «Итак,возвращаясь к спору о том, что лучше: чтобы государя любили или чтобы егобоялись, скажу, что любят государей по собственному усмотрению, а боятся —по усмотрению государей, поэтому мудрому правителю лучше рассчитыватьна то, что зависит от него, а не от кого-то другого; важно лишь ни в коем случаене навлекать на себя ненависти подданных, как о том сказано выше»295, аследующую же XVI главу начинает таким пассажем: «Излишне говорить, скольпохвальна в государе верность данному слову, прямодушие и неуклоннаячестность.

однако мы знаем по опыту, что в наше время великие дела удавались292293294295Монтень М. Опыты. Избранные произведения в 3-х томах. Т.2. М.: Голос, 1992. С.351.Там же, с. 392.Там же.Макиавелли Н. Государь. URL: http://lib.ru/POLITOLOG/MAKIAWELLI/gosudar.txt (дата обращения:1.05.2015).133лишь тем, кто не старался сдержать данное слово и умел, кого нужно, обвестивокруг пальца; такие государи в конечном счете преуспели куда больше, чем те,кто ставил на честность»296. Мы могли бы привести гораздо больше выписок техмест, в которых Макиавелли советует государю руководствоваться скореепоставленными перед собою целями, нежели нравственным императивом; намважно уже здесь заметить, что гомогенная, вообще говоря, среда античнойтрадиции оказывается материалом для наведения исторических связей иформирования новоевропейского дискурса субъективности и рациональности.Необходимо иметь в виду, что идеология реализуется именно в рамкахполитического дискурса, причем даже если напрямую идеологическиесоставляющие не связаны с политикой, и в этом смысле она не может бытьличной.

Как очевидно, что у каждого человека может быть свое мировоззрение(в психологическом смысле), так же очевидно, что идеология всегда естьсформулированное для мира и в мире деятельное воззрение на мир, чтоуказывает на его изначальный и публичный статус. Мы полагаем, что идеологиякак таковая возникает именно в эпоху Нового времени, и ее развитие иусложнение есть верный признак развития и становления новоевропейскойрациональности,которая,какмывиделивыше,вполнереализуетсяисключительно в политическом дискурсе.

Одновременно с этим замечанием намнеобходимо обратить внимание и на характеристическое свойство идеологиипереводить субъекта познания – ведь мировоззренческие установки есть улюбого частного субъекта познания — в модальность субъекта политического.Под политическим субъектом мы имеем в виду вовлеченность субъекта вразличные политические институты – от политических партий до государства –в рамках программ которых артикулируется тот или иной идеологический подходк существующим политическим проблемам. Нам хотелось бы подчеркнуть, чтоистина, артикулируемая политическими субъектами, не есть нечто отличное отистины научной или философской – в том смысле, что и то, и другое, и третье в296Там же.134ситуации эпохи Нового времени понимается как некоторая «представленность»,raepresentatio, выведенная определенными технологиями и поддержаннаясоответствующими институтами.

В самом деле, истина как закон физики илиматематики и истина как артикуляция и практика политической программы сутьразные истины только лишь на первый взгляд. Мишель Фуко, исследуя средипрочих становление дискурса института клиники, связывает его с общим дляновоевропейской традиции оптикоцентризмом, реализованным в конкретномфеномене человеческого тела: «Эпоха, маркирующая господство взгляда, так какв самом перцептивном поле, следуя самой последовательности или же самимразрывам, опыт сразу считывает видимое повреждение организма и егосоответствие патологическим формам.

Болезнь артикулируется прямо в теле, еелогическое распределение вводится прямо в игру благодаря анатомическиммассам. “Взгляд” должен лишь упражняться в истине, обнаруживаемой там, гдеона является властью, которой она располагает по полному праву (курсив наш.

А.Л.)»297 . Когда Фуко говорит об «упражнении в истине», он тем самымуказывает на принципиально научный статус клинического знания, прочносвязанного с новоевропейским понятием опыта: «Итак, было определеноабсолютно новое использование научного дискурса: использование абсолютнойверности и покорности разноцветному содержанию опыта – говорить то, чтовидится; но также использование формирования и установления опыта –побуждать увидеть, говоря о том, что наблюдается»298. В свою очередь БруноЛатур уже в XXI веке трактует опыт через особую «Конституцию», котораяопределяет людей и «нечеловеков», а также их особенности и отношения, ивместе с тем сферу их компетентности и их способы объединения, имея в видуотношения, возникающие между познающим субъектом и познаваемым объектовпри помощи инструментов проведения опыта и самого пространствалаборатории299.

Очень важным здесь является именно понятие лаборатории; в297298299Фуко М. Рождение клиники. М.: Академический Проект, 2010. С. 19.Там же, с. 236.Латур Б. Нового времени не было. Эссе по симметричной антропологии. СПб.: Изд-во Европ. ун-та в С.Петербурге, 2006. С. 76.135своей книге «Laboratory life» (1986) Латур и Стив Вулгар пишут о том, чтонаучная деятельность не столько направлена на природу, сколько представляетсобой энергичное сражение за создание действительности. Лаборатория в этомсмысле понимается как рабочее пространство и набор производственных сил,делающих такое создание возможным300. Уместным нам здесь кажется привестислова М. Хайдеггера из доклада «Наука и осмысление» (1954): «...наука кактеория в смысле рас-смотрения есть до жути решительная обработкадействительности.

Именно благодаря этой обработке теория и начинаетсоответствовать основной черте действительного как такового. Действительноеесть выявляющее себя присутствие»301. Таким образом все, что не существует вреальности подвергается обработке в лаборатории и только после этого,уточненное в качестве предложений в сети логических отношений, возвращаетсяв качестве действительности. «Действительность скрывается» - такова итоговаязадача лаборатории как особого смыслового пространства, возникшего врезультате новоевропейского исследовательского проекта302.Вместе с тем, истина, какой мы ее знаем в эпохе Модерна, всегда являетсярезультатом соотношения определенных субъектов; само понятие истинысвязано с отношениями между соответствующими институтами, которыевступают в контакт друг с другом имея в виду каждый свою программуисследования,творчестваилиполитическихзадач.Посуществу,новоевропейская наука неотделима от новоевропейской культурной традиции, иобе они зарифмованы именно политическим дискурсом, который дает имвозможность артикулировать истину адекватным для цивилизации Новоговремени способом, выставляя ее на всеобщее обозрения, то есть, вводя ее в кругпубличного внимания.

Политические институты в этом отношении должны бытьмаксимально открыты в своей идеологической программе – на том основании,Latour B., Woolgar S. Laboratory Life. The Construction of Scientific Facts. Princeton, New Jersey. 1986. P. 243.Хайдеггер М. Наука и осмысление. // Хайдеггер М. Время и бытие: Статьи и выступления. СПб.: Наука, 2007.С. 339.302См.

Latour B., Woolgar S. Laboratory Life. The Construction of Scientific Facts. Princeton, New Jersey. 1986. P.243.300301136что они обращаются к гражданам, своим «зрителям» не только как к ужезаведомым носителям провозглашаемых ценностей, но и в надежде приобрестиновых адептов. Обратим свое внимание на то, что здесь действует ровно такойже механизм, такая же технология, как и в новоевропейской лаборатории:реальность создается помимо действительного положения вещей, мир впредставлении тех или иных политических институтов может быть не просторазнообразным, а кардинальным образом непохожим на самое себя.

Если бы мывоспользовались методом индукции и попытались установить истину, исходя изтого многообразия, которое предлагают своей целевой аудитории различныеполитические силы, мы не смогли бы составить интегративной картиныполитического мира; но мы смогли бы установить выстраивающиеся междуними формальные связи, реализующие истину этих политических институтов. Вэтом отношении, разумеется, мы говорим уже не об истине как репрезентации, аоб истине как она артикулирована в обществе с уже существующим настроем нарепрезентацию какреальность, реализующуюсяактивностью субъекта.Политический дискурс Нового времени открывает небывалый до сих поргоризонт реального представимого; вероятно, мы не ошибемся, если скажем, чтопроект виртуальной реальности – это par excellence политический проект эпохиМодерна.

Интересно отметить и тот факт, что, оказываясь по сути дела в некоейпромежуточной (media), виртуальной среде политического дискурса, субъект внем может быть представлен именно в своей функции, а вовсе не сам по себе.Субъект-аватарнеограничиваетсятолькосвоейкачественнойантропологической характеристикой, не замыкается только в пространствесвоего Lebenswelt. Он ищет выходы в эту виртуальную реальность политическойрепрезентации, выстраивая при помощи сетевых ресурсов целые системы своихмногообразных артикуляций.

Так или иначе его сетевой способ существованиярегламентирован новым типом коммуникации в постепенно, но неуклонноразвивающемся информационном обществе. А. Ушаков и Д. Кралечкинпредлагают следующую схему «кодификации» политического субъекта:«освобождение» через диалог, который внедряет субъект в пространство137«объективной истины», до сих пор не было связано, а теперь стало в связи спереходом от состояния «свободного» или «вольноотпущенника», к полномусохранению и обеспечению его актуального положения.