Диссертация (Индивидуальные и страновые факторы гордости своей страной), страница 6

С этимпериодом Хобсбаум связывает преобладание идеалов мирного сосуществованияразличных национальных государств, каждое из которых способно достигатьуспеха своим особым способом, не препятствуя другим. Говоря современнымязыком, которым сам Хобсбаум не оперирует, речь идет о возможности игры сненулевой суммой. Однако к концу девятнадцатого века ситуация радикальноменяется:идеюнацииначинаютиспользоватькакновоесредствосамолегитимации династии всех европейских империй, включая Российскую,посколькупрежнийлегитимационныйресурс–идеябожественногопроисхождения верховной власти – на тот момент почти исчерпана. Главыправящихдинастийначинаютпозиционироватьсебякакверховныхпредставителей нации, чья миссия – отстаивать национальные интересы.Наивысшее проявление такие представления о нации, по Хобсбауму, – Перваямировая война, особенно военная пропаганда, изобилующая коллективнымиобразами национальных государств – позитивными для своей страны и резко27негативными для стран из противостоящего военного блока [Calhoun, 1993;Chernilo, 2008; Hobsbawm, 2012].

С тех пор и до настоящего времени (Хобсбаумполагал, что в 1990-е годы нации и национальные государства находились настадии окончательного исчезновения благодаря глобализации) национальнаяидентичность, по Хобсбауму, является частью консервативной идеологии имыслится как игра с нулевой суммой – через соперничество с другими странами[Фабрикант, 2013; Фабрикант, 2016].

Соответственно, ключевой составляющейгражданской идентичности мыслится не распространяемая социальными элитамиунифицированная «высокая» культура, как у Геллнера, и не воспринимаемаясоциальная солидарность вопреки социально-стратификационным различиям, каку Андерсона, а высокая оценка успехов своей страны в этом соперничестве, – тоесть, гордость страной. При этом гордость страной понимается здесь как ключевоенормативное требование, предъявляемое к любому гражданину современногонационального государства, не связанное напрямую к достижениями страны вконкретный исторический период: от носителя национальной идентичноститребуется гордость страной в целом, основана ли она на реальных достижениях иливере в будущие успехи.

В какой-то мере это межстрановое соперничество мыслитсяв теории Хобсбаума как суррогат противоборства между социальными стратами,занимающимиразличныепозициивсоциальнойиерархии(Хобсбаумпридерживался марксистских взглядов, поэтому гражданскую идентичность, как имногие другие социальные феномены, был склонен рассматривать как средстваклассовой борьбы). В этой логике гордость страной выступает в роли средствасимволическогоприобщенияк коллективным достижениям,призванноекомпенсировать недостаточно высокое положение индивида в социальнойиерархии.

Из этого следует, что высокая гордость страной у населения в целомболее выгодна тем, кто занимает более высокую позицию в существующейсоциальной иерархии, однако более эмоционально привлекательна для тех, ктонаходится на низших ступенях социальной лестницы.Общим в теориях Геллнера, Андерсона и Хобсбаума, несмотря наобозначенные различия, является подразумеваемая идея обусловленности28появления национальных идентичностей и национальных государств внутреннимипричинами, будь то запрос на мобильную и унифицированную рабочую силу,удовлетворение карьерных амбиций социальных элит или легитимаций ихсоциального статуса. Соответственно, основное внимание в них уделяетсяиндивидуальным факторам гордости страной.

Работы других модернистскихтеоретиков национальной идентичности, – прежде всего, Э.Кедури и Л.Гринфельд– интересны тем, что в них на первый план выходят страновые факторы, связанныес межстрановыми различиями в уровне социально-экономического развития[Fabrykant, 2014]).Кедури, как и большинство модернистских теоретиков, объясняетвозникновение гражданских идентичностей событиями Великой французскойреволюции, однако связывает их появление не с самой революцией и не сФранцией, а с консервативной реакцией на революцию в Германии. СогласноКедури, к рубежу восемнадцатого и девятнадцатого веков в Германии, котораятогда составляла культурное, но не территориально-политическое единство,сформировалась критическая масса молодых людей с высшим образованием,преимущественно философского профиля, которые не могли найти возможностейдля самореализации (прототипическим выражением такого социального типа сталобраз юного Вертера у Гете). Фрустрация ожиданий у представителей этойсоциальной категории была спроецирована на внешний объект – наполеоновскуюФранцию.

С точки зрения молодых немецких интеллектуалов, бонапартизмозначал для Германии навязывание чуждых ей способов мышления и организациисоциальной жизни и угрозу традиционной немецкой культуре, носителями которойэти интеллектуалы себя считали. При этом, согласно Кедури, в рамках этой логикинациональные культурные особенности, прежде всего, язык и история становятсяпредметом гордости, поскольку они мыслятся как «исконно свои», а не в силукаких-то объективных достоинств, которые должны из этого автоматическиследовать [Thompson, Fevre, 2001; Kedourie, 2003; Jaffrelot, 2005].

Как и в теорииАндерсона, здесь существенную роль играет статусная рассогласованностьспецифической социальной страты, лишенной, несмотря на высокий уровень29образования, возможностей для вертикальной социальной мобильности. Однакоключевую роль играют межстрановые различия, а представители даннойсоциальной группы выступают инициаторами придания этим различиямопределенного смысла, который спустя некоторое время приводит к изменениям,затрагивающим общество в целом. Таким образом, для нашего исследованияважно зафиксировать, что в теории Кедури, утверждается, во-первых, идея высокойгордости достижениями в сфере культуры как вторичной компенсаторной реакциина низкое внешнеполитическое влияние страны.

Еще один важный моментзаключается в том, что, согласно Кедури, эта компенсаторная гордость культуройсвоей страны сильнее всего проявляется у людей с высшим образованием приотносительно низком социальном статусе (в отличие от Геллнера, который придаетосновное значения всеобщему начальному образованию, и Андерсона, которыйприписывает наибольшую заинтересованность в гордости страной социальнымэлитам). В рамках своей теории Кедури объясняет эту закономерность, во-первых,низкой востребованностью людей с высшим образованием,во-вторых,содержательной стороной обучения в немецких вузах того времени (в своей книгеКедури развивает сложную аргументацию связи идеи нации с основополагающимипринципами всей немецкой классической философии).

Из этого следует гипотеза отом, каким образом уровень гордости страной и культурой страны в частностисвязан с высшим образованием в других странах и в другие исторические периоды.Теория Гринфельд отличается от всех рассмотренных ранее тем, что онаанализирует не общие закономерности гражданской идентичности, а различные еевиды, за которыми скрываются различные механизмы ее возникновения. СогласноГринфельд, процесс модернизации протекает в разных странах по разнымтраекториям, и гражданская идентичность как необходимая составляющаясовременного общества принимает в них различные формы.

При этом, согласноГринфельд, элиты сами мыслят в категориях модернизации как линейногопроцесса и оценивают уровень социально-экономического развития своих странотносительно достижений других стран. Поэтому ключевую роль в определениитого, гражданская идентичность какого типа будет преобладать в той или иной30стране, определяется по Гринфельд тем, насколько рано эта страна вступила напуть модернизации. В странах – модернизационных лидерах сильная позитивнаягражданская идентичность основана на гордости реальными достижениямистраны, причем прежде всего социально-экономических как наиболее доступныхобъективному наблюдению и оценке. В странах-аутсайдерах, согласно Гринфельд,развивается особая эмоциональная реакция – рессентимент, под которымпонимается переживание чужого превосходства, враждебность по отношению ксубъекту этого превосходства и разочарование в собственных возможностяхизменить ситуацию.

Как следствие рессентимента, возникает поиск тех сфер, вкоторых эти страны могли бы претендовать на лидерство, что, как правило,согласно Гринфельд, приводит к иррациональной вере в превосходствособственного «национального характера», «национального духа», то есть, кгордости своей страной, не основанной на конкретных достижениях [Greenfeld,1993; Tamir, 1995; Yack, 2001; Greenfeld, 2005]. На уровне отдельных факторовгордости страной теория Гринфельд похожа на теорию Кедури тем, что гордостьстраной как таковой предполагается в странах, уступающих по своему социальноэкономическому развитию и, по мнению Гринфельд, напрямую связанному с нимвнешнеполитическому влиянию. Основное расхождение между теориями состоитв том, что, согласно Гринфельд, этот эффект сильнее появляется у людей снаиболее высоким социальным статусом, а по Кедури, – напротив, у тех, чейотносительно низкий социальный статус внутри страны сочетается с высокимуровнем образования с уровнем образования.Постмодернистские теории отличаются от модернистских тем, что нерассматривают гражданскую идентичность как исторически необходимую изакономерную составляющую модернизации общества.

Если для теоретиковмодернистов национальные государства возникают как один из социальныхинститутов современного общества, связанная со многими другими проявлениямимодернизации, – то постмодернисты рассматривают гражданскую идентичностькак продукт целенаправленного манипулятивного воздействия лиц и социальныхгрупп, занимающих привилегированное положение в социальной иерархии. При31этом, по мнению постмодернистских теоретиков, это манипулятивное воздействиене зависит от стадии модернизации того или иного общества. Необходимым идостаточным условием является наличие достаточно эффективных средствраспространения информации и донесения сообщения до целевой аудитории.Таким образом, национальная идентичность рассматривается в постмодернистскихтеориях достаточно однозначно – как средство социального доминирования.Поэтому наиболее распространенными подходами в постмодернистских теорияхнациональной идентичности являются постколониальный, сквозная тема которого– скрытые формы доминирования над бывшими колониями и неочевидные формыколониальной зависимости, и гендерный подход, где речь идет о националь нойидентичности как средстве патриархального доминирования над женщинами[Walby, 1992; Chatterjee, 1993; Billig, 1995; Balakrishnan, 1996; Yuval-Davis, 1997;Walby, 2003].

Однако в рамках нашего исследования нас будут интересовать не этиподходы, а две не относящиеся к ним теоретические концепции, разработанные врамках постмодернистских теорий национальной идентичности, – концепции«банального национализма» и «изобретения традиции».Понятие банального национализма было предложено М.Биллигом какпротивовес преобладающему представлению о национализме как об эмоциональнонасыщенной и осознанной системе убеждений, которую разделяет меньшинствоубежденных националистов, для которых именно национальный вопрос являетсяособеннозначимым.Такомуэмоциональнонасыщенному,«горячему»национализму Биллиг, по его собственному выражению, противопоставляет«холодный» национализм как набор базовых, нерефлексивных представлений,которые актуализируются неявно, не требуют эмоциональной вовлеченности иформируют видение мира сквозь призму категорий национально-гражданскойидентичности.