Диссертация (Трагическое в русской литературе XX века (на материале повестей Б. Лавренева, В. Быкова, В. Распутина)), страница 20

И, может, смертьоттянул, чтоб только побыть с ней. Тут от чужого, будь он трижды нечистый,просто не отмахнешься, а он свой, родной <...> Их если не бог, то сама жизньсоединила, чтоб держаться им вместе, что бы ни случилось, какая бы беда ни207Распутин В. Г. Последний срок // Собрание сочинений: в 3 т. Т. 2. М., 1994.

С. 231.99стряслась» [159].Ее подруга Надька, потеряв мужа, тоже чувствует свою виню ― «малойкаплей не знает, в чем она, эта вина, не понимает, как можно было помочь Вите,но чувствует и мучается» [178]. «Испокон, наверно, баба маялась этой загадкой,пыталась открыть эту тайну, не надеясь только на удачу, и впустую: век от векакаждая обходилась своим чутьем, слепым, страстным и неувереннымзаклинанием, и если его не хватало, изводилась все от той же вины» [178].Настена верила, что-то тут есть, что зависит и от бабы, и сумела уверить себя втом, что «в судьбе Андрея, с тех пор как он ушел из дому, каким-то краем есть иее участие. Верила и боялась, что жила она, наверно, для себя, думала о себе иждала его только для одной себя. Вот и дождалась: на Настена, бери, да никомуне показывай <...> что бы с ним теперь ни случилось, она в ответе» [178]. Онане только верила и нашла доказательство: ей и Андрею снился одинаковый сон.Она считает, что они неделимы.

«Сны героев в повести «Живи и помни», как ив других повестях Распутина, несут большую смысловую, психологическуюнагрузку, отражая состояние героев и подготавливая читателя к дальнейшемувосприятию тончайших оттенков психологического состояния, события»208.Но одновременно она чувствует вину и перед раненым фронтовикомМаксимом Вологжиным, перед голодными и осиротевшими деревенскимиребятишками, перед овдовевшей своей подругой Надькой, перед всем народом,воюющим за Отечество.

Все эти чувства сконцентрировались на отношении кАндрею.Андрей сделал роковой выбор, для того, чтобы выжить любой ценой, темсамым освободился от нравственного закона. Но у Настены нет выбора.Конечно она могла бы, догадавшись о возвращении мужа, избегать встреч сним; могла бы прогнать его и уйти из этого места, исчезнуть из его жизни;могла бы выдать его и обрести душевный покой; могла бы уйти с мужем вбезопасное место начать «новую» жизнь. Но все это в ей голову не проходило.208Котенко. Н.Н. Указ. соч. С.

78.100Ее нравственность не разрешила ей так вести себя. Чувство благодарности,чувство любви-заботы, любви-самопожертвования к мужу и чувство невольнойвины руководят ею. Она думает: «Как же теперь от него отказаться? Это совсемнадо не иметь сердца, вместо сердца держать безмен, отвешивающий, чтовыгодно и что невыгодно» [159]. Она считает себя причастной к судьбе мужа,добровольно берет на себя часть его тяжкого груза, разделяет вину мужа,помогает ему укрыться и выживать.Ею тоже движет не страстная любовь, свойственная таким героинямДостоевского, как Катерина Ивановна из «Братьев Карамазовых» или НастастьяФилипповнаиАглаяиз«Идиота»,алюбовь-забота,любовь-самопожертвование, как у Сонечки Мармеладовой из романа «Преступление инаказание».

С самого начала она мечтала «отдавать больше, чем принимать, ―на то она и женщина, чтобы смягчать и сглаживать совместную жизнь, на то идана ей эта удивительная сила, которая тем удивительней, нежней и богаче, чемчаще ею пользуются» [198]. Настена постоянно думала о своем муже. Она неможет отказать Андрею в помощи и сейчас и ради этого идет на обман родныхи всех окружающих.

Ей пришлось против своей воли лукавить, врать и дажеворовать, боясь каждого случайного взгляда и слова родителей Андрея иодносельчан. Более того она идет на риск быть униженной а, может быть, инаказанной. Она знает, что сейчас жизнь мужа зависит от нее и физически идуховно. Она добровольно принимает на себя ответственность. Узнав о победе,она боялась того, что Андрей может не выдержать и что-нибудь с собойсотворит.

Постаралась встретиться с мужем, чтобы успокоить его и успокоитьсясамой.Она любила его жалея и жалела, любя. У ней явно возникаютпротиворечивые чувства к Андрею: чувство жалости и отвращения, нежности ибрезгливости. В день победы она думала об этом с неожиданной злостью,потому что именно из-за него она не имела права, как все, порадоваться победе.101«Осуждая его временами до злости, до ненависти и отчаяния, она в отчаянии жеи отступала: да ведь она жена ему. А раз так, надо ли полностью отказыватьсяот него, петухом вскочив на забор: я не я и вина не моя, ― или идти вместе сним до конца хоть на плаху» [263].В сложном отношении к мужу Настена часто склонялась к жалости идаже сочувствию.

В этом был как бы ее личный семейный долг.Но в своем мучительном состоянии раздвоенности и горя, она оказаласьотделенной от людей, отгороженной от них своей тайной.В долгожданный день победы вся деревня взыграла. «Бабы, бросаясь другк другу, закричали, заголосили, вынося на люди и счастье, и горе, и вмиготказавшее, надсадившееся терпение; забегали, засновали ребятишки <...>»[252].

Душа Настены, возликовав, жаждет общения. Но «что-то удерживало,наговаривало, что это не ее день, не ее победа, что она к победе никакогоотношения не имеет. Самый последний человек имеет, а она нет» [252]. Оначувствует горечь, боль, печаль и обиду. «Что я, не работала всю войну, нестаралась? Меньше других силушки отдала, чтоб наступил этот день?» [255].Конечно нет. Во имя победы она со всеми самоотверженно не разгибая спины,трудилась четыре года.

А ей теперь стыдно перед ними. На собрании Настенатыкалась в людей то смутно и виновато улыбаясь, то хихикая, какненормальная. В этот день она как-будто поражена редкой душевной болезнью.«Чувства ее, привыкшие к жизни простой ипонятной, надорванные,задерганные лихорадочной пляской, толкающей то плакать, то смеяться, торадоваться, то замирать от жути и страха, а то вовсе растерявшиеся изагнанные, ― чувства ее отказали ей.

Ей казалось, этот день ― ее последний,когда может быть вместе с людьми, завтра она останется «одна, совсем одна, вкакой-то беспросветной глухой пустоте» [258]. Она никогда не мыслит себя внелюдей, среди которых выросла. Раньше, чтобы успокоиться, держалась людей, атеперь без них ей стало легче. «Боль в душе притупилась, но дышалось почему102то со стоном ― жалобно и горько» [178]. «Все чаще Настене представлялось,что ее силой затягивает в какую -то узкую горловину и будет затягивать до техпор, пока можно дышать» [264].Беда заключается в том, что она не может сказать правду ― правда о том,что ее муж в лесу, что она именно от него ждет ребенка, а кроме того, у нее нетникакой надежды на сочувствие ни свекрови, ни соседей.

Свекровь изгоняет ееиз дома. Окружающие, видя ее беременной, судными, любопытными,подозрительными взглядами смотрят на Настену.Ни один человек, даже Лиза Вологжина, которую Настена считала своейподругой, не подбодрил: «мол, держись, плюнь на разговоры, ребенок, котороготы родишь, твой, не чей-нибудь ребенок, тебе и беречь его, а люди, дай время,уймутся» [293]. Наборот, все начали сомневаться, в том числе Лиза, подозревая,не замешан ли тут Максим.

Катерина, жена Нестора, тоже косилась на нее. ААгафья Сомова следила за ней на реке. Их поведение нанесло Настене, котораябезмерно устала от душевного страдания, жестокий удар.Настена знала, что с бабами как-то обойдется, но хуже было, когданамекали, как Иннокентий Иванович, на что-то близкое к правде.

«Все кругомсталонемило.Всеказалосьчужим,направленнымпротивнее,высматривающим каждый ее шаг, подслушивающим каждую мысль. Онашевелилась, чтобы не застыть, не обмереть окончательно, выходила на работу,говорила какие-то слова, когда спрашивали, но о чем говорила, какую работуисполняла, где была, сразу же забывала. Ночами она почти не спала, изнываясьтяжистой, горькой болью, когда ни в чем нельзя было отыскать спасения, а присвете не отличала утра от вечера ― заблудилась, закружилась, заплелась» [294].У Настены остался один смертельный страх ― что будет с ее ребенком?Это ее единственная надежда. Как бы не решил Андрей, все равно на ее ребенкападет слава, от которой больше всего она хотела его уберечь: «ходил де в своюпору слух, что отец ему ― бегляк с войны.

И ничем эту славу не вытравить; так103устроен человек, что скажи ему, будто кто-то рожден от самого дьявола, онповерить не поверит, но про дьявола не забудет и даже найдет сотнюдоказательств: от него, от нечистого. Стало быть, и ребенок родится на стыд, скоторым не разлучиться ему всю жизнь. Грех родительский достанется ему,суровый, истошный грех, ― куда с ним деваться» [295]. Эта неоступная мысльпреследовала ее.

Она потеряла последнюю надежду. Усталость перешла вжеланное, мстительное отчаяние. Ничего ей больше не хотелось, ни на что ненадеялась, в душе засела пустая, противная тяжесть.Вместе с этими чувствами пришел стыд, который является одним изпроявлений нравственного самосознания: «Стыдно <...> почему так истошностыдно и перед Андреем, и перед людьми, и перед собой? Где набрала она виныдля такого стыда?» [295] Ей стыдно перед людьми, потому что она чувствуетвину, она предала большую правду; стыдно перед Андреем, потому что думает,она не смогла спасти его и уговорить обвиниться. Даже она испытывает чувствостыда перед собой. Она не смогла совместить ей дорогие противоположныесвязи, не смогла спасти своего ребенка.

«Нет, сладко жить, страшно жить,стыдно жить» [301]; «стыдно <...> всякий ли понимает, как стыдно жить, когдадругой на твоем месте мог быть прожить лучше? Как можно смотреть послеэтого людям в глаза <...>» [302].Чувство стыда, которое по мнению самогописателя, находится рядом с чувством совести и ответственности, приводитНастену к мысли об уходе из жизни.При этом, раньше она считала, «человек должен умирать непременно наземле, когда под ногами привычная твердь» [268]. Но в конце концов ейпришлось уходить из этого мучительного мира, именно плывя по Ангаре.Стремясь предупредить Андрея о том, что его ищет милиция, онапереправляется на лодке через Ангару.«Опершись коленями в борт, она наклоняла его все ниже и ниже,пристально, всем зрением, которое было отпущено ей на многие годы вперед,104вглядываясь в глубь, и увидела: у самого дна вспыхнула спичка.― Настена, не смей! Насте-о-на! ― услышала еще она отчаянный крикМаксима Вологжина, последнее, что довелось ей услышать, и осторожноперелилась в воду.Плеснула Ангара, закачался шитик, в слабом ночном свете потянулись настороны круги.