Формирование российского структурализма (1956–1964) и рецепция идей тартуско-московской семиотической школы в 1990–2000-е годы, страница 3

С начала 1960-х гг.7заметен акцент М.Л.Гаспарова на рассмотрении индивидуального явления не какзакономерного элемента системы, а как элемента, всегда готового из этой системывыпасть или занять по отношению к ней диалектически сложную позицию. Можносделать вывод, что в дальнейшем (за пределами хронологических рамок диссертации)культурно-исторический взгляд на анализируемый материал позволит М.Л.Гаспаровуприйти к рассмотрению взаимодействия метра и смысла.Историю литературы как таковую М.Л.Гаспаров не строил: он считал, что задачапостроения этой дисциплины – дело будущего, а сейчас необходимо подводить под этообширный фундамент – исследовать точными методами весь наличный корпусхудожественных текстов. При этом система, которая должна получаться в результатетакой фронтальной обработки литературы, должна демонстрировать индивидуальныеособенности каждого произведения, каждого автора, каждого литературного направленияи каждой эпохи.

История литературной эволюции при этом закономерно предстанет какрезультат такой деятельности. Однако в его монографиях, посвященных истории русскогостиха XVII–XX вв. и европейского стиха от античности до XX в., демонстрируетсяобразец построения истории литературы (на примере поэзии), основанной на строгонаучных методах анализа.В задачу четвертого параграфа «Поэтика выразительности А.К.Жолковского иЮ.К.Щеглова» входит пересмотр точек расхождения теории А.К.Жолковского иЮ.К.Щеглова с другими течениями российского структурализма.

Если обобщить этутеорию в самых общих чертах, то направление анализа «Тема → Глубинное Решение →Глубинная Структура → Поверхностная Структура», реализующееся с помощьюалгоритма «Тема ↔ Приемы Выразительности ↔ Текст», во многом сходно с концепциейИ.А.Мельчука, суммированной в книге «Русский язык в модели "Смысл ↔ Текст"».Думается, что «большая парадигма» с самого начала не была близка авторампоэтики выразительности: они рассматривали структурализм только как научнуюстратегию (однако универсальную по своим методам), позволяющую анализироватьматериал с помощью определенной системы формальных приемов. Тем не менее наначальном этапе А.К.Жолковский и Ю.К.Щеглов оказались близки кружку – видимо,именно благодаря специфике их методики: перенесения в модифицированном видеметодов, характерных для генеративной грамматики Н.Хомского, структурного анализаволшебной сказки В.Я.Проппа и теории организации драматическогодействияС.М.Эйзенштейна, на литературные тексты.Но вскоре произошло расхождение, связанное с тем, что авторы поэтикивыразительности не были заняты поисками системности и изоморфизма между8различными явлениями культуры, не строили гомологичные объяснительные моделиобъекта.

Систему анализируемого явления они создавали каждый раз заново, ad hoc, ихмодели представляли собой алгоритмы порождения данного уникального текста, и дажепоиск инвариантов свидетельствовал скорее о поиске индивидуальной системыконкретного автора, чем о глубинной семиотической структуре текста; за текстом всегдастоят автор и читатель, которые эту систему и создают.На первый взгляд, концепция А.К.Жолковского и Ю.К.Щеглова должна бытьближе к семиотике Ю.М.Лотмана, однако это не так. Можно обнаружить следующиеточки расхождения. Для Ю.М.Лотмана неприемлемо то, что порождающая поэтикафактически игнорирует заложенные автором в самой структуре текста его многообразныекомплексные смыслы, которые заменяются единым конечным смыслом, создаваемым спомощью формальной системы приемов (за это же Ю.М.Лотман критикует и группуА.Н.Колмогорова).

Для Ю.М.Лотмана анализ структуры текста – лишь начальный этаплитературоведческого анализа; основной интерес представляет автор и то, что он в этоттекст вкладывает, а конечной целью исследования становится реконструкция историколитературного и идеологического фона эпохи. Нельзя сказать, что для А.К.Жолковского иЮ.К.Щеглова авторская позиция не важна, однако основную роль (особенно в раннихработах) играет текст и то, что и как из него может вычитать читатель. Лишь постепенноони придут к тому, чтобы «уравнять в правах» читателя и автора. Автор в теорииА.К.Жолковского и Ю.К.Щеглова присутствует не как творец произведения, а какчеловек, который порождает стратегию влияния на того, кто воспринимает его текст(отсюда интерес к теории С.М.Эйзенштейна; отсюда же – исследования стратегийсимволической власти А.А.Ахматовой, В.В.Маяковского и др.

в работах А.К.Жолковского1980–2000-х гг.). Идеологический фон эпохи в ранних работах А.К.Жолковского иЮ.К.Щеглова остается нерелевантным: поэтика выразительности оперирует только синдивидуальными идеологическими стратегиями автора и читателя, которые вступают вборьбу в пространстве наделения данного конкретного текста смыслом. В более позднихработах А.К.Жолковский и Ю.К.Щеглов корректируют свой взгляд: они уже неотбрасывают идеологический фон в принципе – он для них существует, принеобходимости его стоит учитывать, но вообще рассмотрение эпохи как таковойнаходится за пределами поэтики выразительности.Однако для авторов поэтики выразительности их метод (по крайней мере,применительно к сфере искусства) универсален – в этом они близки и Московскомукружку, и Ю.М.Лотману, особенно позднему. Здесь они, наоборот, расходятся сконцепцией М.Л.Гаспарова, с методологией которого поэтика выразительности схожа в9ряде существенных параметров, но у которого нет апологии самоценности метода.

Приэтомвосприятиепроцессапорожденияпроизведенияискусства(вчастности,стихотворения), представленное в работах А.К.Жолковского и Ю.К.Щеглова, оказываетсясозвучно взглядам А.Н.Колмогорова на это же явление.Пятый параграф «Ранний Ю.М.Лотман и зарождение российского вариантасемиотики» посвящен анализу идей Ю.М.Лотмана, выраженных в небольшом количествеструктуралистских работ 1962–1964 гг. (вплоть до книги «Лекции по структуральнойпоэтике»), которые можно считать своеобразной «точкой поворота» от структурализма ксемиотике. Рассмотрение дальнейшей эволюции взглядов Ю.М.Лотмана 1960–1990-х гг.не входит в хронологические рамки диссертации, но эта эволюция во многом была заданаименноразвитием того комплекса идей, которые сформулированы в работах,анализирующихся в данном параграфе.

Поэтому здесь прослеживаются некоторые итогиразвития этого идеологического комплекса в мировоззрении позднего Ю.М.Лотмана,которое проявилось в разработке теории семиосферы.Выдвигается тезис, что если для участников Московского кружка модель и объектоказывались как бы в неком абсолютном пространстве, синхроническом (по сути,вневременном) универсуме, а модель стабильно отображала существенные свойствасвоего объекта и отношения между его элементами, которые оставались неизменными, тоЮ.М.Лотман с самого начала ввел два принципа, в корне подорвавших такую системуСтруктурализма. Во-первых, он ввел в структурный подход марксистско-гегелевскуюдиалектику и диахронию (а также, как следствие, социологизацию объекта исследования),а во-вторых, переосмыслил на этой основе понятие «модель». Хотя термины «модель» и«моделирование» одинаково применялись и структуралистами «долотмановского»периода, и Ю.М.Лотманом, однако, по-видимому, точнее было бы говорить одоминировании статичной «модели» в теории Структурализма и динамического«моделирования» у Ю.М.Лотмана.Оказалось существенно также введение понятия (идеологического) контекста,который в итоге и определяет специфику объекта.

И эта специфичность любого явлениядействительности, в частности искусства, определяется не имманентно заложенной в немпоуровневой иерархией отношений, представляющих собой закрытую структуру, аоткрытой системой отношений, в которых оно находится по отношению к остальномумиру, внеположному ему. Благодаря введению в рассмотрение понятия контекста,исследуемый объект из абстрактного «большого времени», где он был изоморфноймоделью универсума, возвращается в конкретно-историческое время (что переноситисследователя из сферы Структурализма в область традиционного исторического – в10частности, историко-литературного – анализа).

В определенном смысле исследуемыйтекст оказывается важен именно потому, что он встроен в динамически-изменчивыйконтекст.Думается, однако, что на этом внедрение Ю.М.Лотманом диалектического подходане заканчивается: динамическое моделирование оказывается не односторонним, как вСтруктурализме,аобоюдонаправленным–например,реальностьмоделируетхудожественное произведение, которое, в свою очередь, моделирует реальность. В раннемструктуралистском творчестве Ю.М.Лотмана об этом говорится более осторожно – чтоискусство изменяет реальность, – однако тема именно моделирования искусствомдействительности, как известно, была одной из основных в работах Ю.М.Лотмана, в томчисле в разработке теории семиосферы, с 1960-х гг.

до опубликованных посмертно «Беседо русской культуре» (СПб., 1994).Отношения между текстом и воспринимающим этот текст Ю.М.Лотманвыстраивает наподобие того, как продемонстрирована диалектическая взаимосвязьискусства и реальности. Язык искусства при этом строится по принципу фрактала:каждый элемент структуры отражает всю структуру в целом и отражается в ней; врезультателюбой,самыйформальный,элементнесетсодержание,присущееисключительно этой структуре.Из этого можно вывести итог, что уникальность объекта (произведения искусства)познается благодаря анализу контекста, который, в свою очередь, становится длявоспринимающего иным после каждого акта познания этого объекта. Отсюда следуют двакардинальных вывода. Во-первых, разрушается самая фундаментальная минимальнаямодель передачи информации (адресант → сообщение → адресат): единый акт изоднократного превращается в многократный, текст становится полноправным партнеромвоспринимающего и начинает не только передавать информацию о вне его лежащейдействительности, но и самостоятельно моделировать реальность.