Русская литература в Иране - цикл «Персидские мотивы» С.А. Есенина (проблема перевода и историко-литературной интерпретации), страница 3

Такие словарные варианты, как «Харкат» (перс. ‫ﺣﺮﮐﺖ‬, harkat) или«такан» (перс. ‫ﺗﮑﺎن‬, takan), хотя и кажутся на первый взгляд верными в сочетании со«стан» (которое обычно в переводе на персидский звучит как «андам» (перс. ‫اﻧﺪام‬,andam) или «гамат» (перс. ‫ﻗﺎﻣﺖ‬, ghamat), в персидском контексте создаютнеестественное и малоупотребительное словосочетание для поэзии переводного типа.Оно представляется слишком простым, наивным, в нем нет лирики, оно не передаётвсе есенинские оттенки того образа, в котором видится и некое земное кокетство(«стан»), и небесная красота (см. в следующей строке - «лицом похожа на зарю»), чтопомогает достичь небесной вершины при описании персиянки («заря»).

Этотнедостаток исправит очень красивое персидское слово «керешме» (перс. ‫ﮐﺮﴰﻪ‬,kereshmeh), в котором акцентируется и значение изящной, женственной пластики наперсидском языке, и оттенки кокетливого, жеманного и обольстительного движения.2Шамс Лангеруди (псевдоним; настоящее имя - Мохаммад-таги Джавахери Гилани) (1951,Лангеруд, Мазендеран), иранский поэт и литературный критик.‫ ﮔﻔﺖوﮔﻮ درﺑﺎرهی ادﺑﯿﺎت روﺳﯽ در اﯾﺮان )ﻣﺼﺎﺣﺒﻪ ﺑﺎ ﲪﯿﺪرﺿﺎ‬.‫ ﴰﺲ ﻟﻨﮕﺮودی‬3.2009 ،‫ ﲥﺮان‬// .(‫آﺗﺶﺑﺮآب‬Шамс Лангеруди. Диалог о русской литературе в Иране (интервью с ХамидрезаАташбарабом).

// «Переводчик». – Тегеран, 2009.10При анализе второго стихотворения цикла «Я спросил сегодня у менялы...»показано, что лишь персидский читатель до конца понимает, насколько глубоко иоригинально Есенин проникает в культурные корни его страны. Надо обратитьвнимание на то, как тонко и искренне лирический герой представляет себя русскимбродягой, который вначале (в первом стихотворении) бунтует против чадры, а после(во втором стихотворении) так внимательно прислушивается к мудрым словампростого человека, принадлежащего персидской культуре, которая за внешнимизавесами таит так много чудесных загадок. Здесь Есенин показывает, что ни в коемслучае не является критиком Востока, но всегда остается поэтом с очень редким даромпонимания иной культуры.Эти строки персам кажутся близкими и знакомыми, читатель после второгостихотворения невольно убеждается в том, что их автор долгое время провел в Персии.Все это получается в результате наблюдательного и глубокого есенинского взгляда наэту страну – древний край, о котором он всегда мечтал.

И хотя он никогда не бывал вПерсии, но так был предан этой мечте, что она проявилась для него во всех красках.В стихотворении «Шаганэ ты моя, Шаганэ...» поэт обращается со словамилюбви и нежности к персиянке Шаганэ, или, как правильно, Шахандохт (перс.‫ﺷﺎﻫﺎﻧﺪﺧﺖ‬, shahandokht), что значит «царевна».

Отметим, что перс вначале, когдавстречает это имя в переводе, может испытать трудность в восприятии слова Шаганэ,ибо по-персидски это звучит как наречие «по-царски» или «царственно».В следующих строках Есенин впервые в своем цикле начинает рассказ оприроде России, и это совпадает с представлением перса об этой великой загадочнойстране, несмотря даже на то, что поэт не очень обоснованно сравнивает Шираз скрасотой рязанских раздолий.Шаганэ ты моя, Шаганэ!Потому, что я с севера, что ли,Я готов рассказать тебе поле,Про волнистую рожь при луне.Шаганэ ты моя, Шаганэ.Именно так словесная палитра Есенина в «Персидских мотивах» обогатиласьяркими красками и образами Востока.В значительной мере причина этого – всовершенно неповторимой музыке стиха.

И хотя персидский колорит самойстихотворной композиции, насыщенной повторами, специалисты называют таким жеиллюзорным, как и колорит женских имен, они отмечают, что в лирике Есенина,11тяготеющего к напевному стиху, все виды повторов встречаются не раз – но нигде втаком количестве и в такой концентрации, как в третьем стихотворении «Персидскихмотивов».Эти повторы, как отмечает В.

Холшевников4, слабо меняют или совсем неменяют логическое содержание слова, но значительно усиливают его экспрессию,эмоциональное напряжение. Исследователь отмечает обилие рифм, выражающихсопоставление «Персия – Россия»,зарифмованность, т.е. выделение, экзотическихслов.Отметим еще раз, что среди собственных имен есенинского цикла большоезначение имеют названия географических мест. Большинство этих названийпринадлежит восточному миру. Русские топонимы в цикле – это Россия (Русь) иРязань (об этом русском городе персидский читатель, пожалуй, впервые узнал именноздесь). Причем противопоставление этих названий «Персии» и «Ширазу» создаетощутимую звуковую перекличку, поскольку они в переводе тоже не меняются, что,конечно, чувствуется при чтении на персидском языке.Все географические названия цикла связаны со своеобразной культурной иэтнографической семантикой. Среди них самое главное место занимает Шираз какродной город «всех лучших персидских лириков», город, в котором «слагать плохопеснь» невозможно.

Шираз для Есенина – осиянный центр поэтичности Персии,дающий источник поэтического вдохновения. Мало того, в творчестве Саади и Хафизамотив «родины» определен топонимом Шираз.«Я готов рассказать тебе поле» – это одна из необычных грамматических формцикла, которая долго вводила (и, разумеется, еще введет) в заблуждение многихперсидских переводчиков (в том числе и автора диссертации). На первый взглядкажется, что даже русский читатель эту строку может понять как «я готов рассказыватьтебе долго и много», но это обусловлено лишь отсутствием предлога «о». На самомделе, думается, эту строку надо понимать как «Я готов рассказать тебе о поле, иливернее, о полях России».

Переводчику невозможно понять это без «подсказки» русскихисследователей, т.е. следует обратиться к замечаниям и комментариям к циклу.При анализе четвертого стихотворения цикла «Ты сказала, что Саади…»показано, что кроме версии о батумской учительнице-армянке (Шаганэ Тальян), в4Холшевников В.

Шаганэ ты моя, Шаганэ. Стилистико-стиховедческий этюд. // В мире Есенина.Сборник статей. М., 1986.12которую был якобы влюблен Есенин, существуют и другие гипотезы о прототипеШаганэ. Одна из самых интересных версий стала известна мне по вспоминаниямЧингиза Гусейнова5, который дружил в свое время с П.И. Чагиным6, работавшим вКомиссии по литературам народов СССР при Союзе писателей СССР. Шаганэобразовано от его фамилии Чагин, в шутку переделанной поэтом в женское имя Онуговорил поэта – во избежание кривотолков – заменить имя, и так появилось Шаганэ.«Уверял он, - отмечает Ч.Гусейнов, - оказывается, не одного меня, о чем недавнопрочел в мнеменическом романе Александра и Никиты Казанцевых “Фантаст”».

7Далее в диссертации рассматривается пятое стихотворение цикла «Никогда яне был на Босфоре…», созданное в конце 1924 года. Оно интересно, прежде всего,откровенным признанием Есенина, что в Персии он не бывал.Кроме того, здесь интересна роль географического названия – пролива Босфор.Кажется, что он, как и поэзия Есенина, связывает два мира: Азию и Европу, Восток иЗапад.Сравнение«тишеВанскихструй»,котороевстречаетсявовторомстихотворении, также вполне логично обосновано потому, что озеро Ван являетсябессточным, недвижным, то есть «беззвучным».Один из центральных образов в шестом стихотворении цикла «Светшафранный вечернего края…» – это шафранный край. Мы показываем, что именнотак заменяет Есенин название Хорасана.

Для перса эта тонкая поэтическая заменаочевидна, но, конечно, русскому не вполне понятна. Шафранный край находится там,где растет очень редкое и дорогое растение под названием шафран (перс. ‫زﻋﻔﺮان‬[za’faran], лат. Crocus), родиной которого является именно Хорасан. Название«шафран» происходит от арабского «za'faran», что означает "быть желтым". Шафран5Чингиз Гасан-оглы Гусейнов (род. 1929, Баку) — азербайджанский и российский писатель,литературовед, доктор филологических наук, профессор, заслуженный деятель искусств Азербайджана.6Петр Иванович Чагин (псевдоним; наст.

фамилия Болдовкин) (1898-1967) - партийныйработник, журналист; в годы встреч с Есениным - секретарь ЦК Компартии Азербайджана и редакторгазеты "Бакинский рабочий", впоследствии - редактор "Красной газеты" (Ленинград), газеты "ЗаряВостока" (Тифлис), директор ряда издательств. Он был одним из ближайших друзей Есенина в 19241925 годах. Есенин с вниманием прислушивался к его литературным советам. Свой сборник"Персидские мотивы" он открыл посвящением: "С любовью и дружбою Петру Ивановичу Чагину". Вфеврале 1924 года Есенин познакомился с Петром Ивановичем Чагиным. Тот, чуть-чуть поддразниваяпоэта, рассказывал о Баку, о том, что в этом городе много «золотой дремотной Азии», но «опочила» онане на куполах, а на нефтяных вышках.

С жадностью слушал Сергей его рассказы, вспоминал свое первоепутешествие на Кавказ… Тогда не довелось увидеть его по-настоящему, а теперь вроде появилась такаявозможность. Запад он уже видел, сейчас же с новой силой овладело им желание увидеть Восток.Персия, издавна манящая, загадочная, волшебный край! Индия! Они фантазировали вместе с Чагиным,думали о возможности попасть туда.7Гусейнов Ч.

Самая большая скорость – скорость жизни. – «Азер-Медия», М., 2003. с. 88-89.13называют «царем пряностей», и существует версия, что это одна из самых древних исамых дорогих пряностей в мире.Здесь же рассматриваются необычные формы и метафоры Есенина, например,«Осиянен».«Осиянен» – необычная форма, которую употребляет Есенин, очевидно, взначении «освещён». Можно перевести это слово, чтобы на персидском языке онооказалось необычным, при этом не слишком уходя от его смысла в данном контексте.Если в процессе перевода упростить фразу как «Шираз весь в лунном свете», то можносказать: «Шираз ныряет в лунный свет».

«Нырять» в переводе на персидский языкбудет «Гуте-хордан» (перс. ‫ﻏﻮﻃﻪﺧﻮردن‬, ghuteh-khordan), погружаться во что-либо.Нам известно, что этот глагол в таком смысле никогда не употреблялся в персидскойпоэзии, но этот вариант с первого взгляда становится понятен персидскому читателю ипридает слову нужное значение, ибо много раз он употреблялся в персидской поэзииименно в переносном смысле («нырять в мыслях, мечтах…»).Подробный анализ всех стихотворений цикла сопровождается обращением кистории его создания. Мы должны напомнить, что многие стихи цикла впервыепечатались тогда в «Бакинском рабочем» под редакцией самого Петра Чагина. ИменноЧагин пригласил поэта в Баку, и именно он решил осуществить мечту поэта –побывать в сказочной стране Персии.

Нам уже известно, что, поскольку многие строкицикла написаны в Азербайджане, поэт посвящает свой цикл полностью «с любовью идружбой П. И. Чагину». Итак, по интересной версии Чингиза Гусейнова, поскольку напути поэта лежало древнее апшеронское село, которое называлось Шаган, как раз изэтого звучного имени и могло родиться имя Шаганэ. 8История создания цикла показывает, как велика была надежда Есенина выехатьв Персию. Ведь здесь, по мнению Хашаяра Дейхими9, поэт как будто по пути в Персиюрассказывает о таких, казалось бы, не очень значительных вещах, как «запах олеандраи левкоя». Все, что встречается ему по дороге, кажется достойным внимания ивосхищения10.