Диссертация (Проблема судьбы и воли в драматургии У. Шекспира («Ромео и Джульетта», «Макбет», «Буря»)), страница 7

И. Языковой круг: личность, концепты, дискурс. М.: Гнозис, 2004. С. 36162 В данной работе мы будем ориентироваться на развернутое определение концепта, данное З. Д. Поповой иИ. А. Стерниным: концепт — это «дискретное ментальное образование, являющееся базовой единицеймыслительного кода человека, обладающее относительно упорядоченной внутренней структурой, представляющеесобой результат познавательной (когнитивной) деятельности личности и общества и несущее комплексную,энциклопедическую информацию об отражаемом предмете или явлении, об интерпретации данной информацииобщественным сознанием и отношении общественного сознания к данному явлению или предмету» (Попова З. Д.,Стернин И.

А. Указ. соч. С. 24).271.1.6.3. Анализ элементов текста как прецедентных феноменовПредставления о судьбе и воле могут выражаться не только напрямую — вконкретных словах, фразах и образах, но и опосредованно — в целых сюжетных линиях,осмысляя которые, современники Шекспира обращались к фонду прецедентныхситуаций — тех элементов общего знания, которые обладали для всего обществаколоссальным познавательным потенциалом63.Выявление этих прецедентных феноменов различного происхождения, связанныхс осмыслением проблемы судьбы и воли, в тексте Шекспира, анализ их роли в конкретныхрепликах, сценах и сюжетных линиях позволяет проследить взаимосвязь между широкимкультурным контекстом шекспировских пьес и актуализируемыми в них стратегиямиосмысления событий.1.1.6.4.

Метод системно-структурного анализаВ английской культуре эпохи Шекспира существовали тенденции как кэклектическому совмещению разных представлений о судьбе и воле и соответствующихим «языков судьбы», так и к их разграничению. В нашей работе мы стремимся показать,что именно последняя тенденция последовательно проявляется в творчестве самогоШекспира: между отраженными в его произведениях концепциями выстраиваютсяустойчивые отношения, что позволяет судить о структурированности представлений осудьбе и воле и способов их выражения в каждой отдельной пьесе и в творчестведраматурга в целом. Структура же, по словам Л.

Ельмслева, должна рассматриваться «некак простая сумма элементов, которые необходимо выделять, анализировать, разлагать,но как связанные совокупности, образующие автономные единицы, характеризующиесявнутренними взаимозависимостями и имеющие собственные законы»; в ней «свойствакаждого элемента зависят от структуры целого и от законов, управляющих этимцелым»64. Исходя из этих соображений, мы будем применять элементы системноструктурного анализа к рассмотрению поставленной проблемы.

Причем анализ будетохватывать не только отдельные слова, фразы, метафоры, связанные с выражением идеи63 Караулов Ю. Н. Русский язык и языковая личность. М.: Наука, 1987. С. 216.64 Ельмслев Л. Указ. соч. С. 122-123.28судьбы, но и композицию сюжета, образы персонажей и другие компонентыпроизведений в их взаимосвязи.1.1.6.5. Сравнительно-сопоставительный методПри анализе отдельных пьес, источники которых имеются в нашем распоряжении,чрезвычайно продуктивным оказывается применение сравнительно-сопоставительногометода. Этот метод использует, в частности, А. Н.

Горбунов в своих работах,посвященных исследованию творчества Шекспира65.Так,сопоставлениенекоторыханалогичныхэпизодовпоэмыА.Брука«Трагическая история Ромеуса и Джульетты», новеллы У. Пэйнтера «Ромео и Джульетта»и одноименной пьесы Шекспира показывает, что драматург не просто адаптируетпроизведение своего предшественника для сцены, но и вносит в него ряд концептуальнозначимых изменений. Например, если Брат Лоренцо в поэме Брука, пытаясь отговоритьРомео от самоубийства, использует в качестве утешения и наставления суждение опеременчивости судьбы (за неудачей должна последовать удача, следовательно, не стоитотчаиваться), то герой Шекспира в соответствующей ситуации взывает к совестимолодого влюбленного, гневно порицая его за недостойные стремления. Сравнительносопоставительный анализ этого и целого ряда других эпизодов позволит нам выявитьсущественные особенности авторского замысла, связанные с постановкой и решениемпроблемы судьбы и воли в пьесе Шекспира.65 См., напр.: Горбунов А.

Н. Горести царевича Троила (Чосер, Хенрисон и Шекспир о троянских влюбленных) //Шекспировские контексты. М.: МедиаМир, 2006.291.2. Контексты рассуждений шекспировских героев о судьбе и воле.Систематизация вопросов, возникающих в связи с данной проблемойПри исследовании философско-теологического контекста рассуждений о судьбе иволе, которыми наполнены шекспировские пьесы, следует учитывать не только рядвыражаемых в них представлений, но и сами обстоятельства, типичные ситуации, вкоторых герои задаются вопросами о силах, определяющих их судьбу.В первую очередь вопросы и суждения о судьбе слышатся из уст героев,переживающих тяжелое потрясение.

Сцены, в которых страдающий герой выражает своенеприятие творящейся в его жизни несправедливости, пытается найти объяснение своемугорю в замысле некой высшей силы, связаны в сознании человека эпохи Возрождения сцелым рядом прецедентных текстов, к которым относится, в частности, библейская КнигаИова и «Утешение Философией» Боэция. Так, отголоски речей Иова слышатся даже втрагедии «Тит Андроник», действие которой происходит в античности. В третьей сценечетвертого акта обезумевший от горя Тит Андроник направляет богам письма, в которыхтребует, чтобы они ниспослали на землю справедливость. Использование героем в этойсцене юридической лексики усиливает возникающую при этом ассоциацию со словамиИова, вызывающего на суд самого Бога и требующего от него справедливости (Иов 13:1718)66.

Отчетливая аллюзия на «Утешение философией» присутствует в трагедии «Ромеои Джульетта». Когда Ромео после убийства Тибальта узнает о своем приговоре иоплакивает свою участь, Брат Лоренцо пытается прибегнуть к помощи философии, чтобыуспокоить юношу:I’ll give thee armor to keep off that word,Adversity’s sweet milk, philosophy,To comfort thee, though thou art banished. (III.3.57-59)Несмотря на очевидные жанровые различия, временную и мировоззренческуюдистанцию, разделяющую Книгу Иова и «Утешение философией», оба произведенияпрочно связывают в сознании современников Шекспира проблему страдания и проблемусудьбы.

Центральный герой каждого проходит путь от благополучия к крайнему66 О параллелях между Книгой Иова и трагедией «Король Лир» см.: Горбунов А. Н. Шекспировская теодицея("Книга Иова" и "Король Лир") // Горбунов А. Н. Шекспировские контексты. М., 2006.30несчастьюидалееот неприятиясвоейдолик духовному прозрению,отсосредоточенности на своем горе к способности увидеть мир как целое, исполненноеглубокого смысла.

Эта внутренняя динамика, присущая обоим произведениям,прослеживается и во многих пьесах Шекспира: переживая глубокие страдания, некоторыегерои задаются, по выражению Л. Шестова, «страшным вопросом “зачем”»67, пытаясьинтерпретировать происходящие с ними события не только в аспекте причин, но и в светевозможных целей. Преодоление страдания оказывается связано с преодолением прежнегосубъективного представления героя о мире, о правящей в нем силе, о ее отношении кчеловеку.Однако не только, выражаясь в терминах Аристотеля, «переход от счастья кнесчастью»68 создает те условия, в которых актуализируется проблема судьбы и воли.Внезапное спасение, избавление от гибели, обретение того, что казалось безвозвратноутраченным, также заставляет героев (а вместе с ними – и зрителей) искать объяснениепроизошедшему в «воле судьбы», что бы ни подразумевалось под этой метафорой.Внезапный «переход от несчастья к счастью» часто связан в шекспировских пьесах смотивами чуда, прозрения, столкновения кажущегося и реального.

В свете произошедшейв его жизни перемены герой начинает воспринимать и осмыслять недавние события (С2)по-новому, признает ошибочность своих прежних суждений о судьбе и обретаетуверенность в благости высшей силы (С1). Показательна в этом отношении последняясцена «Бури», в которой происходит встреча героев, считавших друг друга погибшими.При виде принца Фердинанда даже такой циничный герой, как Себастьян, восклицает: “Amost high miracle!” («Чудо из чудес!»)69 (The Tempest, V.1.177). Осмыслениепроисходящего как чуда связано с верой в действие сверхъестественной благой силы вземном мире.