Отзыв официального оппонента (авт. Шетэля В. М.) (Особенности передачи имён собственных при переводе русских художественных текстов на южнославянские и западнославянские языки)

Отзыв официального оппонентао диссертации Заболотной Софьи Андреевны на тему «Особенностипередачи имён собственных при переводе русских художественных текстовна южнославянские и западнославянские языки», представленной насоискание учёной степени кандидата филологических наук по специальности10. 02. 03 - славянские языки,На публичное обсуждение представлено диссертационноеисследование Софьи Андреевны Заболотной по теме перевода наюжнославянские и западнославянские языки ономастических единиц,употребленных в романах М.А.Булгакова «Белая гвардия» и «Мастер иМаргарита».Эти два произведения, переведенные на славянские языки, своимязыковым материалом позволяют только на примере употребления в нихимен собственных показать активный в наше время тренд в сторонусравнительно-сопоставительного исследования близкородственныхславянских языков.

Безусловно, подобное сравнительно-сопоставительноеисследование в данной области, когда предметом и объектом изученияявляются фрагменты системы современных славянских языков, можетзначительно расширить наши знания о материале и процессе перевода кактаковом, и шире, представить межъязыковые и межкультурныевзаимодействия и взаимовлияния в мире (внешнем и внутреннем) этихкультур и языков.И все же современный славянский мир, общающийся на близких породству языках, что видно, если попарно сопоставить эти языки, показывает,что этот мир (культурный и словесный) не является уже таким однородным,как бы это могло показаться.

Картина мира, сложившаяся в каждом из них,часто отличная от картины мира самого автора произведения, требуетусилий со стороны переводчика при приближении его к читателю другойокультуры. Приближение происходит при помощи СЛОВА. Можно отметитьв каждом из языков общие для всех славянских языков слова единогостандарта, а также отметить специфические для каждого из этих языковформы и реализации этих форм соответственно индивидуальному замыслупереводчика.Подобные факты автором диссертации прокомментированы.Определены теоретические предпосылки для глубокого анализа и выводов.Собранный и изученный диссертантом материал показывает близость,а одновременно и разность способов передачи художественных образом припомощи ономастических средств.

Диссертант подробно останавливается наистории вопроса, поскольку, действительно, полное раскрытие темыневозможно без подобных пояснений. Автор отмечает, что, скорее всего,при переводе имён собственных мы имеем дело с фонетической адаптациейимён, поскольку «перевода в ономастике не существует» [Диссертация, с.

8 суказ, на работу М. Момировска «Преведуваше на онимите» (в списке на с.235, позиция 236)]. Нам по душе эта мысль, хотя с М. Момировской, накоторую ссылается диссертант, можно согласиться лишь отчасти, т.к. кудадевать факт перевода Николай на Mikolaj? Впрочем, передаваемое напольском языке образованное от этого антропонима отчество, передается напольский язык не от имени польского Mikoiaj, как можно было предполагать,а от русифицированной формы этого слова - Nikolaj с переходом его кадаптированному отчеству - Nikolaj ewicz, что иллюстрируется в диссертациисоответствующими фрагментами перевода на польский язык.В науке о подобных рядах инвариантов имён собственных Н и колай-Mikoiaj и т.п.

говорилось достаточно часто.Подробно этот вопрос освещается в диссертации, в которой, междупрочим, представлена периодизация развития переводческого дела вРоссии, что в полной мере доказывает «самостоятельность русского языка,3его особенности по отношению к другим славянским языкам» (Диссертация,с.22). Как мы понимаем, русский язык настолько богат и совершенен исоответствует другим славянским языкам, что не создаёт трудности дляэквивалентного перевода русского текста на другие родственные славянскиеязыки.Таким образом, С.А. Заболотной ставится ряда к т уа л ьн ы хдлясовременной славистики и переводческого дела вопросов, ответы на которыедостаточно полно и в новом авторском освещении комментируются.Диссертант отмечает, что «до настоящего времени передача ономастическихединиц в переводе художественного текста с русского на другой славянскийязык не подвергалась детальному описанию с позиций одновременнолитературной ономастики и переводоведения».

Неоспоримо,н ови зн аработысвязана с междисциплинарным подходом в изучении материала, которыйвпервые подвергался детальному анализу представления имён собственных идоказывает основную справедливую мысль о том, «что детальный анализпредставления имён собственных в переводе впервые осуществляется в нейна примерах из разных славянских языков, с привлечением данных историиязыка и примеров современного функционирования ономастическойлексики» (Диссертация, с. 10).

Примеры из белорусского, украинского изападноевропейских языков расширяют и обогащают содержание заявленнойдля защиты темы.Важным вопросом, который не один раз ставился диссертантом,является вопрос об опосредованном (вторичном) переводе, когдапроизведение переводится не непосредственно из подлинника, а изсостоявшегося раньше перевода на язык, доминирующий в данном регионе.Примером может послужить перевод произведения на черногорский язык,осуществляемый на основе сербских переводов. Допускаем, что мироваялитература известна была кашубам по немецким переводам этой литературы,а для послевоенного поколения из польских книг.Если Адам Мицкевич знакомил Европу с творчеством А.С.Пушкина, тотворчество Булгакова в наше время, скорее всего, донес кашубам польскийпереводчик на польском языке.Заявленная на защиту тема не только приводит подобныеэкстралингвистические факты, а й в своей теоретической части перевода, кактакового, называет онимы им енам и у зн а в а е м о йреалии»« н ац и он альн о-сп ец и ф и ч ескойи тем самым обуславливает возможность для описания единиц васпекте формальном и семантическом.Каждому из названных аспектов отведена отдельная глава, чтосвидетельствует о важности вопросов, которые в каждой из них следовалорассмотреть.Формальный аспект потребовал от диссертанта освещения такихважных вопросов, как транскрипция и транслитерация имён собственныхпри переводе.

По статистическим выкладкам, представленным в работе, «такназываемая практическая транскрипция» (с.72) является наиболее частымспособом передачи имени, который для разных славянских языковпоказывает от 79 до 96, 61 % от общего способа перевода онимов (с.73).Примеры взятые из польских переводов И. Левандовской (Lewandowska) иВ. Домбровского (D^browski) подтверждают достоверность этихпоказателей.За рамками этих показателей находятся факты написания имён напольский манер («одомашнивание»), которое характерно для переводовАнджея Дравича (Drawicz) и которое не всегда, кстати, приветствуются, чтои отмечено в диссертации.

Автор диссертации передает общее мнениепереводчиков о том, что «одомашнивание имени, то есть его оформление всоответствии с особенностями развития фонетики принимающего языка присохранении формального тождества в остальных аспектах, являетсянедопустимым» (с.92). Основным требованием к транскрипции имён5собственных является сохранение «единообразия графического оформленияв принимаемом языке» (с.76).

Эти моменты следует учитывать при переводероссийских авторов на языки с кириллическим письмом, скажем, насербский и македонский языки, у которых фонетическая и морфологическаясистема все же отличается от русской. Но, все же, как сказанное согласуетсяс тем, что о д о м аш н и ван и е (адаптация) нежелательна, а она все же оченьчасто имеет место? В таблице на с.

73 показано, что адаптация показывает повсем языкам от 3, 39 до 25, 08 % от общего количества способов перевода.Но все же этот показатель на порядок (а то и на два порядка) нижетранскрипционного способа передачи слова из языка в язык. Возможно, чтокажущийся парадокс кроется в традициях переводческого дела в разныхстранах, а также зависит во многом от особенностей близких, но все жефонетически и морфологически отличающихся форм разных славянскихязыков.Дополнительные графические символы в языках, пользующихсялатинской графикой, как знаки специфики данного славянского языка,создают определенные трудности при передаче чужих или придуманныхБулгаковым имён.

В работе представлены подобные параллели ссоответствующим пояснением.Вспомнился анекдотический случай 60-х годов, когда польскаяторговая фирма, скрывающаяся под аббревиатурой ВНМОТ поясняла впрессе, что персонаж Булгакова не имеет ничего общего с ними. Этот факткосвенно свидетельствует о степени популярности произведения Булгакова впольском обществе того времени.Пример довольно сильного места в тексте диссертации представляетсобой, на наш взгляд, раздел о вокативе и имени собственном в переводе.Самый близкий для нас в польском языке звательный падеж богатоиллюстрирован на с. 104 следующими фрагментами: « -И в а н !ск он ф узи вш и сь, ш епнул Б ер л и о з.» ,ср.:-«A lez, Iw a n ie! —w y s z e p ta is k o n fu d o w a n yB e rlio z» .Отметим, что только в польском варианте, и ни в каком другом,переводчик никакого вспомогательного слова не вставлял, а в польскомвставлена частица alez.

Частица alez показалась уместной переводчику посвоим куртуазным оттенкам и предварила антропоним в вокативе. Крометого, отметим, что во время издания книги прилагательное skonfudowanyимело уже архаичный оттенок. Прилагательное skonfudowany характернопрежде всего для речи персонажей XVII в., что и показал Генрик Сенкевич всвоих исторических романах. Возможно, что переводчик попал под влияниеоднокоренного ск он ф узи вш и сь и забыл более уместное для употребления вданном месте слово zm iesza n y.В перечне представленных диссертантом фактов наше вниманиепривлек звательный падеж слова п р о к у р а т о р . Ср.: «Ты слышишь, Пилат?<...> Прислушайся, прокуратор!» и «Slyszysz mnie, Pilacie? <...> Poshichaj,procuratorze!».