Отзыв ведущей организации (Французская проза первой половины XIX века и проблема личного письма)

«УТВЕРЖДАЮ»Первый проректор - проректор по ОДФГАОУ ВПО «Балтийскийфедеральный университетимеш/Иммануила Канта»________Д{/_ _ _ _ _ И.Ю. Кукса5 апреля 2016 годаОтзывведущей организации - ФГАОУ ВО «Балтийский федеральный университетимени Иммануила Канта» - о диссертации Симоновой Ларисы Алексеевны«Французская проза первой половины XIX века и проблема личного письма»,представленной на соискание ученой степени доктора филологических наук поспециальности 10.01.03 - литература народов стран зарубежья (европейская и аме­риканская литература).Диссертация Л.А. Симоновой посвящена проблеме личного письма как транс­литературного феномена, творческого выражения внутреннего «я» автора, чтоопределяет междисциплинарный характер исследования и его литературоведче­скую и философскую актуальность.

Изучение моделей авторского сознания в ху­дожественном тексте является актуальным вопросом современного литературове­дения.Теоретическая значимость диссертации Л.А. Симоновой во многом определя­ется тем, что её автор вводит в российское литературоведение понятие личногописьма, разработанное французскими учеными («ГёспШге de soi» и смежные тер­мины) и ставшее там, начиная с 80-х годов XX века, предметом широких дискус­сий, отраженных в первой главе диссертации.

Это понятие становится ключевымдля собственной концепции исследовательницы, формирующейся на основе анали­за широкого круга явлений французской литературы первой половины XIX века.Автор диссертационного исследования предлагает собственное понимание фено­мена личного письма, рассматривая его именно как явление романтизма, раскрываяна примере жизни и творчества ряда французских писателей (Ж.-Ж. Руссо, Э.П. деСенанкура, Ф.-Р. де Шатобриана, Б.

Констана, Ж. де Сталь, Ж. Санд), как автор­ское я организуется в я-текст в соответствии с культурно-эстетическими кодамиэпохи. Анализ личного письма как наджанровой категории романтической поэтикиопределяет научную новизну работы.Следует отметить обстоятельность и многоплановость авторского анализа рас­сматриваемой проблемы. Л.А.

Симонова демонстрирует глубокое знание теорииличного письма, биографий авторов, их эпистолярного наследияи оригиналов ху­дожественных текстов, грамотно оперируя обширной научной базой по теме и де­монстрируя уверенное владение феноменологической, герменевтической, филоло­гическими методиками научного исследования. Диссертант не замыкается исклю­чительно в рамках чисто литературоведческого подхода, обращаясь к философ­ским, психологическим и психоаналитическим, лингвистическим аспектам рас­сматриваемой проблемы.Безусловной теоретической значимостью обладают следующие выводы, ха­рактеризующие личное письмо как наджанровую категорию романтической поэти­ки:- личное письмо есть процесс самопостижения (с.

36), обретения идентичности(С. 70);- личное письмо реализует в романтическую эпоху принцип романизации соб­ственной судьбы (с. 454);личное письмо отличается постоянным присутствием автора-нарратора; авторравен «я» высказывания, он не предшествует высказыванию, но устанавливается впроцессе письма (с.

87);-личное письмо всегда подразумевает рефлексию над самим словом о человеке(с.5);- личное письмо - мыслящая себя форма (с. 35);- личное письмо есть сопротивление всему догматическому, застывшему, вся­кой лишенной гибкости структуре, оно характеризуется подвижностью формы, ко­торая подчиняется главному требованию - самовыражению в слове (С.

10);- жанры личного письма обладают большой сюжетной и композиционной сво­бодой (с. 459); объединяет все эти жанры феномен пишущего себя «я», иначе гово­ря, создающего себя в слове «я» (С. 8).Весьма интересными с научной точки зрения представляются размышления ивыводы автора о трансформации религиозного христианского сознания в литера­турно-эстетическое в романтической поэтике. Это касается и анализа трансформа­ции исповеди в литературный жанр (с. 91 и далее), и тезиса о том, что целью ро­мантизма становится присвоение Логоса (с. 111), раскрывающего проблематич­ность романтической позиции с теологической точки зрения.Практическая значимость работы вытекает из тщательного, детального ана­лиза творчества авторов эпохи романтизма и заключается в возможности примене­ния результатов исследования в вузовском преподавании, а также в целях научногокомментирования текстов романтической эпохи при их издании или переиздании.Положения, вынесенные автором диссертации на защиту и получившиенепосредственное обоснование в ходе исследования, не вызывают существенныхвозражений.

Единственный вопрос возникает в связи с выводом о том, что «всепроизведения романтиков, в которых «я» выступает субъектом и объектом письма,являются единым я-текстом» (с. 17). Что имеет в виду автор? Весь корпус текстовкаждого из авторов или все тексты романтической эпохи? В последнем случае вы­сказанный тезис требует дальнейшего обоснования, установления природы этогоединства.Высокий научный уровень диссертационного исследования Л.А. Симоновой,последовательность, глубина и тщательность проведенного в нем анализа позво­ляют нам ограничить критическую часть рецензии замечаниями, имеющими реко­мендательный или дискуссионный характер.1.

Вводимое литературоведческое понятие «личное письмо» не обладает тер­минологической четкостью. Недостаточно точно определены также понятия «лич­ный роман», «автобиографический роман», что приводит к противоречиям в текстедиссертации. С одной стороны, Л.А.

Симонова указывает на то, что «под личнымписьмом принято понимать тексты, относящиеся к жанрам автобиографическойпрозы (дневники, письма, мемуары, автобиография, исповедь, автопортрет, тетра­ди, путевые записки, записные книжки и личный роман)» (С. 8), с другой стороны,убедительно доказывает наджанровую природу личного письма. Автор утверждает,что, употребляя понятие личное письмо, она имеет в виду автобиографические тек­сты романтизма (С.

10), но являются ли автобиографическими романы «Оберман»Сенанкура, «Рене» Шатобриана, представляется спорным вопросом. Сама Л.А.Симонова указывает на то, что Сенанкур оставляет за собой «роль Судии, то естьАвтора, который обретает единство в своей креативной функции и в противопо­ставлении своего творческого «я» персонажам» (с.

231), а Шатобриан «делаетоценку характера и судьбы главного героя диалогически спорной, показывая раз­ную реакцию Шактаса и отца Суэля на рассказ Рене» (с. 290). Вышеприведенныецитаты противоречат и выводам на с. 92 о том, что «автор живёт теми же ценно­стями, что и герой, автор принципиально не богаче героя», или «в личном письмене может быть дистанции между автором и героем, они тождественны», или «автори герой в романтизме едины как в рефлексии, так и в переживании».2. В диссертации недостаточно полно рассматривается терминология самой ли­тературной эпохи первой половины XIX века, связанная с феноменом «личногописьма». Термин «эготическое письмо», выработанный в рамках самой анализиру­емой эпохи первой половины XIX века Стендалем, лишь вскользь упоминается впримечании 19 на с.

8, а выработанный романтиками термин «трансцендентальнаяпоэзия» («поэзия» в данном случае включает в себя все литературное творчество, втом числе и прозаическое) вообще не упоминается. Тем не менее, представляется,что ключом к пониманию специфики романтического личного письма могла быпослужить немецкая идеалистическая философия, из которой и вырастает литера­турная теория и художественный эксперимент романтизма. Фихте в «Основе обще­го наукоучения», работе, которую Ф.Шлегель считал одной из величайших тен­денций времени, исходит из того, что Я полагает себя самого, и оно есть толькоблагодаря этому самоположению. Полагая себя как бытие, как сущее, Я являетсяабсолютным субъектом. Вне этого осознания себя человек не является ничем.

Изэтого положения фихтеанской философии совершенно логично объясняется необ­ходимость в сфере литературной деятельности личного письма как самоположенияЯ. Такому пониманию философской основы личного письма вполне соответствуютследующие выводы автора диссертации: «В романтизме личное писъмо<...> наме­чает выход к трансцендентному» (с. 131); «В личном письме «я» предстаёт офор мо­ленным, следовательно, можно утверждать, что оно является добровольным само­ограничением пишущего.

<...> В личном письме «я» становится кем-то для самогосебя, то есть полагает определённый образ самого себя. Это ограничение никак непротиворечит непрекращающемуся становлению пишущегося «я»» (с. 459). Этивыводы раскрывают сущность личного письма как феномена трансцендентальнойпоэзии, вытекающего из трансцендентальной философии. Подобное соотнесениеличного письма с трансцендентальной поэзией позволило бы снять противоречие,сохраняющееся в диссертации: с одной стороны, автор понимает личное письмокак, по сути, романтическое явление, с другой стороны, указывает на то, что самопонятие личного письма было разработано французскими учеными на материалесовсем других эпох и культурных парадигм: М. Фуко конструирует это понятие наоснове текстов поздней античности (с.