76788-1 (Современные политические и правовые учения в Западной Европе и США), страница 8

Противоборство демократических, либеральных, гуманистических идей, с одной стороны, и идей, обосновывавших отстранение народа от власти, правовое неравенство, привилегии власть имущих, преобладание произвола над законом либо тоталитарный режим – с другой, проходит через всю историю политических и правовых учений.

История политических и правовых учений свидетельствует о том, что важным показателем степени свободы и демократизма того или иного общества и государства является состояние политико-правовой мысли.

Для кастовых, деспотических, тоталитарных обществ и государств характерно существование и распространение одной политической доктрины и преследование инакомыслия. Эта доктрина носит апологетический характер; ее программная часть ориентирована на сохранение существующего общественно-политического строя и пронизана мотивами социальной мифологии, обещает “царство божие” на небе или создание общества всеобщего благоденствия на земле. Как правило, содержание таких доктрин основано на вере, а не на системе логических доказательств. Оно выражено не столько в понятиях, отражающих реальную общественно-политическую действительность, сколько в терминах-символах, призванных обосновать неизменность устоев существующего общества, государства и права. В кастовых, деспотических и тоталитарных обществах и государствах политическая риторика носит религиозный, псевдодемократический или наукообразный характер. В политико-правовых доктринах типичны ссылки на волю бога или народа, на общее благо, на ученость или мудрость правящих лиц. Типичны утверждения, что таким государством правит “божий помазанник”, “божественный император”, “совет мудрейших”, “вождь нации”, “мудрый и великий вождь народа”, “величайший полководец всех времен и всех народов”. Государство именуется “божественным установлением”, “народной демократией”, “общенародным государством”, а право – “воплощением всенародной воли”, “божественным правом”.

Монопольное существование официальной политико-правовой доктрины, возведенной на уровень государственной религии, обеспечивается преследованием тех, кто сомневается в ее истинности либо мыслит иначе, чем предписано государством, господствующей церковью или правящей партией. Идеологическая борьба с вольнодумцами и их идеями осуществляется не посредством открытых дискуссий, обмена доводами, опирающимися на логико-теоретическую аргументацию, а угрозами, запугиванием, политическими обвинениями. Для политической риторики тоталитаризма характерно использование терминов-ярлыков, слов, оторванных от действительного происхождения и содержания понятий, которые ими первоначально обозначались, и используемых для создания образа “врага нации”, “отщепенца”, “врага народа”. Таковы, например, термины “еретик”, “раскольник”, “сектант”, “подозреваемый”, “диссидент”, “оппортунист”, “экстремист”, “реформист”, “демагог”, “соглашатель”, “ревизионист”, “вольнодумец”, “догматик”, “бунтовщик” и т.п. Используемые в агрессивно-обвинительном тоне, свойственном идеологам тоталитаризма, эти термины-ярлыки становятся политическим обвинением, исключающим нормальную полемику и дискуссию.

Политико-правовая идеология тоталитаризма не допускает ни свободной мысли, ни открытой дискуссии. Это закономерно, поскольку для кастовых, деспотических, тоталитарных обществ и государств характерны не многообразие, а искусственно насаждаемое единство, не свободное развитие мысли, а догматизм и слепая вера, не уважение к человеческому разуму и истине, а их отторжение, принципиальный алогизм, ограничение мышления толкованием священных книг, изречений вождей, решений церковных и партийных соборов.

Естественным состоянием идеологии в демократическом обществе, где нет гонения на свободную мысль, является многообразие политико-правовых доктрин, обусловленное соревнованием нескольких общественно-политических идеалов. Эти идеалы, ориентированные на достижение какой-либо общественной цели, являются источником общественной и политической активности людей, их объединений, социальных групп, классов. Содержание идеалов определяется не только экономическими интересами социальных общностей, но и религиозными мотивами, нравственными нормами, идеями гуманизма, патриотизма и другими идеологическими построениями.

Содержанием идеалов предопределяется программная часть, свойственная каждой политико-правовой доктрине. Социальная неоднородность общества обусловливает конкуренцию идеалов, разнообразие политико-правовых доктрин, их соревнование в общественном сознании. Это является непосредственным и ближайшим источником развития учений о государстве и праве.

Существование в общественном сознании нескольких идеалов, разновидностей каждого из них, а также различных представлений о способах их достижения естественно и по той причине, что люди по своей природе неспособны мыслить одинаково. “Из столь кривого дерева, из какого сделан человек, – справедливо замечал Кант, – не может быть вытесано ничего совершенно прямого”. Именно поэтому единство и однообразие идеологии в каком-либо обществе – верный признак тоталитаризма, искусственно и насильственно насаждающего единомыслие, пресекающего всякое отступление от него.

Наконец, многообразие политических и правовых учений в обществе, допускающем свободомыслие, определяется сложностью государственно-правовой реальности, которую эти учения отражают. Политико-правовые доктрины всегда сложнее и разнообразнее, чем современная им государственно-правовая действительность. Это определяется не только тем, что в содержании доктрин отражается опыт прошлого и делается попытка предсказать будущее, но и закономерностями развития самой идеологии, отличающимися от тенденций развития того общества, в котором она существует. Как известно, организация и жизнь любого общества основываются либо на подавлении одной части общества другой его частью, либо на компромиссах, соглашениях, на увеличении численности “среднего класса” за счет низших и высших слоев общества, на сглаживании общественных антагонизмов и противоречий. В политической и правовой идеологии противостоящие учения не поглощаются новыми доктринами, выражающими социальное равновесие.

Так, если в учениях о государстве крайними направлениями считать, с одной стороны, анархизм, а с другой – авторитаризм (в духе теории Гоббса) или тоталитаризм (как в “Кодексе природы” Морелли), то между этими крайностями находится концепция правового и социального государства с развитым общественным самоуправлением. Достаточно очевидно, что эта “теоретическая середина” является не соединением названных крайних направлений, а отрицанием того и другого, качественно иной и новой концепцией.

Важно отметить и то, что после создания концепции правового и социального государства и попыток воплощения ее в политическую и правовую жизнь, концепции и идеи анархизма, авторитаризма и тоталитаризма сохраняют свою жизненность.

Сложность социальных и политических проблем, порожденных развитием государства в современном обществе, рост государственного механизма, усиление государственного регулирования общественной жизни остаются причиной живучести анархизма, давшего непревзойденную критику “феномена власти”, который порой существенно влияет на психологию лиц, занятых государственной деятельностью, предсказавшего опасности, проистекающие из поглощения общества государством, подавляющим личность.

В то же время социальная неустроенность больших групп населения, рост преступности, экологический и демографический кризисы, другие острые общественные проблемы являются питательной средой для распространения авторитарных и даже тоталитарных идей и концепций, зовущих к усилению государственной власти, к расширению вмешательства государства во все сферы общественной жизни.

Растущее многообразие учений о государстве предопределяется тем, что эти учения по-разному отражают сложнейший по устройству, функциям, общественной роли механизм государства.

“Говорят, -- писал Гете, – что между двумя противоположными мнениями лежит истина. Никоим образом! Между ними лежит проблема”.

В гражданском обществе закономерно и многообразие правовых концепций, основанных на различных пониманиях права, каждое из которых столь же верно, сколь и уязвимо. Юридический позитивизм и разработанная на его основе нормативная концепция права являются основой основ законности правоприменительной практики в правовом государстве. Социологическая концепция права дает возможность выявить жизненные интересы и отношения, требующие юридического признания и защиты, но еще не предусмотренные законом. Только на основе теории естественного права возможны нравственная оценка действующего права и обоснование естественных прав человека, предшествующих закону и практике его применения.

Однако нормативная концепция права отождествляет право и тексты законов, открывая тем самым возможность как подмены юридических норм декларациями, бессодержательными дефинициями, лозунгами и призывами в текстах нормативных актов, так и издания законов, грубо противоречащих общепризнанным нормам гуманизма и нравственности. Концепция естественного права (и родственная ей психологическая теория) способна принять и выдать за право разнообразные и противоречивые представления о добре и зле, справедливом и несправедливом, похвальном и постыдном, моральном и аморальном, содержащиеся в общественном, групповом, индивидуальном сознании. Социологическое понимание права, отождествляя право с правопорядком, порождает представление о праве как о любом порядке, заменяя право распространенной практикой, “обычностью”, “общепринятостью”, целесообразностью и эффективностью.

Отсюда, конечно, не следует, что общее понятие права может быть создано в результате соединения, синтеза этих трех концепций. Напротив, каждое из понимании права – необходимый противовес другим пониманиям, не дающий уйти за пределы права к беззаконию и произволу. Суть дела в том, что между крайними точками зрения различных концепций находится не истина, а право, которое в любой из своих частей может стать и бытием свободы, и орудием порабощения и произвола; и компромиссом общественных интересов, и средством угнетения; и основой порядка, и пустой декларацией; и надежной опорой прав личности, и узаконением тирании и беззакония. Может быть, социальное назначение и польза каждой из концепций в том и состоят, чтобы через критику уязвимых сторон других концепций выявить негативные свойства и опасные тенденции самого права.

Существование и соревнование в общественном сознании нескольких идеалов и сконструированных в соответствии с ними политических и правовых доктрин – важнейшее средство ориентации человека в политической жизни гражданского общества.

История политических и правовых учений показывает также, что теоретиками государства и права различных эпох разработан ряд выводов и положений, не выходящих за пределы эмпирической, описательной науки, но имеющих непреходящее значение для государственно-организованного общества, в том числе для современного. Так, бесспорна и очевидна актуальность рассуждений Аристотеля о преобладании “среднего класса” как об условии прочности государственного строя. Столь же злободневны выводы Полибия, что сочетание правильных форм государства, создающее систему государственных органов, в рамках которой достигается политическое решение общественных споров и противоречий, является залогом того, что монархия не выродится в тиранию, аристократия – в олигархию, демократия – в охлократию. В учебнике отмечена актуальность и многих других политических и правовых идей мыслителей прошлого.

Список литературы

Для подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://feelosophy.narod.ru