132645 (Особенности психотерапевтической помощи при состояниях духовного кризиса), страница 4

Человек, ощущающий воздействие непонятной чуждой ему силы, часто прилагает огромные усилия, чтобы бороться с ней. Он может испытывать сильный испуг и одиночество – родственники, друзья, а часто и психотерапевты избегают контактов с ним, испытывая к нему смесь метафизического страха и морального отвращения [9, С.61-62].

Состояния одержимости относятся к проявлениям духовного кризиса, потому что в них мы видим вторжение сил надличностной природы. Эти силы вызывают очень негативные формы поведения, но достигая их полного раскрытия и понимания можно достичь удивительного исцеления [9, С.62].

3. Взгляды основателей некоторых психотерапевтических школ, имеющих успех в разрешении проблем духовных кризисов.

Данная глава рассказывает о взглядах основателей некоторых психотерапевтических школ, чьи методы с успехом практикуются в разрешении связанных с духовными кризисами проблем. Эти люди вошли в историю психотерапии. Их труды входят в её классический фонд. Они заложили фундамент, делающий психотерапевтическую работу в ситуациях духовных кризисов возможной.

3.1 К.Г.Юнг

Карл Густав Юнг (1875-1961) вошёл в историю как человек, обогативший науки о человеке множеством ценных идей и методов. В свете данной работы важнейшим представляется то, что он расширил область непосредственных переживаний человеческого опыта за пределы индивидуальных биографических границ и серьёзно подошёл к духовным моментам человеческой жизни как важнейшим факторам душевного здоровья.

Введённая им дифференцировка психики дополняет фрейдовскую структуру понятием коллективного бессознательного.

"…Я хотел бы подчеркнуть, что мы должны различать три уровня души: (1) сознание, (2) личное бессознательное, (3) коллективное бессознательное. Личное бессознательное состоит, во-первых, из всех тех содержаний, которые стали бессознательными либо из-за того, что утратили свою интенсивность и забылись, либо из-за того, что сознание отстранилось от них (вытеснение); и, во-вторых, из содержаний (отчасти, чувственных впечатлений), которые никогда не обладали достаточной интенсивностью, чтобы достичь сознания, но тем не менее как-то проникали в душу (psyche). Коллективное же бессознательное, как родовое наследие возможностей репрезентации, является не индивидуальным, а общим для всех людей и даже, возможно, всех животных, и составляет истинную основу индивидуальной души" [34, С.48].

Таким образом, в каждом человеке существует уровень, в котором существуют сконденсированные формы опыта предшествующих поколений.

"… коллективное бессознательное именно наследуется, а не развивается индивидуально. Оно состоит из предсуществующих форм, которые могут сознаваться только вторично и которые придают определённую форму некоторым психическим содержаниям" [28, С.70].

Эти предшествующие формы обеспечивают адаптацию к типичным жизненным ситуациям, с которыми приходилось иметь дело на протяжении всей истории становления человечества.

"Все согласны с тем, что совершенно невозможно понять живой организм, вне его связи со средой обитания. …. То же самое справедливо и в отношении души. Её специфическая организация должна быть тесно связана с условиями внешней среды. От сознания мы можем ожидать реагирования на настоящее и адаптации к нему, поскольку сознание – это та часть души, которая имеет дело, главным образом, с событиями текущего момента. А от коллективного бессознательного, как вневременной и всеобщей (части) души, нам следует ожидать реакций на универсальные и постоянные условия, будь они психологическими, физиологическими или физическими" [34, С.48-49].

Эти универсальные и постоянные условия порождают то, что является важнейшим структурным компонентом юнгианской психологии – архетипы. Именно они лежат в основе различных проявлений человеческой культуры – начиная с мифов и продолжаясь в основы социального порядка и другие элементы цивилизации.

"Психологические условия среды обитания обычно оставляют за собой похожие мифологические следы. Опасные ситуации, будь это физическая опасность или угроза душе, вызывают эффективно заряженные фантазии, а поскольку такие ситуации регулярно повторяются, то есть являются типичными, они дают начало архетипам, как я назвал все мотивы мифов в общем" [34, С.52].

В формировании архетипов и их реализации в конкретном человеке важнейшую роль играют эмоциональные факторы его непосредственного окружения.

"Отложение всего родового опыта человечества – столь богатого эмоциональными образами – в отношении отца, матери, ребёнка, мужа и жены, магической личности, угроз телу и душе, возвысило эту группу архетипов до статуса верховных регулятивных принципов религиозной и даже политической жизни и привело к бессознательному признанию их огромной психологической силы и власти" [34, С.53-54].

Если для З.Фрейда бессознательное это - помойная яма, из которой, в лучшем случае, можно получить только удобрение, то для К.Юнга – оно подлинный источник творчества.

"… бессознательное, как совокупность всех архетипов, является хранилищем всего человеческого опыта, восходящего к его самым отдалённым истокам. Но это отнюдь не мертвые залежи, наподобие заброшенной кучи хлама, а живая, активная система реакций и диспозиций, определяющая жизнь индивидуума незаметным, а значит и более эффективным образом. Бессознательное – вовсе не гигантский исторический предрассудок, не какое-то априорное историческое условие; скорее оно служит источником инстинктов, ибо архетипы – всего лишь формы, принимаемые инстинктами. Из живого источника инстинкта льётся всё творческое; стало быть, бессознательное не просто обусловлено историей, но само порождает творческий импульс" [34, С.54].

Но человек, ограниченный своим эго часто оказывается не способен принять и по достоинству оценить идущие из бессознательного творческие импульсы. Отсюда ряд проблем.

"Когда встречается ситуация, соответствующая данному архетипу, этот архетип активируется, - и тогда появляется компульсивность, которая, подобно инстинктивному влечению, добивается своего вопреки разуму и воле, а то и вообще приводит к конфликту патологических размеров, то есть к неврозу" [28, С.76].

По Юнгу бессознательное не противостоит сознанию, но стремиться уравновесить его отклонения от целостности.

"… бессознательные процессы находятся в компенсаторном отношении к сознательному уму" [31, С.137].

В своей работе "Символы трансформации" [32] Юнг анализирует записи молодой женщины, показывая нам, как архетипические силы проявляются в фантазиях, гипногогических видениях и сновидениях, и как эго реагирует на них. В своём анализе он привлекает очень богатый материал из мифологии, религии, антропологии и человеческой истории. Описанный случай закончился развитием выраженного шизофренического процесса. Юнг считает, что подобного финала можно было избежать, если бы человек относился более серьёзно к деятельности своего внутреннего мира.

"Для постороннего наблюдателя совершенно ясно, что эти фантазии являлись продуктами деятельности психической энергии, не бывшими под контролем сознательного разума. Они представляли собой томление, тоску, побуждения и символические события, которые совершенно невозможно было оценить ни положительно, ни отрицательно. Инстинктивное побуждение, которое было попыткой извлечь сновидицу из детского сна, было встречено в штыки личной гордыней, которая была явно ни к месту, а также, что необходимо предположить, соответствующим узким моральным горизонтом, так что ничто не могло ей помочь понять духовное содержание символов. Наша цивилизация уже давно забыла о том, как думать символами" [32, С.433].

Карл Густав даёт следующий совет, относительно того, как поступать в подобных ситуациях.

"Для пациента в подобных ситуациях спасительной оказывается та из них, в которой сам доктор подступает к делу со всей серьёзностью и даёт пациенту возможность доступа к тем значениям, которые эти символы предлагают. Действуя таким образом, он даёт пациенту возможность ассимилировать по крайней мере часть бессознательного и исправить угрожающую диссоциацию даже и этим количеством. Одновременно эта ассимиляция защищает от опасной изоляции, которую чувствует каждый, когда сталкивается с непостигаемым и иррациональным аспектом своей личности. Изоляция ведёт к панике и уже одно это становится началом психоза. Чем шире зазор между сознательным и бессознательным, тем быстрее сползание к фатальному расщеплению и развалу личности, которая у невротически предрасположенных людей ведёт к неврозу, а у индивидов с психотической конституцией – к шизофрении и личностной фрагментации. Целью психотерапии поэтому является сужение и в конечном итоге избавление от диссоциации путём интеграции самих тенденций бессознательного в сознательный разум" [32, С.433-434].

Важнейшим в человеческой жизни Юнг считает индивидуацию.

"Индивидуация означает становление не-делимым, и коль скоро "индивидуальность означает в себе нашу глубочайшую, крайнюю и бесподобную особенность, она также представляет становление человека самим собой. Поэтому мы могли бы истолковать индивидуацию как "путь к себе" или как "самоосуществление"" [31, С.132].

Процесс индивидуации – тесно связан с раскрытием и ассимиляцией бессознательного. Основными архетипами, включёнными в происходящую при этом трансформацию, являются персонона – проявляющаяся как социальная маска, и самость – центр человеческого существа во всей его полноте.

"Цель индивидуации – не что иное, как освобождение самости от фальшивых обёрток персоны, с одной стороны, и лишение изначальных образов их суггестивной силы, - с другой" [31, С.133].

Индивидуация и связанная с ней ассимиляция бессознательного –процесс весьма сложный, чреватый многими опасностями. В частности, может случиться следующее.

"Если из-за ассимиляции бессознательного мы ошибочно включаем коллективную психику в инвентарь личных психических функций, то неизбежно наступает распад личности на объединённые в пары противоположности" [31, С.106].

Юнг очень много уделил изучению духовного кризиса, происходящего в середине человеческой жизни.

"Статистика показывает рост частоты психических депрессий у мужчин в районе 40 лет. У женщин невротические осложнения начинаются обычно несколько раньше. Мы видим, что в этой фазе жизни, между 35 и 40 годами, в душе человека подготавливается важное изменение. Поначалу оно не сознаётся и не бросается в глаза другим; скорее эта перемена предстаёт в форме косвенных признаков, берущих начало в бессознательном. Часто это выглядит как медленное изменение характера человека; в другом случае у человека могут вновь обнаружиться некоторые характерные черты, которые исчезли у него с окончанием детства; или, ещё, присущие до этого наклонности и интересы начинают слабеть и их место занимают другие. Весьма часто случается обратное: выстраданные человеком убеждения и принципы, особенно моральные, начинают твердеть и их стойкость нарастает до тех пор, пока где-то примерно в 50-летнем возрасте не наступает период нетерпимости и фанатизма. Происходит так, как если бы существованию этих принципов угрожала опасность и потому необходимо придавать им всё больший вес" [33, С.22-23].

Очень важным является подготовка человека к тому, с чем ему предстоит встретиться.

"Хуже всего то, что интеллигентные и культурные люди проживают жизнь, даже не подозревая о возможности таких превращений. Они пускаются в плавание по второй половине жизни совершенно не подготовленными. …Но мы не можем жить после полудня по расписанию внутренней жизни; ибо то, что было важно утром, вечером почти не имеет значения, как и то, что утром было правильным, вечером становится неправильным" [33, С.26-27].

Для Юнга религия не пережиток прошлого, но копилка символов, которые при их подлинной значимости для человека, могут дать более полную и целостную жизнь.

"Если хаотические движения толпы, каждые из которых заканчивается взаимным разочарованием, направляются в единое русло волей диктатора, то индивиду в его разъединенном состоянии также необходим направляющий и упорядочивающий принцип. Это – создание хочет, чтобы эту роль играла его воля, но при этом упускает из вида мощные факторы бессознательного, которые стоят на пути его намерений. Если оно хочет достичь цели синтеза, то оно должно сначала познать природу всех этих факторов. Оно должно пережить их, или обладать нуменозным символом, который их выражает и ведет к их синтезу. Возможно, что для этого сгодился бы религиозный символ, который включает в себя и визуально представляет то, что ищет выражения в современном человеке". [29, С.138].

Новаторские идеи Юнга не ограничиваются миром психологии. Они ведут к новым представлениям о пространстве, времени и их отношениях с сознанием. В частности, далеко идущие выводы вытекают из его исследований синхронистичности – принципа связи между явлениями на основе их смыслового соответствия.

"Синхронистические феномены удостоверяют одновременное появление многозначительных эквивалентностей в разнородных, причинно не связанных процессах; другими словами, они доказывают, что воспринимаемое наблюдателем содержание может, в то же самое время, представляться внешним событием в отсутствии какой-либо причинной связи. Из этого следует, что, либо психика не может быть локализована в пространстве, либо пространство относительно для психики. То же рассуждение применимо к темпоральной детерминации психики и психической релятивности времени" [30, С.536].

Юнг отмечает рост в современном мире интереса к внутреннему миру человека. Этим он объясняет увлечённость многих людей различными движениями, предлагающими свои объяснения этого феномена. Юнг верил, что мир, стоит перед большой трансформацией, которая приведёт к формированию новых ценностей.

"Но если бы наша душа состояла исключительно из дурного и никчёмного, то никакая сила на земле не могла бы заставить нормального человека считать её привлекательной. Вот почему люди, которые видят в теософии лишь прискорбную интеллектуальную поверхность, а во фрейдовской психологии лишь замешанную на чувственности сенсацию, пророчат скорый и бесславный конец этим движениям. Они не замечают того, что такие движения получают свою силу от очарования души, и что душа будет выражать себя в этих формах, пока их не заменят чем-то лучшим. Теософия и психоанализ суть лишь переходные или эмбриональные стадии развития, из которых со временем появятся новые и более зрелые формы" [33, С.494].