178328 (Приватизация земли и ее социально-экономические последствия), страница 2

Так трудовая частная собственность превратилась в свою противоположность - стала нетрудовой. Если первая соединяла в одном лице и производителя, и владельца, то вторая, наоборот, разъединила общество на две группы (на два класса):

1) собственников средства производства и

2) наемных работников.

Непосредственные производители перестают быть совладельцами средств производства, следовательно, утрачивают право на труд. Наем рабочей силы как юридическая форма реализации этой совместной собственности превращается в куплю-продажу рабочей силы. Зарплата определяется стоимостью средств существования и соотношением спроса и предложения рабочей силы на рынке труда. Производство из средства удовлетворения потребностей людей превращается в средство самообогащения и паразитирования⁵. И раскрытие этой правды воспринимается как тягчайшее преступление в таком обществе.

Погоня за максимальными прибылями становится целью любого бизнеса и вместе с тем является первопричиной возникновения многих пороков человеческого общества, на что указывал в свое время английский профсоюзный деятель Т. Деннинг, которого цитировал К. Маркс. Капитал боится отсутствия прибыли или слишком малой прибыли, подобно тому как природа не терпит пустоты. Но если возможна выгода, капитал смелеет. Напомним общеизвестное высказывание: при 10% прибыли он согласен на любое предложение, при 20% - оживает, при 50% - способен свернуть себе шею, при 100% - презирает все человеческие законы, при 300% нет такого преступления, на которое он не рискнул бы пойти, даже под страхом виселицы.

Во-вторых, нас убеждают в необходимости приватизации, но при этом игнорируется двойственный характер труда - частный и общественный. Когда общественное производство представляло собой механическую сумму индивидуальных хозяйств, то перевес имел частный характер труда. Каждый производитель на свой страх и риск сам решал, что, как и сколько вырабатывать. Но общественное разделение и кооперация труда превратили общественное производство в сложную самовоспроизводящуюся систему. А потому труд каждого производителя становится ее неотъемлемой составной частью. Каждый производитель может производить только то, так и столько, что, как и сколько нужно обществу. С развитием производительных сил общественный характер труда усиливается, а частный - слабеет. И уже не имеет значения, кто выполняет эти функции, главное, чтобы они выполнялись квалифицированно, и не в собственных, а в общественных интересах.

Здесь не может быть никаких перекосов. Если происходит чрезмерная централизация, зажим составных частей национального хозяйства как это было в СССР, то экономика перестает нормально функционировать. И наоборот, если усиливается частный характер производства, то составные части системы действуют несогласованно, что в конечном счете приводит к неуправляемости, разрушению всего экономического комплекса. Квалифицированное управление общественным производством становится важнейшим залогом его развития. Общеизвестно, что советское государство не справилось с этой задачей. Используя примитивные формы управления, оно часто доводило дело до кровавых репрессий. Но то самоустранение государства от управления экономикой, которое мы видим теперь, стало причиной воистину разгула стихии.

Удивительно: решению экономических проблем мы упорно не желаем учиться у природы, которая в ходе эволюции создала бесчисленное множество сложных организмов - от отдельных одноклеточных вплоть до человека. Вместо того чтобы продолжить совершенствование системы, мы возвращаемся вспять, к менее зрелому состоянию производства, возобновляя его частный характер. Пора бы, наконец, понять, вопреки подсказкам разного рода советников, что идти вперед с головой, повернутой назад, - не то что неудобно, но еще и опасно.

Обществу навязывается мысль, что государство не в состоянии решать сложные проблемы, а частный собственник будто бы делает это запросто. Если это действительно так, то возникает вопрос: отчего государство так деградировало, что самоучка, иной раз не имея соответствующей профессиональной подготовки, делает это лучше, чем оно? Что это - упадок государства как органа управления или банальная демагогия приватизаторов? И здесь важно, для чего и кем используется власть. Если она служит развитию производства и повышению благосостояния народа, то полезна для общества. Но если она работает на обогащение предпринимателей за счет производителей, если делит общество на богатых и бедных, то она преступна и не имеет права на существование.

Мы согласны с В. Юрчишиным в том, что существует пять ветвей государственной власти, а не три, как принято считать. Ключевыми среди них являются мировоззренческая (концептуальная) и идеологическая власть, с формированием на их основе законодательной, исполнительной и судебной ветвей ⁷. Мировоззренческая должна базироваться на объективно действующих экономических законах развития товарного производства, а идеологическая - на средствах воплощения в жизнь мировоззренческих взглядов (идей) применительно к достигнутому уровню производительных сил. Только в этом случае законодательная, исполнительная, судебная ветви власти будут служить интересам народа.

К сожалению, реформаторы, как уже указывалось, пренебрежительно относятся к науке, а потому не знают или игнорируют ее результаты, полагаясь на свое интуитивное видение того или иного процесса. Отсюда и соответствующая идеология, опирающаяся не на объективные законы развития производства, а на желание использовать их в собственных интересах. Законодательная, исполнительная, судебная ветви власти - это обычные механизмы реализации экономической политики государства, идеологических установок, а потому любую попытку народа изменить существующее положение дел «отцы нации» будут рассматривать как антигосударственный переворот.

И вместо того чтобы во имя истины высказать свое собственное независимое мнение, как подобает настоящему ученому и как это сделал академик В. Юрчишин, многие экономисты пошли «в подтанцовку» к олигархам, подхалимски вводя в якобы научный оборот установки по развитию экономики страны, которые маскируют эгоистические цели.

В-третьих, без должного анализа социально-экономических последствий приватизации в промышленности ныне на повестку дня поставлена приватизация земли. Здесь также используются уже испытанные методы ограблении крестьян - полуправда, искажение сущности и закономерностей развития отношений собственности. На самом деле земля не есть продукт труда, как утверждается. Это продукт природы, среда существования людей, данная им бесплатно, а потому не имеющая стоимости, не могущая быть объектом присвоения, покупаться и продаваться, как любой товар. Затраты труда на обработку земли включаются в себестоимость сельскохозяйственной продукции. Если присваивается, а затем продается не продукт труда, а продукт природы, значит, собственник такого товара получает нетрудовые доходы.

После первой русской революции (1905 г) правительство империи начало разрушать институт общинного землевладения. Согласно столыпинской земельной реформе, каждому члену сельской общины предоставлялось право требовать от нее выделения в частную собственность той доли общинной земли, которой он пользовался. Надел переходил в его собственность без выкупа или с небольшой платой общине. По свидетельству М. Туган-Барановского, в выходе из общины были заинтересованы три группы:

1) крестьяне, у которых было больше земли, чем им следовало после передела;

2) бедняки, которые не вели или почти не вели своего хозяйства, а полученную в частную собственность землю намеревались продать;

3) богатые крестьяне, имевшие возможность скупить наделы своих односельчан. Средние слои крестьянства, - а их было большинство, - теряли от реформы: ведь каждый хозяин из указанных трех групп стремился во что бы то ни стало закрепить за собой участки, которыми пользовался до передела. Столыпинская реформа вела, по сути, к тому, что бедные крестьяне лишались земли, а угодья концентрировались в руках тех, у кого был капитал, хотя внешне все это прикрывалось благими намерениями. Но между приватизацией и концентрацией земли есть определенный исторический лаг, в течение которого происходят ее купля и продажа. Реальность принесла хлеборобам глубокое разочарование и привела к ожесточенной борьбе, вследствие чего окончательно распалось общинное землевладение и встал вопрос о ликвидации частной собственности на землю вообще. Это и было сделано с победой социалистической революции в октябре 1917 г.

Мысль о том, что земля является достоянием всего народа и должна быть равно доступна для всех как необходимое средство производства, в свое время высказал классик экономической науки Дж.С. Милль: государство может выступать в роли единственного собственника земли, а земледельцы должны быть арендаторами, получающими свои участки на основе срочного или бессрочного договора. Аренда должна выступать не как реализация государственной собственности на землю, а как форма взаимоотношений между государством и аграриями, связанная с рациональным использованием площадей и выполнением соответствующих функций государства. Такого же мнения придерживался и выдающийся экономист-аграрник А. Чаянов, полагая, что никто не имеет права использовать землю для получения нетрудовых доходов.

При социализме государство было не распорядителем земли, а ее фактическим собственником. Произошло огосударствление общенародной собственности на землю. Государство стало злоупотреблять этой собственностью: его представители могли дать или не дать разрешение на использование земли, своевольно распоряжаться ею и т.д. Государственная собственность послужила основой для принудительной коллективизации сельского хозяйства, при полном отсутствии материально-технических предпосылок для этого. Налоги уплачивались крестьянами также как форма реализации государственной собственности на землю.

Собственность на землю как продукт природы имеет совершенно иной смысл, чем собственность на продукты труда. Она связана не с затратами труда, а с закрешением земли за ее пользователями и выражает только их отношение к ней. Это волеизъявление людей, постоянно меняющееся в зависимости от надстройки общества. Здесь следует говорить об уявной собственности, поскольку на другие продукты природы (воду, воздух, солнечную энергию) ее не существует. С таким понятием собственности можно делать все что угодно, определять любые ее формы, от общинной, частной и до государственной, и наоборот, государственную преобразовывать в частную собственность, как это делается теперь. То есть все зависит от того, какая идеология господствует на данном этапе землепользования, какие группы населения оказались у власти и как они хотят воспользоваться правом собственности на землю в своих интересах. Такие диаметрально противоположные формы собственности на один и тот же объект могут объясняться только влиянием субъективных факторов. Но постоянно действует тенденция к превращению условной собственности на землю в подлинную частную собственность, обусловленная желанием получать нетрудовые доходы. Поэтому такая собственность, в сущности, становится нетрудовой. Она делит крестьян на две противостоящие группы (классы):

1) собственников земли, которые используют ее для получения земельной ренты;

2) непосредственных производителей (землепользователей), вынужденных платить за разрешение на использование земли или быть наемной рабочей силой.

Для крестьян купля-продажа земли - шаг вынужденный. Они с удовольствием пользовались бы ею бесплатно, как пользуются водой, воздухом и т.д. Для них частная собственность выступает как дополнительное условие производства, барьер, препятствующий свободному доступу к земле. Преодолевая его, крестьяне вынуждены отдавать значительную часть созданной ими продукции землевладельцам в обмен на разрешение пользоваться землей. Эти затраты средств включаются в производственные расходы, что ведет к росту цен на произведенную продукцию. Земельная рента есть дань, уплачиваемая обществом классу землевладельцев, который само же и породило.

Размышляя о будущем Украины, И. Франко, глубоко знавший жизнь села и, в отличие от наших реформаторов, ощутивший на себе все «прелести» частной собственности, считал необходимым, чтобы «вся земля с лесами и пастбищами, реками и озерами принадлежала тем общинам, которые на ней трудятся,., чтобы граждане трудились совместно и делили между собой произведенный продукт в соответствии с потребностями, с тем, сколько и как кто работал» ¹⁰. Производство в сельском хозяйстве должно вестись на основе кооперации труда как более продуктивной формы, чем индивидуальная. Великий Каменяр неутомимо отстаивал мысль, что земля не может быть чьей-то частной собственностью в духе римского права, но каждое поколение должно лишь брать ее в пользование, то ли индивидуальное, то ли семейное, то ли коллективно-общинное.

Папа Римский Иоанн-Павел II также выступал против присвоения природы: «Бог дал землю всему роду человеческому, чтобы кормила всех его членов без исключения, и не поставил никого в привилегированное положение». И если собственность не есть следствие человеческого труда, увеличения общественного богатства, получена от эксплуатации и спекуляции, то есть нетрудовым путем, то «ей нет никакого оправдания и она является преступлением перед Богом и другими людьми».

Ну а наши реформаторы не боятся ни Бога, ни людей. Вопреки элементарной логике доказывают «преимущества» мелких фермерских хозяйств, в глубине души зная, что фермеры быстро разорятся и их земля окажется в руках новых «лендлордов». Ведь при современной технологии рентабельным может быть хозяйство, имеющее не менее 400 га земли. Нетрудно подсчитать: в среднем пай равен 4 га, значит, из 100 крестьян 99 должны быть безземельными, чтобы возникла потенциально рентабельная ферма. Подчеркиваем, что сдача паев в аренду, которой нас тешат реформаторы, является паразитарной формой существования землевладельцев, пускай и бедных крестьян. Это своеобразная подачка за их молчание. Да, приватизировав землю, крестьянин может продать ее, заложить в банке под кредит, но уже никогда себе не вернет... Вспомним: еще И. Франко предупреждал, что ипотечные кредиты опасны, займы банка недешевы, и выдают их большей частью крупным хозяйствам, а кредитные деньги переходят в карманы ростовщиков¹⁴.

Реформаторы также видят конечную цель аграрной реформы в создании крупных, индустриального типа, фермерских хозяйств. Спрашивается: для чего понадобилось разрушать колхозы и совхозы? Отвечаем: а для восстановления нетрудовой частной собственности на землю.

Как же быть с жителями городов? Разве им земля не нужна? А на чем будут стоять дома, фабрики, заводы, сооружения и т.д., из чего будет производиться продукция? На множество вопросов реформаторы не дают ответов, обещают подумать. И тот, кто отстаивает частную собственность на землю, пусть ответит, кому она принадлежала, скажем, 500 лет тому назад и почему теперь должна принадлежать тому или иному лицу. Услышим только хитроумно составленные силлогизмы, скрывающие ту правду, что в основе приватизации земли - аморальное корыстолюбие.

Если ориентироваться на общие закономерности развития форм собственности, изложенные выше, то каждый гражданин является совладельцем земли, что дает ему право на бесплатное пользование ею. С целью рационального использования земли это право должно закрепляться на основе хозрасчетных отношений. Хозрасчетная собственность является компромиссным разрешением противоречия между общенародной собственностью и потребностями ее рационального использования. Она выполняет все функции частной, за исключением одной, а именно: не дает права предпринимателю на присвоение прибыли как собственного дохода. Каждый пользователь, по словам И. Франко, обязан заботиться о сохранности земли во имя будущих поколений, «а не поступать по принципу, лишь бы мне было хорошо, а завтра хоть трава не расти». Общественные отношения должны быть построены так, чтобы каждый человек, оставляя этот мир, не проклинал его как юдоль лжи и ужасов, а попрощался с ним, благодаря за счастье прожить назначенные судьбой годы среди друзей, а не свирепых хищников. Такой принцип общественного устройства практикуется во многих странах Европы, где осознали, что частная собственность во все большей степени должна быть под контролем общества.

В-четвертых, включение земли в общий товарооборот рыночной экономики является ошибочным. В товарооборот должны включаться только продукты труда, обмен которых обусловлен общественным разделением труда, но никоим образом не земля, не природная среда.