Андрей Федоров Путь Блока драматурга (Андрей Федоров Путь Блока-драматурга), страница 3
Описание файла
Документ из архива "Андрей Федоров Путь Блока-драматурга", который расположен в категории "". Всё это находится в предмете "история русской литературы" из 9 семестр (1 семестр магистратуры), которые можно найти в файловом архиве ВолГУ. Не смотря на прямую связь этого архива с ВолГУ, его также можно найти и в других разделах. .
Онлайн просмотр документа "Андрей Федоров Путь Блока драматурга"
Текст 3 страницы из документа "Андрей Федоров Путь Блока драматурга"
переработки и переиздания, осуществленный через 7 лет, записал (1 декабря):
"Буду пытаться выбросить оттуда (и для печати и для возможной сцены) все
пошлое, все глупое... Посмотрим, что останется тогда от этого глуповатого
Германа" (VII, 188). Это суровая оценка. Если по сравнению с драмами 1906
года в новой пьесе фон действия стал иным, то драматургу не удалось обновить
образ героя и создать живые и действенные характеры. Герман в конце "Песни
Судьбы" оказывается, в сущности, почти в том же положении, что и Пьеро в
финале "Балаганчика". Язык героев тоже мало изменился по сравнению с тремя
первыми драмами: они говорят так же отвлеченно и поэтически приподнято, и
если там это оправдывалось условностью или нереальностью фона действия, то
здесь это же контрастирует с современной обстановкой и само становится
условностью.
Но "Песня Судьбы" означала не только неудачу на пути Блока. Это было и
продолжение упорных исканий. Драматург обратился здесь к патриотической
теме: в центре - мысли о Родине. Несомненен так же, как и в драмах 1906
года, жизнеутверждающий тон пьесы. Тема поисков "жизни прекрасной, свободной
и светлой" проведена и здесь вполне отчетливо, хотя и в немалом противоречии
с фигурой героя, безвольного и неудачливого. А то, от чего поэт хотел
оттолкнуться, что он пытался преодолеть, в новом произведении проявилось
особенно интенсивно и своеобразно окрасило драму: это именно лиризм, более
всего связанный с русскими мотивами, с родным пейзажем. Лиризм даже
усиливается теперь. Если большая часть пьесы написана прозой, а стихами -
только немногие сцены, то лиризмом пронизана прежде всего прозаическая речь
большей части действующих лиц (Германа, Елены, Монаха, Фаины). Лиризмом
проникнуты и ремарки, многие из которых (особенно при изображении природы)
становятся похожи на стихотворение в прозе, в этом смысле оставляя далеко
позади ремарки в "Балаганчике" и даже в "Незнакомке", где описания и
характеристики действующих лиц тоже отличаются лиричностью и
эмоциональностью тона.
И в ходе развития всего творчества Блока именно эта черта его новой
драмы оказалась плодотворной для дальнейшего его пути. Еще летом 1908 года
начал складываться поэтический цикл "На поле Куликовом", и в пределах того
же года возник ряд стихотворений о России, вошедший вместе с ним в более
широкий цикл "Родина", формировавшийся вплоть до 1916 года и тесно связанный
с идеями, мотивами, образами, которые первоначально наметились в "Песне
Судьбы". Некоторые отголоски этой драмы нашли отражение и в другом
лирическом цикле - "Арфы и скрипки". Если почву для лирических драм 1906
года подготовили целые ряды предшествующих им стихотворений, то "Песня
Судьбы" явилась почвой для новых лирических шедевров.
6
В январе 1913 года Блок окончил драму "Роза и Крест" - свое самое
крупное драматическое произведение, которое выросло из первоначального плана
сценария балета и из набросков оперного либретто. Это совершенно новая веха
на пути поэта-драматурга. Здесь он решил ту художественную задачу, которая
осталась неосуществленной в "Песне Судьбы": в новой пьесе появились
характеры, полные глубокого человеческого содержания, а лирическое начало,
нисколько не ослабев, гармонически слилось с развитием действия.
Идейно-философская основа драмы - характерное для Блока 1910-х годов
представление о многогранности жизни, мысль о слиянии далеких, разноречивых
и противоположных ее начал. С этим связан и основной ее мотив - двуединство
Радости-Страдания, мотив, нашедший отражение и в ее заглавии, где "роза"
должна означать наслаждение, радость жизни, а "крест" - страдание, выпавшее
на делю человеку или добровольно принимаемое им. Этот же мотив органически
переплетается с целым рядом знаменательных и впечатляющих образов
многокрасочного и широкого мира, окружающего героя (Бертрана) и героиню
(Изору), зовущих к себе таинственных и мрачных морских далей, придающих их
тусклому бытию новый и глубокий смысл. Но этот мир - также мир жестоких
социальных противоречий и конфликтов, где противоборствуют Гнет и
Справедливость, Зло и Добро, Богатство и Бедность. И целое, в котором
пересекаются разные линии действия и развертывается идейный смысл драмы,
становится от этого чрезвычайно динамичным.
В драме выступают не исторические, а вымышленные персонажи, но место и
время действия в ней строго определенные: это юг Франции и Бретань, XIII
век, время альбигойских войн, а некоторые упоминаемые в ней события и лица
вполне реальны. Блок отказался от изображения современности, к которому
подходил в "Песне Судьбы", хотя не считал свое новое произведение
исторической драмой в обычном понимании и признавал современным его смысл,
смысл переживаний героев. "Надо, - писал он, - придерживаться истории, зная,
однако, все время, что действующие лица - "современные" люди, их трагедия -
и наша трагедия" {А. Блок. Записные книжки 1901-1920, М., 1965, стр. 285.}.
История, таким образом, стала для драматурга средством приближения к
современности, способом объективного воплощения душевной жизни современного
человека. Но история тем самым потребовала не произвольного или условного, а
реального и конкретного изображения. И в свете этой задачи, поставленной
поэтом самому себе, особое значение приобрела его работа над разнообразными
источниками как материалами для новой драмы (трудами по истории французского
средневековья, над изданиями средневекового эпоса и народных преданий и
песен {Об этой работе поэта подробно рассказано в книге: В. М. Жирмунский.
Драма Александра Блока "Роза и Крест". Литературные источники. Л., 1964.}).
В драме широко отразились и впечатления поэта от путешествия по Бретани
летом 1911 года, и это сделало более достоверным ее пейзажный фон.
Все действующие лица драмы - не только главные, но и второстепенные -
наделены вполне конкретными чертами - индивидуальными и социальными,
бытовыми: Бертран, этот "рыцарь бедный" - выходец из народных низов, Изора -
дочь швеи, ставшая графиней; Гаэтан - бедный сеньёр, владелец жалкого клочка
земли; Алискан - сын богатого аристократа и т. д. Социальной характеристике
персонажей поэт придавал очень большое значение, всячески оттеняя ее в
пояснительных материалах к драме, и предусматривал полноценное воплощение их
образов на сцене. Исследователь творчества Блока пишет о персонажах "Розы и
Креста", что они "живые и реальные, полнокровные люди, изображенные
пластично и выпукло, в ряде случаев - с настоящей реалистической точностью"
{В. Н. Орлов. Александр Блок. Очерк творчества, М., 1956, стр. 201.}. А
исторические события, о которых идет речь в драме, составляют не просто
декоративный фон, а неотъемлемую часть действия, с которым на отдельных его
этапах они сливаются (эпизоды подавления восстания).
Персонажи драмы отчетливо делятся на две группы. Одни являются
носителями грубой силы или по доброй воле служат ей; они отмечены
гротескно-бытовыми чертами, как граф Арчимбаут, капеллан, доктор, Алискан,
Алиса. Им противостоят Бертран и Гаэтан, носители высокого человеческого и
романтического начала. Им ведомы предчувствия, мечтания, сны, так же как и
Изоре. В разыгрывающемся конфликте она занимает место между этими двумя
лагерями, двумя мирами.
Сочувствие и жалость читателя - на стороне Бертрана, человека из
народа, "бедного рыцаря", униженного службой при дворе властного и грубого
феодала, жену которого он любит трогательной, безответной любовью. В Гаэтане
воплощается великая и таинственная сила искусства, тот зов к таинственному и
неизведанному, который раньше томил Изору. Гаэтан внезапно исчезает из
замка, куда его привез Бертран. Бертран погибает, стоя на страже под окнами
своей госпожи, но загадка этой смерти (возможность или невозможность
примирить Радость и Страдание) остается до конца пьесы неразрешенной;
загадка не умирает с героем и бросает свою тень на будущую судьбу Изоры. На
то указывает и авторский комментарий: "...судьба Изоры еще не свершилась, о
чем говорят ее слезы над трупом Бертрана. Может быть, они случайны, и она
скоро забудет о них; может быть, и она приблизилась к пониманию
Радости-Страдания; может быть, наконец, ее судьба совсем не сходна с судьбою
человека, который любил ее христианской любовью..." Тем самым внутренний
смысл драмы остается не до конца раскрытым, недоговоренным, а поэтому
многозначным, емким, многоплановым.
"Роза и Крест" - произведение высокого художественного совершенства,
вершина блоковской драматургии. Замечательны краткость и сжатость сцен,
разнообразие эпизодов, драматическая напряженность действия, лирический
пафос раздумий Бертрана, его диалогов с Гаэтаном. Драма очень понравилась
Станиславскому, была принята к постановке в Московском Художественном
театре, уже репетировалась, и все-таки до спектакля дело не дошло.
Впоследствии, уже после Октябрьской революции, драмой заинтересовался театр
Незлобива в Москве и принял к постановке, которая тоже не была осуществлена.
Богатые театральные возможности, заключенные в драматическом шедевре Блока,
почти не получили реального сценического воплощения: лишь в Костроме в сезон
1920-21 года прошло пятнадцать представлений пьесы "Роза и Крест".
7
Ко времени непосредственно после окончания "Розы и Креста" Блоком
владели замыслы новых драматических произведений, нашедшие отражение только
в набросках их планов; в кратких и отрывочных записях. Среди них был и
замысел драмы ил современной жизни ("Нелепый человек") и драмы исторической-
из жизни Венеции ("О человеке, власть имеющем"). Планы новых драматических
"произведений не покидали Блока и в последние годы его жизни: к 1918 году
относится лишь слегка детализованный набросок драмы "Иисус", к 1919 году -
целый ряд планов, то совсем коротких и фрагментарных, то более
обстоятельных, связанных с идеей драматизированных "исторических картин",
которую предложил тогда М. Горький и к осуществлению которой привлек ряд
писателей: из своих замыслов Блок довел до завершения только один - "Рамзес,
сцены из жизни древнего Египта", одноактную, предельно лаконичную вещь.
Это именно "исторические картины", где все - и диалоги персонажей и
ремарки - насыщено бытовыми подробностями, в большинстве археологически
точными; Блок здесь весьма близко следовал своим источникам - трудам
историков-египтологов, даже делая отдельные ссылки на них в подробном плане
пьесы. Столь богато показанные бытовые детали не играют в "Рамзесе"
какой-либо сюжетной роли, они как раз и необходимы в качестве средства
создания "исторической картины", а сюжет ее очень прост.
Пьеса изображает историю одного дня (от утра до вечера) в жизни столицы
Древнего Египта - "стовратных Фив" XIV века до нашей эры. Действие
происходит на торговой площади, где стоит дом градоначальника Псару, и все
диалоги Псару с его управляющим Хамоизитом, с каменщиками, которые пришли
требовать, чтобы их накормили, разговоры офицера и чиновника, приезд фараона
Рамзеса и царицы к Псару, появление полубезумного Пророка, наконец,
внезапная смерть Псару - все это показано на фоне повседневной жизни города,
где идет торговля, где ремесленники заняты каждый своим делом.
Но пьеса - отнюдь не простое бытописание (хотя бы и историческое). При
всей насыщенности конкретными деталями, при полном отсутствии лиризма в
речах персонажей, говорящих только прозой, "Рамзес" все же - чисто
блоковская вещь. И "блоковское" здесь прежде всего в огромной емкости
смысла, силе иносказательности. Хотя сюжет и очень прост, в пьесе есть свой
конфликт, своя напряженность, сущность которых - в остром противоречии между
безмерным богатством и гордыней малой верхушки общества - фараона и его
приближенных, с одной стороны, и тяжелым и бесправным положением всего
народа - с другой. Если события, протекающие на сцене, несложны, то за
изображением быстротечного величия Псару или красоты фараона ощущается
неназванная, невысказанная мысль о тщете всего этого показного блеска, его
зыбкости и непрочности: в народе при всем почитании фараона, жрецов и богов
тлеет недовольство, Египту грозит война, и Пророк, обвиненный в том, что
"сглазил" умершего Псару, успел сказать грозные слова осуждения
несправедливому и жестокому царству. Здесь уже нет поисков "жизни
прекрасной, свободной и светлой". Написанная в предпоследний год жизни поэта
пьеса-произведение очень мрачное. Не изменяет драматургу, а, напротив, лишь
усиливается гуманистичность содержания: если говорить о проявлении "духа
современности" в этих "сценах из жизни древнего Египта", то именно оно - в
изображении и безоговорочном осуждении жестокости и бесчеловечности такого
государственного строя, при котором народ, труженик и созидатель, терпит
тягчайшие лишения, унижения, муки и при этом не в силах понять, кто его
истинные враги. Нельзя, конечно, утверждать, но допустимо предположить, что
за образом "Древнего Египта" для Блока, писавшего "Рамзеса", возникал и
образ потерпевшей крушение за три года перед тем российской монархии, всю