Кортунов С.В. - Современная внешняя политика России (стратегия избирательной вовлечённости), страница 6

Не удивительно, что в последнее время США терпят поражение за поражением. Они не решили до конца проблему Афганистана. В Ираке – застряли глубоко и надолго. Полностью провалились их планы демократизации Большого Ближнего Востока и Большой Центральной Азии. США бессильно наблюдают за возвышением Китая, формированием на базе ЕС новой «сверхдержавы». Вашингтон ничего не может сделать с Ираном, с Северной Кореей и даже с маленькой Венесуэлой. И это империя ХХI века?

К этому следует добавить, что политической воли американской политической нации к строительству всемирной империи нет. Как нет в США и настроений «мирового крестового похода».

Размышляя о том, почему имперская политика США проваливается всюду и везде, американский политолог Ф.Фукуяма указывает на две причины. Во-первых, эта политика основана на идее о том, что США позволено применять силу тогда, когда другим этого делать нельзя. Во-вторых, последствия вторжения в Ирак не прибавили аппетита в американском обществе к дальнейшим дорогостоящим интервенциям. «Ведь по сути, - постулирует он, - американцы – народ не имперский».¹⁸

2.7.Окончательный упадок Вестфальской системы: что дальше?

Очевидно, что классическая Вестфальская система приходит в начале ХХI века в окончательный упадок. Для того, чтобы в этом убедиться, достаточно вспомнить нормативную максиму суверенитета, сформулированную Ж.Боденом: «Суверенитет – это абсолютная и постоянная власть государства над гражданами и подданными». В современном же мире мы видим следующее:

• объем суверенитета ограничен внутренними и внешними факторами;

• США проводят политику ограниченного суверенитета;

• действует примат института прав человека над институтом суверенитета;

• за последние два десятилетия сложилось международное гуманитарное право, которое существенно ограничивает власть государства над его гражданами;

• на наших глазах идет становление наднационального государства – Евросоюза, – которое последовательно и целенаправленно преодолевает синдром национального государства; в этом – суть нового европейского проекта;

• право наций на самоопределение противостоит государственному суверенитету и территориальной целостности как двум основополагающим принципам классического и современного международного права;

• стремительно растет количество несостоявшихся государств, которые, как это теперь совершенно ясно всем, никогда и ни при каких обстоятельствах не станут полноценными суверенными государствами;

• процессы глобализации размывают метафизическую основу национального суверенитета – национальную идентичность всех без исключения стран мира;

• миграционные потоки (второе «великое переселение народов») со своей стороны подрубают под корень идентичность сложившихся национальных государств Европы и Америки.

Одновременно мы видим, что в мире ХХI века подавляющее большинство государств не борется за свой суверенитет, а напротив, сознательно передает его либо США (таковы Польша, страны ЦВЕ, Балтии, Грузия и др.), либо наднациональным структурам - Германия, Франция, страны Бенелюкс, Португалия, Испания и др.). Г.Киссинджер в интервью немецкой газете «Ди Вельт» не так давно заявил: «Вестфальский порядок находится в состоянии системного кризиса. Невмешательство во внутренние дела других стран отброшено в пользу концепта всеобщей гуманитарной интервенции. Или всеобщей юрисдикции. Не только США, но и многие западноевропейские страны это осуществили…Принципы Вестфальского мира, которые базировались на суверенитете государств и рассматривали нарушение международных границ международными структурами как агрессию, - уходят в прошлое».¹⁹

Можно выделить два типа критики Вестфальской системы. Один связан с противопоставлением прав человека и права народа на самоопределение принципам государственного суверенитета и территориальной целостности. Второй с обвинением национальных государств в неспособности обеспечить эффективное управление в условиях глобализации. В качестве альтернативы выдвигается идея управления по сетевому принципу и построения по сетевому принципу организаций для решения глобальных проблем. «Вестфальская система во многих случаях просто «не работает», когда мы имеем дело с новыми политическими явлениями современности – и в первую очередь с так называемым «сетевым управлением», которое могущественные державы осуществляют над прочими странами», - таково мнение С.Караганова.²⁰

А.Мигранян призывает воспринимать Вестфальскую систему не в такой жесткой форме, как её воспринимают другие политологи и выдвигает мнение, что «никогда в истории не было «суверенитета для всех». И во времена Вестфальской системы, и в эпохи Версальского мира, Парижской, Берлинской и Ялтинской конференций всегда собирались несколько великих держав, обладавших реальным суверенитетом, и решали проблемы суверенитетов других государств. Но ведь есть страны, которым не нужен суверенитет, и они этого не скрывают».²¹

Сходного мнения придерживается И.Бунин. Вестфальская система, полагает он, не обеспечивала идеальный суверенитет. Она показала свою уязвимость в двух аспектах. Во-первых, она не могла препятствовать «праву сильного» - например, объединению Германии «железом и кровью» под властью бисмарковской Пруссии. Вестфальская система не смогла защитить права неаполитанских Бурбонов и Папы Римского, чьи вполне суверенные государства после военных кампаний Пьемонта вошли в состав новообразованного итальянского государства.

Во-вторых, принцип безусловного суверенитета государства приводил к массовым нарушениям прав человека, поощряя тиранов на все большие зверства. Как внутреннее дело Германии воспринималась дискриминация евреев, все более усиливавшаяся в течение 30-х годов. Сходные тенденции были и в других европейских странах – таких как Румыния и Венгрия. Никто из них не подвергся санкциям, не был исключен из Лиги наций. СССР был исключен из Лиги наций только после прямого нарушения суверенитета Финляндии.

Очевидно, что международное сообщество должно иметь возможности для воздействия на подобные режимы, которые нарушают законы человечности. И.Бунин обращает в связи с этим внимание на проблему терроризма: вряд ли можно осудить израильские власти, организовавших физическое уничтожение практически всех террористов, причастных к кровавому преступлению в Мюнхене. Вполне закономерно, что и США не стали ждать, пока средневековый талибский режим вынес бы свое компетентное заключение о причастности Усамы Бен Ладена к трагедии 11 сентября 2001 г.

Поэтому государственный суверенитет, полагает И.Бунин, должен быть ограничен, когда речь идет о международной безопасности и коренных правах человека. Другое дело, что, отказываясь от порочных черт Вестфальской системы нельзя строить «новое средневековье», при котором конкурируют доминирующая держава (император Священной Римской империи) и «моральный авторитет». В настоящее время существует угроза неконтролируемого распада Вестфальской системы, при котором доминирование США более похоже на суверенитет по Карлу Шмитту – суверенен тот, кто вводит чрезвычайное положение. То есть, способен переступить через нормы права для того, чтобы обеспечить решение задачи высшего уровня, от которой зависит существование государства.

«Новое средневековье», не освященное традицией и основанное на результатах холодной войны и краха биполярного мира, может рухнуть, ввергнув при этом мир в ситуацию хаоса. Вряд ли дело дойдет в наше ядерное время до алармистского сценария новой Тридцатилетней войны, но даже малейшее приближение к подобному сценарию выглядит недопустимым риском.

Что касается представлений о том, что в период постиндустриального общества законы международной политики принципиально меняются, то они выглядят слишком поспешными. Достаточно взглянуть на современную Европу, чтобы убедиться в том, с каким количеством проблем ей проходиться столкнуться. Это и исторические противоречия между «старой» и «новой» Европой, и споры еврооптимистов и евроскептиков, и вопрос о дальнейшем расширении ЕС, его целесообразности и границах.

Таким образом, возникает необходимость в выработке новых подходов к международной политике, которые можно было назвать подготовкой к созданию нео-Вестфальской системы. Она должна учитывать как позитивный, так и негативный опыт Вестфальской системы. Сохранив принцип суверенитета государств, необходимо предусмотреть эффективные механизмы недопущения проявлений геноцида и этнических чисток. Механизмы, позволяющие успешно бороться с такими глобальными проблемами как терроризм, наркопреступность, торговля людьми. Однако они должны действовать в рамках легитимных структур, обладающих достаточным моральным авторитетом для того, чтобы их решения носили общепризнанный характер, а не вызывали обвинения в произволе и двойных стандартах. Одной из таких структур могла бы стать ООН, потенциал которой явно не исчерпан.

Надо отойти от представления, что в современном мире возможен идеальный безусловный суверенитет государства – как мы видели, он существенно нарушался и в прошлые столетия. Однако нео-Вестфальская система должна опираться на четкие «правила игры», которые позволяли бы упорядочить вопрос о пределах ограничения суверенитета, не оставляя его на произвол одного, пусть даже в настоящее время доминирующего государства».²²

Впрочем, существуют и контраргументы против критики Вестфальской системы и обоснования ее упадка. Авторы этих контраргументов утверждают, что Вестфальская система продолжает жить, поскольку сохраняются государственные границы; количество суверенных (хотя бы формально) государств растет, увеличиваются их возможности воздействия на своих граждан; государства сами создают новые международные организации, в которые добровольно передают часть своего суверенитета; наконец, нет такого международного органа, которому государства были бы готовы передать весь национальный суверенитет. Таким образом, в современном мире речь идет о кризисе «вестфальского суверенитета», т.е. политической организации, основанной на том, что внешние факторы фактически не могут воздействовать на внутреннюю политику суверенных государств или могут, но очень ограниченно. «Вестфальский суверенитет» и правда, стал размываться, однако это не означает конец суверенитета вообще. В новых условиях он просто наполняется новым содержанием.

Одним из весьма авторитетных сторонников такой точки зрения является Председатель Конституционного Суда РФ В.Зорькин, который в своей статье (и даже уже в самом ее названии) «Апология Вестфальской системы» заявляет о своей недвусмысленной позиции по этому вопросу: «Государственный суверенитет был закреплен в свое время Вестфалем в качестве системообразующего принципа миропорядка. В этом смысле ничего лучшего Вестфальской системы, т.е. взаимодействия и развития и развития государств на основе принципа суверенитета, придумано не было и в перспективе не видится. Разумеется, суверенитет не помещен в «политический холодильник». Он эволюционирует вместе с развитием государства и общества. Что такое Ялтинская система? Что такое ООН? – Это не что иное, как модификация Вестфальской системы в новых условиях. Лишь суверенитет дает формально-юридически одинаковую, равную возможность всем государствам БЫТЬ в нынешнем мире. А как сами государства реализуют этот принцип на практике – это вопрос практической политики, политического искусства. И как на заре Вестфальской системы страны жили по-разному, так и сейчас. Но критика современной системы объединенных суверенитетов появляется не на пустом месте. Потому что суверенное государство не справляется перед лицом новых вызовов и угроз, но от этого не утрачивается, а, напротив, возрастает значение суверенитета как системообразующего принципа современной демократии и правопорядка. Каждый раз, на каждом новом историческом этапе этот принцип приходит в новом обличье. Именно поэтому в глобализирующемся мире защита интересов государства требует объединения, а не разрушения суверенитетов».

И далее: «Мир преображается, он не становится ни лучше, ни хуже – он становится другим. Перемены, происходящие в мире, диктуют необходимость изменения международно-правовых норм, которые в свою очередь регулировали бы новые явления и процессы. Важно, чтобы эти изменения не заслоняли самого главного, во имя чего они проводятся, - человека с его правами и свободами».²³

Таковы мнения на счет вопроса о кризисе Вестфальской системы и нарушения её главного принципа – суверенитета.

Говоря о будущем Вестфальской системы, следует учитывать неоспоримый факт: кроме США, которые в современном мире являются носителем полного национального суверенитета, на нем для себя настаивают лишь четыре страны: Россия, Китай, Индия и Иран. Значит ли это, что в мире и впрямь складывается нео-Вестфальская система? Или мир, пройдя через Вестфальскую эпоху национальных государств, вернется к эпохе империй, только на новом уровне?

Ответа на этот вопрос нет ни у кого. Во всяком случае, очевидно, что для того, чтобы реализовался второй вариант, США, Россия, Китай, Индия и Иран должны превратиться в новые империи, что вряд ли возможно, поскольку ни одна из этих стран не отвечает в полной мере основным имперским критериям. А главное – ни одна из них (теперь уже и США) не хочет быть империей в том смысле, что не готова нести глобальное имперское бремя.

3.Кризис прежней системы безопасности

В Концепции внешней политики Российской Федерации, утвержденной В.В.Путиным 28 июня 2000 года, были выстроены следующие приоритеты глобальной политики России в области международной безопасности:

• формирование стабильной системы международных отношений, основанной на принципах равноправия, взаимного уважения и взаимовыгодного сотрудничества;

• решительное противодействие попыткам принизить роль ООН и ее Совета Безопасности в мировых делах:

• усиление консолидирующей роли ООН в мире;

• дальнейшее снижение роли фактора силы в международных отношениях при одновременном укреплении стратегической и региональной стабильности;

• дальнейшее сокращение ядерного потенциала на основе двусторонних договоренностей с США и – в многостороннем формате – с участием других ядерных держав;

• сохранение и соблюдение Договора 1972 года об ограничении систем противоракетной обороны – краеугольного камня стратегической стабильности;

• предотвращение распространения ядерного оружия, других видов оружия массового уничтожения, средств их доставки, а также соответствующих материалов и технологий;

• формирования за рубежом позитивного восприятия России, дружественного отношения к ней. 

Нетрудно видеть, что практически ни одна из этих задач не была решена. Конечно, в части, касающейся глобальных приоритетов, далеко не все зависело от России, поскольку ее роль в решении этих вопросов, вопреки официальным заявлениям о том, что она «обрела полноценную роль в глобальных делах» ²⁴, пока очень незначительна. Однако здесь необходимо просто констатировать очевидные факты.

3.1. Рост региональной и глобальной нестабильности