148872 (Допустимость доказательств в уголовном процессе), страница 12

Доказательство признается допустимым, если оно содержит сведения, происхождение которых извес­тно и которые могут быть проверены.

Не могут служить доказательством фактические данные, сообщаемые свидетелем (потерпевшим), если он не может указать источник своей осведомленности. (статья 74, часть 2 статьи 75 УПК РСФСР, часть 2 статьи 75 и часть 2 статьи 76 проекта УПК РФ)

Профессор В.И. Зажицкий, в частности, писал. «Источники осведомленности представляют собой объек­тивную основу, на которой возникают, формируются фак­тические данные, являющиеся содержанием уголовно-процессуальных доказательств. Источник осведомленности обнаруживается при возникновении и формировании всех видов доказательств».¹

Выше, при рассмотрении вопросов о допустимости ве­щественных доказательств и документов, полученных в результате осмотров, выемок, обысков, а также получен­ных в ходе непроцессуальной деятельности, отмечалось, что неясность по поводу того, как, где и при каких обсто­ятельствах получен тот или иной предмет или документ, несущий ту или иную информацию, лишает его доказа­тельственной силы.

В этой связи хотелось бы обратить внимание и на то обстоятельство, что наша прежняя судебная практика так­же шла по пути исключения доказательств, содержащих сведения неизвестного происхождения.

В Англии и США существует положение, имеющее не­которые черты, сходные с правилом о недопустимости до­казательств, содержащих сведения неизвестного происхож­дения. Здесь имеется в виду правило о «Показаниях с чужих слов» или о «Доказательстве по слуху (hearsay evidence).²

Показаниями с чужих слов признаются показания лица по какому-либо факту, который стал известен этому лицу от кого-либо (пересказанная информация).

Как в Англии, так и в США показания с чужих слов, как правило, исключаются по следующим основаниям.

«Человек, являвшийся первоисточником сообщения о каком-либо обстоятельстве, не присутствует в суде и не приводится к присяге; защита не имеет возможности про­верить правильность сообщения, подвергнув свидетеля перекрестному допросу; нарушается право обвиняемого встречаться лицом к лицу со свидетелями, выставляемы­ми против него; при передаче сведения от одного лица к другому может произойти ошибка в изложении факта».³

Исходя из общей тенденции широкого использования опыта США в российском уголовном судопроизводстве, некоторыми учеными предлагается правило «о показани­ях с чужих слов» использовать в нашем процессе. По существу такое предложение было сделано авторами про­екта Общей части УПК РФ, подготовленного Государствен­но-правовым управлением Президента РФ (в части 3 ста­тьи 153).⁴

Будет ли правило о показаниях с чужих слов воспринято новым российским УПК, покажет время. Что же касается судебной практики, то она должна соответствовать действу­ющему УПК, согласно которому не могут использоваться лишь те доказательства, которые содержат сведения неиз­вестного происхождения. При этом нам следует помнить и слова профессора И.Я. Фойницкого о том, что «относясь чересчур отрицательно к свидетельству по слуху (hearsay), английское право ставит в опасность правосудие; и гораздо вернее решает вопрос русское законодательство, которое отсекает лишь свидетельские показания по слухам неизвес­тного происхождения (статья 718 УУС), которые не могут быть проверены по неуказанию источника».¹

Часть 6

НЕСПРАВЕДЛИВОЕ ПРЕДУБЕЖДЕНИЕ

1. Понятие и содержание правила о несправедливом предубеждении

Доказательственную силу проверяемого доказа­тельства не должно существенно превышать опас­ность несправедливого предубеждения.

В российской судебной практике это правило стало применяться с первых же процессов суда присяжных и уже к концу первого года деятельности этого суда прави­ло о несправедливом предубеждении было закреплено в Постановлении Пленума Верховного Суда России.

В пункте 15 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 20 декабря 1994 года № 9 ука­зано: «Установив, что исследование того или иного дока­зательства может повлиять на объективность и бесприст­растие присяжных заседателей, председательствующий в соответствии со статьей 243 УПК РСФСР вправе устра­нить такое доказательство из судебного разбирательства с обязательным приведением в постановлении мотивов принятого решения».²

Часть 6 «о несправедливом предубеждении» направлено на то, чтобы оградить присяжных заседателей от влияния доказательств, которые могли бы отрицательно сказаться на степени их объективности и привести к противозакон­ным решениям, т.е. к таким решениям, которые принима­ются не на надлежащих принципах, а на основе эмоций, несправедливом предубеждении.

Любое доказательство, представленное стороной обви­нения против подсудимого, имеет целью ослабить позицию подсудимого на суде и убедить присяжных и судью в виновности подсудимого. Это справедливо и соответству­ет сущности состязательности. Однако в тех случаях, ког­да доказательства могут вызвать несправедливую преду­бежденность, они подлежат исключению.

Как правило, такими доказательствами являются фото­графии, прилагаемые к протоколу осмотра места проис­шествия, на которых запечатлены изуродованные трупы. Такие фотографии способны вызвать слишком сильные эмоции присяжных и помешать им объективно и бесприс­трастно (как того требует закон) оценить имеющиеся по делу доказательства и решать вопрос о виновности подсу­димого. Вместо предъявления таких фотографий присяж­ным достаточно будет просто огласить протокол осмотра трупа, допросить лиц, присутствовавших при обнаруже­нии трупа.

Однако, если на фотографиях видны следы преступле­ния (в чем и заключается их доказательственная сила), такие фотографии могут быть предъявлены присяжным. Это безусловно необходимо делать, когда между сторона­ми возникает спор относительно следов преступления и когда такие фотографии могут снять этот спор.

Несправедливое предубеждение и исследование данных о личности подсудимого

Согласно части 6 статьи 446 УПК РСФСР, с участием присяжных заседателей не исследуются обстоятельства, связанные с прежней судимостью подсудимого.

Проект нового УПК это положение развивает и, по су­ществу, формулирует правило о несправедливом преду­беждении в части, касающейся исследования данных о личности подсудимого. Так, в части 5 статьи 383 проекта УПК РФ указано: «данные о личности подсудимого ис­следуются с участием присяжных заседателей в той мере, в какой они проявились в деянии, в совершении которого он обвиняется. Запрещается исследовать факты прежней судимости, признания хроническим, алкоголиком, а также иные данные, способные вызы­вать необоснованное предубеждение присяжных в ви­новности подсудимого».

Вопрос о том, возможно ли в суде присяжных прово­дить исследование данных о личности подсудимого, моти­вов его деятельности и прошлого его поведения возник не сегодня и не у нас. Во Франции данные о личности подсу­димом исследуются без какого-либо ограничения, а в Ан­глии — такое исследование весьма ограничено, что объяс­няется своеобразными историческими условиями английского процесса, по которому присяжные заседатели не принимают никакого участия в решении вопроса об обстоятельствах, могущих влиять на наказание, и не име­ют права признания снисхождения. Поскольку в нашем суде присяжные заседатели принимают активное участие в решении указанных выше вопросов, проблема с допус­тимостью исследования данных о личности подсудимого требует самостоятельной разработки. В этой связи пред­ставляет определенный интерес практика нашего прежне­го суда присяжных и мнения по этому вопросу русских ученых-юристов.

Первоначально Уголовный Кассационный Департамент Правительствующего Сената запрещал исследование дан­ных о личности. Так, в своем решении по делу Палем 1895 года № 17 он указал: «учинение преступного деяния дает судебной власти право и даже обязанность привлечь его (обвиняемого, — В.3.) к уголовной ответственности, но не лишает привлекаемого общих гражданских прав, а потому и не дает основания исследовать такие обстоя­тельства его прошлой жизни, его семейных и обществен­ных отношений, которые, не состоя в связи с преступле­нием, кладут в том или другому отношении нравственную тень на его личность». «Этот взгляд, — писал Розин, — является единственно правильным и отвечающим задачам правосудия и интересам ограждения личности. При ином решении эти блага приносятся в жертву общей уголовной политике и на суд возлагаются задачи, которые, по приро­де своей, должны быть возложены на органы исполнения судебного приговора».¹

Затем Н.С. Таганцев и В.К. Случевский обосновали иной подход к данной проблеме. Так, В.К. Случевский считал, что «исходя из того взгляда, что преступное действие лица служит конечной целью действий уголовного суда, необ­ходимо вывести заключение, что личность подсудимого только настолько должна подлежать этому исследованию, насколько она проявилась в этом действии» ². «Нередко в судебной практике, — отмечал далее Случевский, — проявляется склонность рыться в тайниках души преступ­ника и выводить на свет Божий такие стороны его лично­сти, которые никакой пользы в оценке данного преступно­го деяния оказать не могут. Провести точное a priori разграничение между мотивами и личными свойствами ви­новника преступления, подлежащими исследованию, и теми, которые должны стоять за этими пределами, невоз­можно при помощи какого-либо определенного критерия. Индивидуальные обстоятельства каждого отдельного дела, а также разумность и добросовестность знакомого с жиз­нью судьи должны при этом служить единственною руко-водною нитью».

И.Я. Фойцицкий сделал еще один шаг к расширению возможности суда в исследовании данных, характеризую­щих личность подсудимого. Фойницкий пришел к выводу о том, что «личность подсудимого вообще, в частности, ее прежняя судимость, может быть предметом судебно-уголовного исследования, насколько она вкладывается не толь­ко в преступное деяние, но и в наказание, подлежащее применению».¹

Настаивая именно на таком подходе к проблеме ис­следования данных о личности подсудимого, А.Ф. Кони писал: «Ознакомление с личностью подсудимого в значи­тельной степени спасает от судебной ошибки, которая одинаково возможна как в случаях осуждения только на основании сведений о дурном характере подсудимого, так и в случаях осуждения только на основании преступного факта».²

Правило о недопустимости исследования при присяж­ных заседателях данных о личности подсудимого, как и «правило о несправедливом предубеждении», в целом, имеет своей целью оградить присяжных от предвзятого отношения к подсудимому; и здесь, прежде всего, имеется в виду исследование обстоятельств, свидетельствующих о совершенных подсудимым в прошлом преступлениях, от­рицательных качествах личности подсудимого.

Но может ли этот запрет быть абсолютным?

1. Имеются преступления, которые вообще не могут быть установлены без исследования данных о личности подсудимого. Например, преступления связанные со зло­стными уклонением от уплаты средств на содержание де­тей или нетрудоспособных детей (статья 157 УК РФ).

2. Имеются обстоятельства, которые уменьшают сте­пень виновности либо изменяют ее характер, и к таким обстоятельствам вполне могут относиться и те, которые связаны с данными о личности подсудимого. Вопросы по таким обстоятельствам, в соответствии с частью 2 статьи 449 УПК РСФСР, могут быть поставлены перед присяж­ными, а если о постановке таких вопросов ходатайствуют участники процесса, то председательствующий судья, в соответствии с частью 1 статьи 450 УПК РСФСР, даже обязан их поставить.

3. Подсудимый, на основании предоставленного ему статьей 46 УПК РСФСР права, может защищать свои пра­ва и законные интересы любыми средствами и способами, не противоречащими закону. Может ли ссылка на свою хорошую, безупречную репутацию признаваться средством или способом, противоречащим закону? Представляется что нет.

Во всех приведенных случаях без исследования при присяжных заседателях данных о личности подсудимо­го нельзя обойтись. Однако в двух последних случаях исследование таких данных возможно только по иници­ативе стороны защиты. И в этих случаях сторона обви­нения (как гос. обвинитель, так и потерпевший) не мо­жет быть связана запретом на исследование данных о личности подсудимого и ей должна быть предоставлена возможность привести доказательства, характеризующие подсудимого. Американцы это право стороны обвине­ния назвали «правилом открытых дверей»: если защита открыла двери в запретное место, то пройти туда могут и другие.

Есть четвертый случай, когда, на наш взгляд, допус­тимо исследовать данные о личности подсудимого при присяжных. Это тот случай, когда стороной защиты бу­дет затронута с отрицательной стороны личность потер­певшего.

В российском уголовно-процессуальном законодатель­стве этот вывод вытекает из толкования принципов равноправия сторон и состязательности. В Англии же это положение непосредственно закреплено в законе, а имен­но в разделе 31 Закона об уголовном правосудии и обще­ственном порядке от 1994 года.

1 Обзор законодательства и судебной практики Верховного Суда РФ за 4 квартал 1993 года

1 Ахив Ростовского областного суда, дело № 2-269/97