Аналогичные положения содержит закон Кабо-Верде, предус­матривающий, кроме того, право парламентской оппозиции на то, чтобы правительство консультировалось с ним по таким вопросам, как назначение даты местных выборов, общее направление внешней политики, политика в области национальной обороны, основ­ные положения плана и государственного бюджета. Оппозиции пре­доставлено право участвовать в ведущейся по инициативе прави­тельства работе по подготовке или изменению законодательства о политических партиях и выборах (ст. 6 и 7). В ряде стран парламентские фракции оппозиционных партий получают дополнительную материальную поддержку государства (ФРГ, Швеция, Чехия). Таким образом, в рамках общего правового статуса политичес­ких партий, в целом основанного на принципе их равноправия, формируется особый правовой статус оппозиционных политичес­ких партий, представленных в парламенте (парламентской оппози­ции). Это новое явление в юридической институционализации по­литических партий свидетельствует о стремлении демократическо­го государства обеспечить функционирование реальной много­партийной системы, немыслимой без существования оппозицион­ных партий.

2 Этапы правового развития российской многопартийности

2.1 Становление многопартийности в Российской Федерации

История становления посткоммунистической мно­гопартийности в России насчитывает лишь около де­сяти лет. Но эти годы вместили в себя крушение КПСС, распад Союза, драматическое противостояние влас­тей в 1993 г., избирательные кампании по выборам Президента и парламента страны, выборы в органы законодательной и исполнительной власти субъектов Федерации.

Зачатки многопартийности начали формироваться уже с конца 1985 г. в виде так называемых альтерна­тивных общественных движений, народных фронтов, представляющих главным образом движения за нацио­нальное возрождение в республиках, и иных нефор­мальных объединений. Правовой точкой отсчета на этом пути стала отмена третьим Съездом народных депута­тов СССР конституционного положения о руководящей роли КПСС и легализации принципа политического плю­рализма. Это было очень непростое для страны реше­ние. С позиций современного российского менталитета, уже приспособившегося к жизни в условиях предельно сжатого исторического времени, кажется странным, что наиболее актуальная для перестроечного советско­го общества проблема тотальной монополий КПСС стала предметом широких общественных дискуссий лишь в самый пик гласности — в конце 80-х годов. Но и в это время отношение к ней было весьма неоднозначным.

В период, когда маховик исторических событий в России только начинал еще раскручиваться, шансы демократического движения на заметный успех в его противоборстве с КПСС казались небольшими. Комму­нисты явно неплохо подготовились к переменам. В то время как одна часть партии с неожиданной для обще­ства предприимчивостью включилась в инициируемые ею же процессы разгосударствления социалистической собственности (сумев даже убедить определенные кру­ги на Западе и часть отечественной демократической общественности, что преобразование собственности в СССР возможно лишь путем номенклатурной привати­зации), другая ее часть заняла позицию критики вся­кой приватизации и готовилась к тому, чтобы, исполь­зуя неизбежное недовольство широких масс неспра­ведливостями приватизации, вновь выступить в роли: защитника обездоленных и создать мощную социальную базу для возрождения коммунистического движения.

Несмотря на то, что с осени 1988 г, социологи фиксиро­вали резкое падение авторитета КПСС, реальные и по­тенциальные позиции компартии представлялись все еще очень прочными, вплоть до августовского путча 1991 г. Решающую роль в утверждении реальной много­партийности и преодолении всевластия коммунистичес­кой партии сыграло то обстоятельство, что для рос­сийского депутатского корпуса, для Председателя Вер­ховного Совета РСФСР Б. Н. Ельцина, для широкого спектра российских политических объединений борьба с КПСС слилась с борьбой против диктата союзного центра. Не случайно, что именно в Декларации о госу­дарственном суверенитете РСФСР, принятой первым Съездом народных депутатов РСФСР, впервые были провозглашены гарантии равных правовых возможнос­тей участия в управлении государственными и обще­ственными делами для всех граждан, политических партий, массовых движений, общественных и религи­озных организаций⁴. Кроме того, на первом Съезде был принят и ряд иных решений, важных для последующе­го развития многопартийности. В постановлении перво­го Съезда народных депутатов РСФСР "О механизме народовластия в РСФСР" вводился запрет на "совме­щение должности руководителя государственного органа власти и управления с любой другой должностью, в том числе в политических и общественно-политических орга­низациях"⁵, а в принятом за основу на Съезде Декрете о власти, кроме того, устанавливалось, что "всякое противоправное вмешательство политических партий, партийно-политических органов и иных общественных организаций в деятельность государственных предпри­ятий, учреждений и организаций должно пресекаться незамедлительно и со всей решительностью"⁶.

12 июня 1991 г. Б. Н. Ельцин был избран Президентом Российской Федерации, а уже 20 июля 1991 г., опираясь на решения первого Съезда народных депутатов РСФСР, он издал Указ "О прекращении деятельности организационных структур политических партий и мас­совых общественных движений в государственных органах, учреждениях и организациях РСФСР"⁷.

Деятельность Коммунистической партии РСФСР, поддержавшей прямо или косвенно действия ГКЧП была приостановлена Указом Президента РСФСР от 23 августа 1991 г. до "окончательного разрешения в су­дебном порядке вопроса о неконституционности дей­ствий Компартии РСФСР", Далее события шли по нарастающей. Практически одновременно выходят Указ Президента СССР "Об имуществе Коммунистической партии Советского Союза", предписывающий советам народных депутатов взять под охрану имущество КПСС⁸, и Указ Президента РСФСР "Об имуществе КПСС и Коммунистической партии РСФСР", объявляющий государственной собственностью РСФСР все иму­щество, принадлежащее КПСС и КП РСФСР⁹. Через несколько дней (29 августа) Президент СССР издает Указ "Об упразднении военно-политических органов в Вооруженных Силах СССР, войсках Комитета государ­ственной безопасности СССР, внутренних войсках Ми­нистерства внутренних дел и железнодорожных войс­ках". А вскоре после этого он слагает с себя полномо­чия Генерального секретаря ЦК КПСС и призывает ЦК КПСС принять решение о самороспуске. Завершающую точку в этой серии нормативных актов поставил Указ Президента РСФСР от 6 ноября 1991 г. "О деятельности КПСС и КП РСФСР", предписывающий прекращение деятельности и роспуск организационных структур КПСС и КП РСФСР.

Однако в массовом сознании поражение компар­тии было в тот период отнюдь не столь очевидным. И хотя, по данным ИСПИ РАН, более половины населе­ния полностью согласилось с решениями о приостанов­лении деятельности КПСС и считало, что эта партия не должна возобновлять свою деятельность, 28% респондентов, напротив, были убеждены, что компартия должна возродиться, а почти половина опрошенных коммунистов (46%) были готовы возобновить свое член­ство в партии¹⁰. При этом только каждый четвертый респондент был уверен в том, что после запрета КПСС страна пойдет по пути демократического развития, и одновременно столько же полагало, что в этом случае страну ожидает диктатура новой власти. Показатель­но, что половина опрошенных не смогла определенно высказаться по данному вопросу. Таким образом, в об­ществе, в отличие от высших эшелонов власти, явно не было эйфории победы. Оно, по мнению наблюдате­лей, "раскололось и затаилось".

После крушения КПСС процесс становления мно­гопартийности в России вступил в качественно новую стадию. Если раньше политическая активность партий и движений самой разной ориентации была по преиму­ществу направлена против КПСС и отождествлявшего­ся с ней союзного центра, то теперь они были вынуж­дены искать новую основу для самовыражения и само­идентификации (это прежде всего касалось так назы­ваемого демократического движения, которое по сути дела всегда было лишь объединением "против", а не "за"). Я говорю "так называемого" потому, что "демок­рат", "демократическое движение" и т. п. — это всего лишь приемлемое для народного слуха демагогическое название всего антикоммунистического. При этом как-то забывается, что коммунисты тоже стоят на позици­ях демократии, но демократии пролетарской, т. е. не­правовой, использующей массы как средство подавле­ния индивида. Антикоммунистическая же демократия — это демократия буржуазная, т.е. правовая, либераль­ная, основанная на принципах защиты прав меньшин­ства, свободы индивида. А для буржуазной демократий (т. е. демократии в позитивном, а не просто в анти­коммунистическом смысле) в России пока что условий нет, так как нет гражданского общества и нет среднего социального слоя, который мог бы быть реальным но­сителем основных ценностей буржуазной демократии — свободы, собственности и права.

Естественно, что эта эклектичность и внутренняя противоречивость демократического движения обнару­жилась очень быстро. После августа 1991 г. началась серия расколов единого прежде блока "Демократичес­кая Россия" и выходов из него сначала патриотически настроенных организаций, затем партий социал-демок­ратической и социал-либеральной ориентации.

Важное значение для укрепления позиций левых сил имели принятые 30 ноября 1992 г. решения Консти­туционного Суда РФ по делу о проверке конституци­онности ряда указов российского Президента. В целом конституционным был признан лишь указ о приоста­новлении деятельности КП РСФСР. В вопросе об иму­ществе КПСС и Компартии РСФСР суд согласился с позицией Президента лишь в части, касающейся иму­щества, собственником которого являлось государство. Применительно же к имуществу, принадлежащему КПСС на правах собственности, а также к имуществу, которое на момент издания указа фактически находи­лось во владении, пользовании и распоряжении КПСС . и КП РСФСР, но собственник которого не был опреде­лен, указ был признан неконституционным. Вопрос о собственности в каждом конкретном случае предстоя­ло решать в судебном порядке. Неконституционным суд счел и положения Указа "О деятельности КПСС и КП РСФСР", касающиеся тех первичных организаций КП РСФСР, которые были образованы по территори­альному признаку.

Таким образом, российским коммунистам удалось сохранить не только часть своего имущества, но, что более важно, и свои территориальные парт-ячейки. Во многом именно благодаря удержанию коммунистами хорошо налаженной за годы советской власти разветв­ленной системы территориальных партийных звеньев мы имеем сейчас ситуацию, при которой более полови­ны массового низового актива российских политичес­ких объединений ориентировано на левые политструктуры и главным образом на принадлежащие КПРФ¹¹. То обстоятельство, что КПРФ в значительной мере опи­рается на прежние организационные структуры, яв­ляется существенным аргументом в пользу позиции су­дьи Конституционного Суда Т. Г. Морщаковой, считаю­щей, что решение Конституционного Суда не было исполнено, поскольку российские коммунисты вовсе не создали новую партию в феврале 1993 г., а лишь вос­становили старую, руководящие структуры которой были признаны неконституционными¹².

Точка зрения, высказанная Т. Г. Морщаковой, не получила надлежащего отклика ни в правоохранитель­ных органах, ни в обществе. Таким образом, решения Конституционного Суда существенно укрепили позиции коммунистов в обществе, способствовали быстрой реа­нимации коммунистических сил и их активному включе­нию в политическую борьбу как в качестве участников избирательной кампании 1993 г. по выборам нового выс­шего законодательного органа, так и под знаменами крайней оппозиции, бойкотировавшей эти выборы.

Следующий виток активизации деятельности партий был спровоцирован углублением конфликта между пред­ставительной и исполнительной ветвями власти. В ре­зультате драматических событий сентября — октября 1993 г., последовавших за Указом Президента Российс­кой Федерации № 1400 "О поэтапной конституционной реформе в Российской Федерации", рухнула система советов и страна вступила в постсоветский период своего развития. В весьма напряженной обстановке того времени предстояло в короткие сроки принять новую Конституцию (по существу, постсоветскую и постсоци­алистическую) и сформировать новые органы предста­вительной власти. Инициатива осуществления этих ме­роприятий исходила от исполнительной власти, кото­рая, взяв бразды правления в свои руки, остро нужда­лась в общественной поддержке. Для обеспечения легитимности предстоящих мероприятий необходимо было согласие и участие в них основных общественно-поли­тических сил и движений, что в тех условиях требовало широкого допуска существовавших политических партий к участию в выборах в новый российский пар­ламент, предусмотрительно совмещенных с референ­думом по принятию Конституции.

2.2 Постсоветский период развития многопартийности

Новый этап развития многопартийности в России начался с принятием Конституции 1993 г., взявшей курс на развитие парламентаризма. Реализация этого курса требовала форсированного создания в стране полноцен­ной многопартийной системы. Ожидалось, что факто­ром, способствующим ускоренному становлению циви­лизованной многопартийности, станет новая пропорци­онально-мажоритарная избирательная система, закреп­ленная во введенном в действие Указом Президента от 1 октября 1993 г. Положении о выборах депутатов Госу­дарственной Думы в 1993 г¹³.

Согласно Положению, в основу которого лег про­ект закона о выборах, подготовленный под руковод­ством В. Л. Шейниса и Б. А. Страшуна¹⁴, депутатам, из­бранным по спискам избирательных объединений и бло­ков (по так называемым "партийным спискам"), предо­ставлялась половина мест в парламенте. Кроме того, в Положении содержался и ряд иных норм, обеспечивавших политическим партиям и движениям максимально благоприятные условия участия в выборах. Подобные преимущества явно не соответствовали реальному ме­сту и роли политических объединений в обществе и в политическом процессе. Несмотря на фиксируемое оп­росами общественного мнения возрастание вовлечен­ности различных социальных слоев в "партийную" жизнь в течение всего 1993 г. (в апреле 60% респондентов не доверяли партиям и движениям или затруднились вы­разить кому-то из них поддержку, в июне эта группа сократилась до 54%, а в ноябре — до 43%), в преддве­рии выборов абсолютное большинство граждан по-пре­жнему не симпатизировало ни одной из политических сил. Таким образом, в Положении о выборах, в отли­чие от всех прежних шагов по правовому регулирова­нию формирования многопартийной системы, власть, не ограничиваясь легализацией фактически уже сло­жившихся или складывающихся форм общественных отношений, впервые пошла дальше и предприняла по­пытку ускорить развитие многопартийности в стране.