14

РОБЕРТ Л. КАРНЕЙРО

КУЛЬТУРНЫЙ ПРОЦЕСС.^*

В последние годы антропологи подтвердили свой возрастающий интерес к процессам, происходящим в культуре. Термин “процесс” не только стал чаще употребляться в дискуссиях, но и появился в заглавиях целого ряда теоретических сочинений (например, Барнетт 1940; Херсковиц 1945; Спенсер 1958; Стюард 1953; Уайт 1948, 1950). Однако именно из-за этого широко распространенного обращения к понятию процесса антрополог редко точно определяет, что он подразумевает под этим термином, когда им пользуется. В самом деле, что такое процесс? Что такое культурный процесс? Чем он отличается от истории? Существуют ли законы культурного процесса? Таковы вопросы, которые я желал бы рассмотреть в настоящей статье.

ПОНЯТИЕ ПРОЦЕССА.

В качестве общего явления процесс можно определить как взаимодействие элементов системы, протекающее во времени помере того, как одно состояние системы сменяется другим. Это взаимодействие происходит определенными способами, о которых можно сказать, что они являются выражением лежащихв их основании природных законов. Чтобы сделать более ясной и отчетливой эту характеристику процесса, рассмотрим некоторые из ее основных терминов : “элементы”, “система”, “состояние системы” и “природные законы”. Элементы системы - это просто образующие ее структурные единицы. Какого рода единицы имеют место в системе,

зависит, прежде всего,от природы рассматриваемой системы. Если мы имеем дело с астрономическими системами, нашими единицами будут такие вещи как планеты, астероиды, двойные звезды, магеллановы облака, спиральные галактики и тому подобное. Если мы изучаем живые системы, предметом наших занятий будут органы, железы, мускулы, нервы, рефлекторные дуги и так далее.

Тем не менее, ученый, работающий в определенной области природы, пользуется известной степенью свободы выбора в отношении того типа единиц, которые он выделит висследуемой им системе. Он делает это произвольно - делая соответствующие оговорки - на основе своей теоретической ориентации и целевых установок. Например, как психология человека, так и культурология начинают с одного и того же фактического материала : с предметов и явлений в жизни человеческого рода (1). Но каждая наука осмысляет их по-своему. Психолог рассматривает человеческое поведение с позиции мотивов , потребностей, подавлений, принуждений, намерений и подобного рода явлений. Культуролог, со своей стороны, сосредоточивает свое внимание на культурных элементах, как то: разделение труда, каннибализм, охотничья магия, пашенное земледелие, кросс-кузенный брак и т.п. На самом деле все культурные элементы имеют соответствующие им психологические, и культуролог вовсе не намерен отрицать или скрывать этот факт. Он просто утверждает, что культурные элементы можно вполне законно и плодотворно изучать сами по себе, как отдельный, или, говоря точнее, как концептуально отделимый класс явлений.

Мы можем определить систему как совокупность структурно и функционально взаимосоотнесенных элементов, соединенных в действующее целое. Система, таким образом - нечто большее, чем образующие ее элементы; она есть последние плюс (лучше сказать “и в то же время”) их взаимоотношения. Наша солнечная система - не просто солнце, планеты со своими спутниками, кометы и прочие малые небесные тела; она также состоит из способов, какими эти тела соотнесены друг с другом в пространстве и во времени. Точно так же 1447 культурных черт, перечисленных применительно к папаго в Калифорнийских антропологических записках (Друкер 1941) - не то же самое, что культурная система папаго. Члены класса явлений, обозначенных как “культурные”, не эквивалентны культуре как организации взаимодействующих культурных элементов. Именно в этом смысле “целое больше суммы своих частей”.

Вся сеть элементов и способов их взаимосоотнесенности в данной системе в отдельный момент времени образуетсостояние системы. Систему можно изучать и описывать

синхронически, как она существует в данный момент времени; или же ее можно изучать диахронически, как она с течением времени последовательно принимает различные состояния. Рассматривая систему целиком синхронически - как это было бы, к примеру, при изучении структуры кристалла или категорий родства, изображенных на диаграмме родства, - можно увидеть только строение и конфигурацию, но не процесс. Сущность процесса - какого-либо рода изменение (2), а для того, чтобы произошло изменение, конечно, должно пройти время.

Строение и конфигурация, однако, не совсем безотносительны к процессу. В действительности мы можем представлять себе процесс как очень быструю последовательность синхронических состояний системы, в которой каждое лишь слегка отлично от предыдущего. Рассмотренный таким образом, процесс очень напоминает фильм, в котором один неподвижный кадр следует за другим, создавая эффект непрерывного изменения. В результате изучение процесса - это изучение того, как состояние системы на данный момент времени, с его особым строением и конфигурацией, в более поздний момент времени оказывается преобразовано в другое состояние. Процесс - это, можно сказать, способ претерпевать изменения.

В основании порядка, регулярности и определенности в поведении системы лежат природные законы; о системе можно сказать, что она служит выражением этих законов. Одна из главных целей при изучении протекания процесса - сформулировать действующие в нем природные законы. Научное понимание процесса достигается тогда, когда можно показать, что он является необходимым следствием известных законов.

КУЛЬТУРНЫЙ ПРОЦЕСС.

Итак, культурный процесс можно определить как взаимодействие, в рамках системы, элементов, принадлежащих к классу культурных явлений. Этот процесс ярко описан ЛеслиУайтом (1950:76) как поток взаимодействующих культурных элементов - инструментов, верований, обычаев и т.д. В этом процессе взаимодействия каждый элемент воздействует на другие, а те, в свою очередь, действуют на него. Это процесс состязательный : инструменты, обычаи и верования могут устареть и быть устранены из потока. Время от времени вводятся новые элементы. Постоянно образуются новые комбинации и синтезы - открытия и изобретения - культурных элементов...

Рассмотренный в самых широких терминах, культурный процесс содержит в себе все взаимодействия, когда либо произошедшие между культурными элементами в течение всего хода человеческой истории. Если мы рассматриваем его таким образом, то течение культурного процесса видится как великий и единый процесс, охватывающий все культурные традиции во все периоды и на всех территориях. Конечно, нам не обязательно иметь дело с этим процессом как единым и неделимым. Мы может произвольно, но совершенно оправданно выделить отдельный сегмент культурного процесса и продолжать исследовать его сам по себе. Таким образом, мы можем изучать культурный процесс в действии на ограниченных участках пространства и времени : в долине Нила между 4000 г. до н.э. и 324 г. н.э., в Западной Европе в течение средних веков или на Тробрианских островах в 1915 г.

В дополнение к пространственному и временному выделению,мы можем логически разложить культурный процесс нанекоторое число образующих его подпроцессов. Подобно тому,как биологи при исследовании процесса жизни в целом нашлиполезным выделить и определить некоторое число болееограниченных процессов, таких как пищеварение, дыхание,кровообращение и т.д., культурные антропологи в своем исследовании сочли удобным разложить целостный культурный процесс на такие составляющие его процессы, как эволюция,изобретение, диффузия, аккультурация, интеграция, сегментация и многие другие. Если бы мы должны были посмотреть на предмет скорее с точки зрения синтеза, чем с точки зрения анализа, то мы сказали бы, что культурный процесс как целое состоит из всех этих более мелких процессов, каждый из которых функционирует по своим собственным правилам и в то же время взаимодействуют с другими процессами и воздействует на них. Как это выразил А.Л.Кребер,...эти различные процессы, в абстракции кажущиеся столь ясно и отчетливо разграниченными, оказываются состоящими во взаимодействии и взаимопереплетении. Часто они действуют одновременно, так что одно и то же явление может быть рассмотрено как пример двух или трех их них. Эта постоянная взаимосвязь процессов есть характерная особенность культуры (1948 : 344).

ИСТОРИЯ И КУЛЬТУРНЫЙ ПРОЦЕСС.

Понятие культурного процесса, используемое в антропологии, вероятно, станет яснее, если мы сравним его с понятием, с помощью которого обозначают события человеческого прошлого представители других академических дисциплин, а именно с понятием истории. Данные, на которые опираются обе дисциплины, одни и те же : “что произошло на самом деле”, а элементарной единицей происшедшего является событие. Итак, всякое событие, разумеется, уникально. В отношении запоя или похоронного обряда, наблюдаемого этнографом во время полевых исследований, это не менее истинно, чем в отношении победы Наполеона при Аустерлице или разрушения римлянами Карфагена. Каждое из этих событий во всем его своеобразии произошло только однажды и никогда не повторится вновь. Профессиональный историк не только осознает такое свойство исторического события, как уникальность, но совершенно очевидно оказывается неспособным его преодолеть. Историк, изучающий

обстоятельства смерти Цезаря, имеет дело с единственным в своем роде и особенным происшествием. Для него прежде всего именно характеристики, отделяющие его от всех прочих событий - время, место, сам способ смерти, последние слова великого человека, мысли и чувства тех, кто при этом присутствовал - являются предметом интереса и приковывают его внимание.

У того, кто изучает культурный процесс, подход к тому или иному событию совершенно иной. Уникальность исторического события, конечно, не отрицается, но она уже не является его главной и неизбежной особенностью. Какое-либо событие приобретает теперь значение лишь постольку, поскольку оно может быть подведено под общий класс культурных явлений, имеющий и других представителей (3). Смерть Цезаря может быть помещена в контекст

политических убийств, или борьбы за власть в автократических государствах, или каких-либо сходных категорий. Только в этом случае она может приобрести научный интерес, в противоположность интересу чисто историческому. На это, использовав другой пример, указал и Уайт: Предположим, что мы изучаем восстания с функционалистской точки зрения [в данном контексте : с точки зрения культурного процесса]. Следовательно, восстание А будет интересовать нас не потому, что оно уникально (хотя, разумеется, оно действительно таково), но главным образом потому, что оно похоже на другие восстания. Время и место безразличны; нас не

заботит, имел ли место мятеж в мае или в декабре, во

Франции или в России. Что нас интересует, так это

восстания вообще; мы хотим сформулировать такое

обобщение, которое было бы применимо ко всем

восстаниям. Нам нужно общее, которое объяснит

единичное. (1945 : 229).

Но из того, что именно антропологи создали и разработали

понятие культурного процесса, вовсе не следует, что все они

в своей работе занимались этим процессом (4). В

действительности большая часть антропологов, как и

большинство историков, своими сочинениями производят

впечатление, что их интересуют культурные факты _1сами по _1себе_0. Трудно избежать такого подхода или преодолеть его. Реальный мир, в конце концов, состоит из единичных явлений, и именно с них должен начинать свое исследование ученый. Затем, по мере погружения в детали, осведомленность относительно особенностей и уникального характера явлений все увеличивается. Кребер изучает историю и распространение символа двуглавого орла и, находя этот вопрос затруднительным, чувствует себя вынужденным сказать : “В истории цивилизации нет практически ничего, о чем мы могли бы сказать, что это должно было случиться, и что мы, следовательно, могли бы предсказать, за исключением разве что тех случаев, когда нам это случайно удается на самом пороге события. Каждый случай должен быть выработан для того, что и произошло в действительности...” (1948 : 475).

Кребер, ученик Франца Боаса, писал своему учителю, что

его “единственный постоянный объект - процесс, жестко

детерминированный процесс” (1935 : 541). Тем не менее,

насколько можно судить по тому, что написал сам Боас, его

более всего впечатляли в предметах и явлениях их

своеобразие и особенности. Проведя полвека в усердном и

детальном изучении мифологических мотивов, игольниц,

лингвистических текстов и тому подобного, он пришел к

выводу, что “явления, изучаемые нашей наукой, столь

индивидуализированы, столь привязаны к внешним

обстоятельствам, что никакая совокупность законов не могла бы их объяснить”, а затем, что “культурные явления столь сложны, что...сомнительно, возможно ли найти для них имеющие силу законы”(1932 : 612) (5).

Мне утверждение Боаса кажется чересчур пессимистическим.

В конце концов, весь остальной мир, мир природы, в этом отношении не отличается от мира культуры. Он также сложен, и его явления тоже индивидуализированы. Тем не менее в поведении природных явлений были усмотрены регулярность и закономерность, потому что их изучали с научной точки зрения. Когда предметы и события исследуются таким образом, индивидуальность уступает место типам и классам, а последовательности уникальных моментов - частям процесса. Конечно, это не открытие. Вопрос был ясно рассмотрен и сжато изложен Генри Томасом Боклем ровно сто лет тому назад.

Что касается природы, события самые нерегулярные и

капризные нашли объяснение, и было показано, что они

находятся в соответствии с определенными прочно