В «Манасе» так же говорится о войнах калмаков, солон, возглавляемых Жолоем и которым помогают мангыты во главе с Фула-догяаной, сыном Тимур-маляком и др., с войском Манаса, можно констатировать, что под калмаками имеются в виду кара-кытаи. Интересно, что на стороне Манаса выступают двоюродный брат Тохтамыша Инга-тёрё, которого призвал на помощь ширкентский шейх Джалал ад-дин по просьбе Якуб-бека—отца Манаса. Манасу помогает и сам Тохтамыш, возвратившийся с реки Адал (Волга). На стороне Манаса выступают и кипчаки Уялмас-куйана во главе с Тимур ходжой (Ай-хояжа), дядей ширкентского шейда Джалал ад-дина. События происходят, яа территории Средней Азии, в основном в рамках современного Кыргызстана. Например, столкновения войск Манаса и Жолоя происходят в Кочкоре, Джумгале, Чаткале, Кара-Кышлаке (к югу от Мерке),

Каркыре, Таласе, Кабаке и в других местах Кыргызстана. Упоминается Ташкент, Крым, Адыл. Любопытно, что Тохтамыш построил город Манасию для Манаса, хотя он там никогда не был. Город Манас есть в Китае в Синьцзян-Уйгурском автономном районе, где до сих пор в числе других народов проживают и кыргызы⁴⁵.

Таким образом, как по эпосу «Манас», так и по письменным источникам явствует, что, кара-кытаи — выходцы из Центральной Азии. Это видно и из следующих строк «Манаса», где отражен топоним Амур:

Амурдун башын жайлаган,

Шакардай уу кайнаган,

Кардуу тоонуи тобосу,

Кара кытай торосу,

Алты батман буудаи жеп

Дан жыттанган чон Жолой

Алтымыш алпты бир союп .

Кан жыттанган чон Жолой⁴⁶.

В верховьях Амура обитал

Сил у него было в избытке,

У вершины снежных гор,

Находился, глава кара-кытаев

Съедал шесть батманов пшеницы

Пахнувший пшеницей большой Жолой

Справлявшийся сразу с шестьюдесятью алпами

Пахнувший кровью большой Жолой.

Эпический Манас выступает на фоне исторических лиц разных веков, начиная, с XII в. до первой четверти XVI в. Хронологически это выглядит так: Гурхан Елюй-Дайга, Ибрахим ибн Ахмед (умер в1130 г.), Санжар-султан (ХП в;) и другие. Немало исторических лиц относятся к ХШ в. В основном это Чингис-хан и его потомки; Тулуй, Угедей, Хулагу и другие; Султан Мухаммед (Хорезмшах Мухаммед, умер в 1220 г.), Дува-хан из чагатаидов (умер в 1306 г.). К XIV в. относятся: Инга-тёрё (умер в 1390 г.) — видный феодальный правитель Могулистана, Камар ад-дин— крупный эмир дулатов (дулаты частично вошли и в состав кыргызской народности). Тохтамыш (умер в 1406 г.) – один из видных ханов Золотой Орды, Тимур (умер в 1405 г.)— известный полководец государственный деятель.

Как видно по поздним записям эпоса «Манас», во время нашествия кара-кытаев кыргызы жили уже на территории нынешней Средней Азии. Но активную роль государство киданей стало играть в истории Дальнего Востока, Центральной и Средней Азии в IX—Х вв. Как известно, в это время несколько ослабли южносибирские кыргызы, с чем, .возможно, и связано их передвижение на Тянь-Шань. Частое упоминание эпосом кара-кытаев, а также наряду с ними таких племен северо-востока Центральной Азии, какими являлись шивей и солон, говорят в пользу того, что кыргызы могли появиться на Тянь-Шане в результате наступления кара-кытаев. При этом, кыргызы могли расселиться на своей нынешней территории также и в более раннее время. Но одно из передвижений кыргызов, вероятно, связано именно с кара-кытаями, что вполне согласуется с материалами эпоса «Манас»,

прежде всего данными эпизодов из эпоса.

В «Манасе» отражены свыше ста этнонимов, часть которых говорит в пользу тюрко-монгольской, центрально-азиатской этнической общности. В эпосе и в этнонимии кыргызов многие из них названы кыргызскими. Однако они являются общими как для монголов, так и некоторых других тюркских народов. Родоплеменная структура кыргызов включила следующие общие племена монгольского происхождения: нойгут (возможно, монг. онгут), боргы (монг. баргу или баргут), катаган (монг. хатакин), конурат (монг. хонкират), кытай (кидани, хара хитаи). Из них в «Манасе» отражены сведения о таких племенах, как нойгут, найман, кара-кытай или катай, конурат. А вообще в эпосе зафиксировало еще около десяти названий родов и племен монгольского происхождения: алач, дербен, калмак, каигай, мангул, манжу, ойрот, субун, тыргоот. Если к этому перечню добавить эпические названия, то количество этнонимов монгольского и тунгусо-маньчжурского происхождения будет гораздо больше.

С крупными центральноазиатскими племенами кыргызы имели взаимоотношения примерно в VI—ХНУ вв. Стало быть, «Манас» отразил, примерно это время. Это косвенно подтверждается и упоминанием в эпосе топонима Кара Корум (в эпосе Кара-Курум). Как известно, Кара-Корум был древней столицей монголов, построенной в ХШ в. Эпос локализует его где-то далее Карашара (Кара-Шаар) как крайнюю границу, где живет Манас⁴⁷. В «Манасе» названы и более поздние монгольские этнонимы: ойрот, тыргоот (тырогуты), калмак и др. Вероятно, эпос этим самым вобрал в себя и более позднее время — период Джунгарского нашествия вплоть до оседания части калмаков в Кыргызстане, что и отразилось в поздней родоплеменной структуре киргизского народа. Хронологически это охватывает период XV—XIX вв.

В «Манасе» неплохо представлена монгольская ономастика. Так в нем можно обнаружить свыше двадцати топонимов монгольского происхождения. Помимо топонимов в Кыргызстане (Нарын, Жумгал, Долон и т. д.) в строках эпоса упоминаются и такие: Тенир-Ноор, Куку-Ноор, Кангай, Алтай, Улан и др. Встречаются и названия рек Орхон (Оркун, Уркун, Ургун), Даркан и другие. Часть монгольских топонимов эпоса, вероятно, носят эпические названия; Имен людей, которых эпос называет калмакскими или монгольскими,— около двадцати. Но следует учесть, что во многом они представляют эпические антропонимы.

О похожем обычае у енисейских кыргызов IX—Х вв. пишут средневековые авторы: «В отличие от других киргизов, народ фури уносил своих мертвецов в горы и оставляя их на деревьях, пока они не разлагались» ⁴⁸. Этот обычай сохранился в XVI в. уже у тяньшаньских кыргызов; Так, посетивший их турецкий, автор Сейфи писал: «Они не хоронят мертвых, а помещают их в гроб, который подвешивают к вершинам высоких деревьев, и оставляют их там, пока останки их не превратятся в прах» ⁴⁹.

Следует отметить, что обычай захоронения на дереве подтвержден и этнографическими материалами. В недавнем прошлом (вероятно, в XVIII— XIX вв.) кыргызы прибегали к временным захоронениям подобно тому, как описано выше. «В этих случаях совершали все погребальные обряды, заворачивали труп в саван и затем зашивали в сыромятную копченую верблюжью кожу (шири). В таком виде труп вещали на высокое дерево во дворе до весны» ⁵⁰.

Из нынешнях народов Сибири, родственных кыргызам захоронение без могил сохранялось до «начала XX в. у тувинцев. В радловском варианте эпоса, когда Манаса отравили, его временно помещают под навесом, называемым сере.

Таким образом, данные «Манаса» и некоторых других произведений устного творчества кыргызов позволяют говорить о централъноазиатских и южносибирских; истоках происхождения кыргызского народа. Безусловно эпос не может дать точного ответа на вопрос о времени первоначального

появления кыргызов в Средней Азии. Думается, что причиной, одного из проникновений кыргызов в Среднюю Азию является агрессия кара-кытаев. Образовав в IX в. государство и объединив родственные племена кара-китаи в Х в. стали завоевывать западные земли, заселенные тюркскими народами. Как и в целом монгольским племенам их укреплению способствовало уничтожение в 840 г. кыргызами Уйгурского ханства. После этого численность тюркского населения в Центральной Азии резко сокращается. Этническое развитие части тюркоязычных народов, в том числе, и части кыргызов, переносится в Среднюю Азию. Хронологически это можно отнести к IX—ХП вв. и события в своеобразной поэтической форме получили отражение в эпосе «Манас».

Таким образом, Манас не только прародитель кыргызской нации, но основатель государства⁵¹. Как известно, государственная власть формируется в довольно мощную систему еще в I тысячелетии н.э. Это так называемый «Кыргызский каганат» или «Кыргызское великодержавие». Возникновение государственности имело огромное цивилизуещее значение в истории развития кыргызского общества и народа.

§2. Эпос «Манас» об этнокультурных связях кыргызов с народами Сибири, Волго-Урала и сопредельных земель.

Великий «шелковый» путь пронизал и связал не только Китай и Рим, но и десятки народов, лежащих между ними — города-государства в оазисах древнего Синьцзяна, кочевые племена Тянь-Шаня, укрепления-поселения Согда, зубцы стен Парфии и Ирана, города-потомки эллинистической Азии, типа Таксила в Индии и Дура в Малой Азии и т.д. и т.п. Этот «шелковый» путь был не только путем торговым, но и путем дипломатов древности, в первую очередь, китайских, — от Чжан Цяня в II в. до н.э. до Сюань Цзана в VII в. н.э. Это была ось международных отношений. Она осталась незыблемой ряд столетий, и Великое переселение народов, пройдя северней, положило начало новому пути взаимоотношений. По пути, которым прошли предки Атиллы вдоль Сыр-Дарьи, а за ним согдийцы — до Крыма (оставившие в Крыму колонию Судак), позднее шли с запада послы: в VI в. Земарх от Византии к тюркскому кагану, в XIII—XIV вв. Рубрук, Марко Поло, Плано Карпини, Клавихо и другие.⁵² Северный, по сравнению с «шелковым» путем, маршрут приобщал северные племена к активному историческому процессу, протекавшему южнее. К таким народам, стоящим в древности на северной границе эйкумены азиатской политики, относились и кыргызы, которые в своей первоначальной истории скорее отражали бурные события азиатской античности, чем определяли их. Сами кыргызы сложились в результате скрещения центральноазиатских держав гуннов и сяньби с северным племенным союзом — динлинами.

Древний Китай властвовал над своими северными кочевниками по методу divide et impera. Так он расколол гуннскую державу, но эта политика не достигла Севера, где племена объединялись для борьбы с Китаем. Гуннский князь Чжи-Чжи нашел среди древних кыргызов Енисея поддержку. Кыргызы начали свою политическую историю в I в. до н.э. с коалиции, внутри которой в дальнейшем окрепли как воинство, с успехом защищавшее свои пастбища по берегам Енисея под защитой Саяно-Алтайского гребня гор — «Великой киргизской стены». Движение с Чжи-Чжи связало кыргызов с Западом.

Если в глубокой древности область кыргызов была в политическом отношении страной берущей, то в культурном — она была областью дающей. С этим согласны многие исследователи Старого и Нового света. Кочевники тюрки, с которыми были связаны кыргызы, многое определили в культуре Китая, особенно ханьской династии; своим реализмом в искусстве он обязан кочевникам, но последние, в свою очередь, учились у Китая культуре международных отношений. Вождь гуннов Модэ отправил престарелой императрице Гаохоу письмо, где не было и намека на дипломатический стиль, а при князе Лаошан Цзи-Юйе, китаец Чжун Син-Юе в 174—166 гг. до н.э. впервые вводит у гуннов китайское письмо для переписки и утверждает дипломатическую эпистолярию равно как и специальные титулы обращения и представительства. Эти нововведения у гуннов, видимо, не были известны киргизам, ибо стиль обращения Яглакар-хана к древнеуйгурскому князю IX века, зафиксированного летописью Танов (династия Китая), — стилистически восходит к письму Модэ-шаньюя к Гаохоу и еще далек от нравоучений Чжун Син-Юе, II в. до н.э. Характерно, что тюркские памятники Монголии VIII в. также имеют более четкую структуру и стилистику, чем киргизские надписи Енисея, в которых этот стиль в VII в. только начинал складываться и не пренебрегал в лексике заимствованиями, копированием⁵³.

Тюркские документы в тех образцах, которые нам известны, нашли свое более или менее окончательное завершение лишь в уйгурской литературе XII века на основе критической переработки китайского образца, хотя эпистолярные формы обращения типа «Землею рожденный, небом поставленный тюркский каган...» ⁵⁴ были известны и раньше, еще в VIII в.

Для справедливости следует отметить, что влияние китайской стилистики в тюркском документе — факт, подтвержденный обнаруженным в Китае специальным руководством по обучению китайских дипломатов сношениям с восемью иностранными государствами, в том числе уйгурами. Созданный в Китае еще в XTV веке институт дипломатов-переводчиков имел в качестве пособия перевод на китайский язык иностранных дипломатических документов, в частности, посольских бумаг. Среди этих документов имеются документы и из города Илибалыка в Семиречье, свидетельсвующие о знакомстве с дипломатическим языком народов Семиречья, в частности Кыргызстана XV—XVI вв. Енисейские кыргызы эпохи Иренака пользовались в дипломатической переписке калмыцким языком, возможно, и персидским, через плененных калмыками «бухарцев». Наряду с обработкой китайского трафарета, Кыргызстану, несомненно, не чужда была структура и лексика мусульманского канцелярского языка, имеющего огромное количество образцов, специально сгруппированных в руководящие сборники «Инша» для обучения канцелярскому языку.

Учитывая растущую с VII в. н.э. посольскую деятельность кыргызов, прежде всего в Китае, куда кыргызы еще в 648 г. отправили первое посольство, можно полагать, что эта сторона их деятельности находилась под влиянием китайского двора⁵⁵.

Та исключительная приветливость, которую, проявляло к древним киргизам «Срединное государство», вызывалась прежде всего относительно большой военной силой кыргызов. Силу клинка и стойкость в бою признавали за Кыргызами китайцы как в IX, так и в XVI веках.

Кыргызы были сильны в бою совершенным для того времени оружием, их клинки пробивали шкуру носорога, из которой выделывались щиты. Кыргызы были сильны также стойкостью и уменьем в совершенстве владеть оружием, к которому их приучали с детства. Известно, что у гуннов существовал определенный порядок воспитания воина, несомненно, известный и киргизам. Так, ребенок до шести-семи лет учился ездить на баране и стрелять в пташек из лука, позднее — ездить на жеребенке и охотиться за мелкими зверьками, а в 15 лет он уже мог стать воином и вступить в конницу. Индивидуальное военное обучение составляло основу воспитания. Обучали не только технике владения оружием, воспитывали и дух воина. Недаром в обычае у кыргызов было отсечение головы за трусость, выказанную перед сражением.

Важной особенностью того времени было совершенствование военной техники. Как и остальные кочевники, кыргызы бою фалангами предпочитали легкую конницу и фланговые охваты с заманиванием неприятеля в невыгодные для него географические условия. Кинжальную схватку в пешем бою они заменили боем на конях, что вызвало к жизни меч, а вскоре и саблю — шашку. Легкая стрела малого лука и употребление железа, широко используемого для изготовления лат, вызвали к жизни тяжелый лук со стрелами, способными пробить эти латы. Но тяжелый лук был неудобен для воина, сидящего в седле, и, в свою очередь, породил комбинацию частей спешившихся воинов и подвижной конницы. И когда Судинфан в 654 г. на р. Или столкнулся с тюрками, то встретил в центре спешившуюся фалангу, а с флангов был охвачен конными отрядами⁵⁶.

Кыргызы сочетали в своем бою подвижность с внезапностью удара, пытаясь, во-первых, отрезать обоз от армии, во-вторых, отдельным отрядом нанести удар по ставке вражеского вождя.