3A (996583), страница 2

Просмтор этого файла доступен только зарегистрированным пользователям. Но у нас супер быстрая регистрация: достаточно только электронной почты!

Текст из файла (страница 2)

Важно заметить, что хотя использование определяющего должно быть “очень близким” к употреблению определяемого, они не обязательно должны быть идентичными. Например, использование определяемого часто бывает двусмысленным, то есть предполагает множественность значений; в этом случае справедливое определение может устранить двусмысленность слова, устанавливая, что лишь одно употребление, а именно то, в котором используется определяющее, является эквивалентным употреблению определяемого. Справедливое определение, следовательно, может в ряде случаев подвергать анализу определяемые слова. Успех его, разумеется, зависит от определяющего, у которого меньше недостатков по сравнению с определяемым.

Второй тип обычно называют номинальными определениями. Номинальные дефиниции наделяют значением неизвестное (определяемое) при помощи известного (определяющего). В данном случае определяемым является либо новый термин, либо старый термин, используемый в новом контексте; предполагается, что определяемое не имело до-дефиниционного употребления. Номинальное определение удовлетворяет потребность технического языка в экономии, так как его определяемое всегда значительно короче определяющего, например: а¹⁰ = а´а´а´а´а´а´а´а´а´а. Номинальное определение имеет договорной характер; оно просто заявляет о намерении использовать определяемое в качестве синонима определяющего. Следовательно, вопрос о его истинности или ложности не стоит. Эти определения, стало быть, не являются суждениями; в них просто оговариваются условия употребления того или иного термина. Номинальное определение может быть названо удачным тогда и только тогда, когда его использование повышает строгость и плодотворность языка.

Особым классом номинальных определений являются так называемые “рабочие определения”. Рабочие определения используются исходя из требований измерения и верификации научных гипотез. Термин можно назвать определенным, когда он используется, обозначая такие свойства, которые поддаются эмпирическому наблюдению и измерению. Точнее говоря, термин является рабочим в том случае, если следствия из гипотезы, в формулировке которой он содержится, поддаются опытной проверке. Примерами такой дефиниции могут служить определение “температуры” как делений на шкале Фаренгейта и определение “интеллекта” как суммы баллов по тесту IQ. Когда Лесли А. Уайт говорит, что степень эволюции культуры может быть измерена количеством энергии, приходящейся в год на душу населения, он по сути предлагает рабочее определение “эволюции”³.

Третий тип определений может быть назван поясняющим. В данном случае определяемое имеет устойчивое до-дефиниционное употребление, а определяющее не обязательно обладает таковым. Существенной особенностью таких определений является то, что в них всегда содержится попытка проанализировать определяемые ими термины. Рассмотрим, к примеру, следующую попытку объяснения неясного термина “лысый”: “лысым” можно назвать любого человека, к которому может быть применено выражение “обладающий линией волос, отступившей за пределы вертикальной линии, перпендикулярной плоскости Франкфорта”. Это определение, хотя его определяющее явно выходит за рамки устойчивого словоупотребления, вероятно, является истинным в плане того, что большинство людей, обычно считающихся лысыми, обладают одновременно и теми свойствами, которые конкретизируются в определяющем. Кроме того, принятие данного определения помогает устранить неясность, свойственную слову “лысый”, посредством исключения многочисленных пограничных случаев. Как показывает этот пример, пояснения представляют собой гибрид, обладающий характеристиками как номинальных, так и справедливых определений. Иначе говоря, хоть они и должны совмещаться с привычным словоупотреблением, их принятие служит уточнению и прояснению такого словоупотребления.

ФОРМАЛЬНЫЕ КРИТЕРИИ ОПРЕДЕЛЕНИЙ

Далее приводится перечень правил, предлагаемый в качестве основы для оценки формальной адекватности определений “культуры”.

1. Определение должно устанавливать значение определяемого слова.

2. Определяющее должно быть менее двусмысленным, менее неопределенным, менее неясным и более известным, чем определяемое.

3. Замена определяемого определяющим в соответствующих контекстах (для справедливых и поясняющих определений) должна быть совместима с обычным словоупотреблением и/или повышать строгость и эффективность употребления слов.

4. Определяющее должно обладать свойствами хотя бы косвенно доступными для опытного восприятия.

АНАЛИЗ ОПРЕДЕЛЕНИЙ “КУЛЬТУРЫ”

В конце очерка хотелось бы представить итоги недавней дискуссии по поводу определений “культуры”. Приведенные ниже определения⁴ были выбраны потому, что каждое из них широко используется, а все вместе они представляют весь спектр текущих определений.

Определения, отталкивающиеся от понятия социального наследия

Одно из определений этого типа дается Брониславом Малиновским: “... социальное наследие есть ключевое понятие культурной антропологии. Обычно оно называется культурой...”⁵. Эдвард Сепир использует примерно такое же определение, говоря, что термин “культура” означает “любой социально унаследованный элемент человеческой жизни - как материальной, так и духовной”⁶. Ральф Линтон присоединяется к этой точке зрения, утверждая: “Социальное наследие называется культурой... культура означает все социальное наследие человечества...”⁷.

Приведенные высказывания — реальные определения, ибо в них утверждается, что значение слова “культура” эквивалентно значению выражения “социальное наследие”. Эта группа определений может быть подвергнута критике в нескольких аспектах. Во-первых, определяющее (“социальное наследие”) не уменьшает неясности определяемого (“культуры”). Например, празднование Рождества, вероятно, и может быть рассмотрено как элемент нашего социального наследия, однако в настоящее время этот праздник отличается гораздо большей коммерциализацией и меньшей духовностью по сравнению с тем, каким он был для предыдущего поколения. Возникает вопрос: насколько подобными друг другу должны быть обычаи, чтобы мы могли рассматривать один из них как наследование другого?

Кроме того, эти определения оказываются ложными, поскольку слова “социальное наследие” и “культура” не являются взаимозаменяющими, как то в них утверждается. Фактически, значение слова “культура” оказывается гораздо более широким по сравнению со значением выражения “социальное наследие”. Возьмем, к примеру, формулу Е=mc², известную обывателю как теория относительности Эйнштейна. В то время, когда она была впервые обнародована, она не была частью нашего социального наследия, но лишь немногие антропологи отважились бы отрицать, что она была элементом культуры. Мне кажется, что проблема здесь возникает от пренебрежения обычным значением “культуры” как процесса, а не только результата. Значение выражения “социальное наследие” не включает в себя тех процессов, посредством которых вводятся новые культурные элементы, а старые элементы видоизменяются и прямо или косвенно передаются. Таким образом, значение “социального наследия” не эквивалентно значению “культуры” и оказывается его подмножеством (см. рис. 1)⁸.

Неясность выражения “социальное наследие” можно было бы уменьшить при помощи вспомогательного поясняющего или рабочего определения, которое бы исключило пограничные случаи. Например, можно было бы ограничить значение выражения “социальное наследие” обозначением тех вещей и событий, которые существовали до рождения старейшего члена общества и которые, по его мнению, не изменились за время его жизни. Оказалось бы, что проблему “процесс/результат” можно решить, если оговорить, что слово “культура” означает только результат. Такая модификация обыденного словоупотребления могла бы сделать данное понятие более конструктивным.

Определения, отталкивающиеся от понятия научаемых форм поведения

Определения, отталкивающиеся от понятия научаемого поведения (learned behavior), использовались многими психологами, социологами и антропологами. Рут Бенедикт говорит: “... культура есть социологический термин, обозначающий научаемое поведение...”⁹. Джулиан Стюард предполагает: “Культуру обычно понимают как приобретенные способы поведения, передающиеся социально...”¹⁰. Согласно Эллисону Дэвису: “... культура... может быть определена как все поведение, вырабатываемое индивидом в процессе приспособления к группе...”¹¹. Для Клайда Клакхона: “Культура включает в себя все передаваемое социальное научение”¹². Аналогичным образом, Чарлз Хоккет утверждает: “Культура — это привычки, которые люди приобретают в результате научения... от других людей”¹³.

Все это справедливые определения, в которых предполагается, что до-дефиниционное значение слова “культура” совпадает со значением выражения “научаемое поведение”. Данные определения не удовлетворяют критерию взаимозаменяемости, поскольку значение выражения “научаемое поведение” (когда оно ограничивается человеческими существами) значительно уже значения слова “культура”. Про эти определения мы можем сказать, что в них игнорируется “результативный” аспект “культуры”. Ибо независимо от того, какое конкретное определение дается культуре, редкие антропологи исключают из ее описания орудия труда, оружие, предметы ритуала и т. п. на том основании, будто бы артефакты не являются ее элементами. Связь между “научаемым поведением” и “культурой” может быть представлена следующей диаграммой (рис. 2), показывающей, почему справедливые определения этой группы — ложные.

Предлагаемые модификации

Логическая проблема, связанная с данными определениями, состоит в том, что существует множество контекстов, в которых слова “культура” и “научаемое поведение” не являются взаимозаменимыми. Я мог бы предложить два способа усовершенствования таких определений. Первый заключается в замене определяющего на “научаемое поведение и его результаты”, дабы обеспечить взаимозаменимость его со словом “культура” в гораздо большем числе контекстов. Второй состоит в том, чтобы отойти от обыденного словоупотребления, рассмотреть определение как объяснение и представить доказательства, оправдывающие этот отход.

Определения, опирающиеся на понятие идей

Некоторые антропологи определяли культуру главным образом через идеи, общие для членов общества. По мнению Кларка Уисслера: “...культура есть определенный комплекс взаимосвязанных идей”¹⁴. Аналогичным образом подходит к делу и Джеймс Форд: “... культура может быть в целом определена как поток идей, перетекающий от индивида к индивиду посредством символического поведения, вербального обучения или имитации”¹⁵. Рассуждая в том же духе, Уолтер Тейлор говорит: “Под... культурой... я разумею все те интеллектуальные конструкты, или идеи, которые усвоены индивидом или созданы по ходу жизни им самим... Культура... состоит из идей”¹⁶.

Эта группа, которую я отношу к классу пояснительных определений, не удовлетворяет третьему и четвертому критерию (согласно которым определяющее должно быть взаимозаменимым с определяемым и обозначать свойства, поддающиеся по меньшей мере косвенному наблюдению). Во-первых, значение определяющего - то есть слова “идеи” - гораздо уже по сравнению с до-дефиниционным пониманием “культуры”. Некоторые из тех археологов, которые определяют “культуру” через идеи, сами же пишут отчеты, в которых найденные при раскопках артефакты описываются как “культурные сокровища”. Поэтому оснований считать, будто такой отход от обыденного словоупотребления хоть как-то повысит продуктивность данного понятия, мало. Это еще один случай, когда значение определяющего есть подмножество значения определяемого (см. рис. 3).

Во-вторых (что более важно), эти пояснительные определения “культуры” через “идеи” не просто нарушают наше четвертое правило - ибо идеи невозможно наблюдать, - но и вводят неуместный вопрос об онтологическом статусе культуры. Для модификации определений этой группы предложить ничего нельзя, ибо их основные недостатки — не терминологические, а связаны с принципиальным непониманием функции определений в науке¹⁷.

Определения, отталкивающиеся от понятия общего для членов общества (или стандартизированного) поведения

Многие определения явно, или неявно делают основной упор на “поведение, общее для членов общества”. Джеффри Горер говорит: “... культура, в антропологическом смысле слова, [есть]... общие для членов общества паттерны (стереотипы) научаемого поведения...”¹⁸. Другое аналогичное определение приводится Кимбеллом Янгом: “Культура состоит из общих и более или менее стандартизированных идей, установок и привычек...”¹⁹. Еще одно такое определение мы находим у Кларка Уисслера: “... культура есть... совокупность стандартизированных представлений и процедур, которых придерживается племя”²⁰.

Справедливые определения данной группы неадекватны в нескольких отношениях. Во-первых, они не устраняют неясности слова “культура”. Сколько человек должны действовать и думать одинаково, чтобы мы были вправе употреблять выражение “общий для членов общества”? Во-вторых, выражение “общее для членов общества поведение” (применительно только к людям) имеет гораздо более узкое значение, нежели слово “культура”, поскольку в него не включаются артефакты. В-третьих, некоторые феномены, бесспорно относящиеся к культуре, представляют собой формы поведения, которые могут быть присущи только одному человеку, например королю или королеве. Соотношение значений выражения “общее для членов общества поведение” и слова “культура” показано на рис. 4.

Предлагаемые модификации

Неясность выражения “общее для членов общества поведение” может быть устранена дополнительными рабочими определениями, конкретизирующими минимальное число или процентную долю людей, которые должны проявлять определенный тип поведения, чтобы его можно было назвать “общим для членов общества”. Например, некоторых целей можно достичь, если ограничить значение выражения “общее для членов общества поведение” кругом тех действий, в которые вовлечены не менее двух человек. Другие научные задачи могут потребовать того, чтобы выражение “общее для членов общества поведение” использовалось для обозначения только тех действий, которые являются модальными для членов конкретной социокультурной системы. Проблема отсутствия взаимозаменимости слов “общее для членов общества поведение” и “культура” в тех контекстах, в которых фигурируют артефакты и уникальные формы поведения, может быть решена, только если ограничить употребление слова “культура” теми контекстами, в которых возможна взаимозаменяемость. И тогда оно поясняет понятие “культуры”, делая его более ясным и продуктивным.

Характеристики

Список файлов книги