Ганнибал (947265), страница 59

Просмтор этого файла доступен только зарегистрированным пользователям. Но у нас супер быстрая регистрация: достаточно только электронной почты!

Текст из файла (страница 59)

Старлинг посмотрела на кости, повернулась и быстро вы‑шла из комнаты. На бегство это не походило, и доктор Лектер не стал преследовать ее. Стоя в полумраке комнаты, он ждал ее возвращения. Он ничего не опасался, но тем не менее прислушивался к ее шагам, напрягая слух так, как напрягает его стоящий на страже своего стада горный козел.

В ее руке что‑то поблескивало. Значок. Значок Джона Бригема. Она положила его на покрывало.

– Какой смысл скрыт для вас в этом значке, Старлинг? Ведь находясь в амбаре, вы без колебаний пулей проделали дыру в одном из них.

– Для него значок был всем. Больше он ничего и знать не желааа… – Конец фразы вдруг исчез, а уголки ее рта опустились.

Она взяла череп отца в руки и села на край другой кровати. По ее щекам вдруг потекли слезы.

Подобно маленькому ребенку, Старлинг приподняла нижний край своего пуловера и, чтобы подавить рыдания, прижала его к щекам. Из глаз девушки лились слезы и с глухим звуком капали на лежащий на ее коленях череп отца. Коронка во рту мертвой головы весело поблескивала.

– Я люблю моего папочку, он всегда был добр ко мне и знал, что надо делать. Это было лучшее время моей жизни. – И это было сущей правдой, такой же правдой, как слова, которые она, выплескивая свой гнев, произнесла всего несколько минут назад.

Когда доктор Лектер дал ей салфетку, она зажала ее в кулаке и вытерла лицо.

– Клэрис, я сейчас выйду и оставлю вас с этими останками. Останками, Клэрис. Вы можете сколько угодно изливать свое горе в его пустые глазницы, но ответа не последует. – Он положил ладони ей на виски и продолжил:

– Все, что вам нужно от вашего отца, находится здесь, в вашей голове, и выносить суждения обо всем должны только вы, а вовсе не он. Теперь я вас оставляю. Вы хотите, чтобы я зажег свечи?

– Да. Пожалуйста.

– Когда будете уходить отсюда, возьмите с собой лишь то, в чем вы действительно нуждаетесь.

Он ждал в гостиной, сидя рядом с камином и играя на терменвоксе. Творя музыку, он двигал руками в электронном поле. Эти руки доктор Лектер совсем недавно возлагал на голову Клэрис Старлинг, а теперь он ими управлял музыкой. Еще не закончив пьесу, он знал, что за его спиной вот уже некоторое время стоит Старлинг.

Обернувшись, доктор Лектер увидел, что девушка мягко и печально улыбается. В руках она ничего не держала.

Доктор Лектер всегда пытался найти систему.

Он знал, что личность Клэрис Старлинг, как личность любого разумного существа, сформировалась из матриц раннего опыта, матриц, которые могут служить ключом для понимания ее более поздних представлений.

Разговаривая со Старлинг много лет назад через решетки клетки в лечебнице для невменяемых преступников, он понял сущность одного из основополагающих мотивов ее поведения. Мучения забиваемых ягнят и лошадей на приютившей девочку ферме навсегда запечатлелись в ее сознании.

Старлинг с такой яростной одержимостью охотилась на Джейма Гама потому, что не могла вынести мучений его жертвы.

По той же самой причине она спасла от мук и его самого.

Прекрасно. Вот она система поведения.

Рассмотрев отдельные ситуации, доктор Лектер пришел к выводу, что в Джоне Бригеме Старлинг видела все достоинства своего отца, в результате чего бедняга Бригем был обречен на то, чтобы стать для нее исключающим любое кровосмесительство табу. Бригем и, возможно, Крофорд являлись для нее носителями хороших качеств отца. В ком же сконцентрировались все его отрицательные черты?

Доктор взялся за изучение другой части этой расколотой надвое матрицы. Используя психотропные препараты и технику гипноза, претерпевшую существенные изменения со времен камеральной терапии, он сумел обнаружить в личности Клэрис Старлинг жесткие, неподатливые узлы, похожие на твердые уплотнения в древесине. Это были старые очаги негодования, способные в любой момент вспыхнуть с новой силой.

Доктор Лектер наткнулся в душе Старлинг на потрясающей ясности детальные картины – очень старые, но прекрасно сохранившиеся, – которые заставляли ее разум вспыхивать безудержным гневом наподобие того, как вспыхивают зарницы перед грозовым фронтом.

Большая часть этих картин была так или иначе связана с Полом Крендлером. Негодование, вызванное несправедливыми и злобными нападками этого человека, удесятерялось гневом дочери на отца – гневом, о существовании которого она не осмеливалась признаться даже самой себе. Она не могла простить отцу его смерти. Он бросил семью и перестал чистить апельсины в кухне. Он обрек ее мать на швабру и помойное ведро. Отец перестал прижимать Старлинг к груди, и она больше не слышала, как бьется его огромное сердце. Позже так билось лишь сердце Ханны, на которой она скакала в ночь, подальше от криков ягнят.

Крендлер являлся живым символом ее неудач и нереализованных устремлений. Его можно обвинять во всем. Но способна ли она бросить ему вызов? Неужели Крендлер, как и другие представители власти, был для нее табу, порожденным тем явлением, которое доктор Лектер именовал «низкими сводами ее жизненных представлений»?

Правда, ему казалось, что имеется один весьма обнадеживающий знак. Несмотря на то что одним из самых ярких и прочных Штампов в ее памяти была звезда шерифа, она смогла прострелить этот знак власти и убить его носителя. Почему? Видимо, потому, что, будучи человеком действия, она увидела в носителе значка преступника и приняла мгновенное решение, перечеркнув запечатленный в глубоких отделах мозга символ. Проявление потенциальной гибкости. Результат деятельности коры головного мозга. Означает ли это, что внутри Старлинг найдется место для Мишу? Или это всего лишь еще одно положительное качество того места, которое Старлинг все‑таки придется освободить?

Глава 96

Барни вернулся в свое жилище в Балтиморе и вновь приступил к сменной работе в больнице штата Мэриленд. В этот день его смена была с трех дня до одиннадцати вечера. По дороге он задержался в кофейне, чтобы подкрепиться там тарелкой супа, и вернулся домой только около полуночи.

Включив свет, он обнаружил, что за столом в кухне восседает Арделия Мэпп. Ему в лицо смотрел ствол пистолета. По диаметру дульного отверстия Барни определил, что калибр оружия – сорок.

– Присаживайся, медбратец, – сказала Мэпп. Говорила она хриплым голосом, а белки темных глаз казались оранжевыми. – Оттащи стул вон туда и сядь спиной к стене.

Барни больше испугала не крупнокалиберная пушка в руках девушки, а совсем другой, лежащий перед ней на столе пистолет. Это был «кольт‑вудсмен», двадцать второго калибра, к стволу которого в качестве глушителя была прикреплена пластиковая бутылка.

Стул под тушей Барни жалобно скрипнул.

– Если ножки не выдержат, не стреляйте, – сказал он. – Я с этим ничего не могу поделать.

– Тебе известно что‑нибудь о Клэрис Старлинг?

– Нет.

Мэпп подняла со стола мелкокалиберный пистолет.

– Дерьма с тобой, Барни, я разводить не буду, – сказала она. – Как только я увижу, что ты врешь, ты у меня начнешь срать кровью. Ты мне веришь?

– Да, – ответил Барни, и это целиком соответствовало истине.

– Поэтому я спрашиваю тебя еще раз: тебе известно что‑то такое, что поможет мне отыскать Клэрис Старлинг? На почте мне сказали, что целый месяц вся твоя корреспонденция направляется в дом Мейсона Вергера. Что это за хрень, Барни?

– Я там работал. Ухаживал за Мейсоном Вергером, а он расспрашивал меня о Лектере. Мне там не понравилось, и я уволился. Мейсон – тот еще мерзавец.

– Старлинг исчезла.

– Знаю.

– Может быть, ее увез Лектер, но не исключено, что она досталась свиньям. Если доктор ее захватил, что он станет с ней делать?

– Честно – не знаю. Если бы я мог, то обязательно помог бы Старлинг. Почему нет? Она мне в некотором роде нравилась, и она собиралась помочь мне снять обвинения. Посмотрите в ее отчетах, заметках или…

– Смотрела. Я хочу, чтобы ты зарубил себе на носу, Барни. Если тебе что‑то известно о ней, расскажи сразу. Это одноразовое предложение. Если я когда‑нибудь узнаю (не важно, сколько времени пройдет до тех пор), что ты утаил сведения, способные мне помочь, я вернусь к тебе и последнее, что ты увидишь, будет этот пистолет. Я прострелю твою толстую безобразную задницу. Ты мне веришь?

– Да.

– Тебе известно что‑нибудь?

– Нет.

Наступило молчание. Такой долгой паузы в беседе он не помнил.

– Сиди на месте, пока я не уйду.

Уснуть Барни смог только через полтора часа. Он лежал на кровати, пялясь в потолок. Его широкий и выпуклый, как у дельфина, лоб то покрывался потом, то снова высыхал. Барни не оставляла мысль о тех, кто его еще сможет посетить. Перед тем как погасить свет, он прошел в ванную комнату и достал из походного несессера зеркальце для бритья из нержавейки – продукт, специально созданный для Корпуса морской пехоты.

Пройдя в кухню, он открыл дверцу электрического распределительного щита и прикрепил к ней зеркало.

Больше он ничего сделать не мог. Во всяком случае, пока. Всю ночь до утра он ворочался во сне, как беспокойная собака.

Закончив очередную смену, он принес домой из госпиталя специальный набор предметов, которые употреблялись при расследовании случаев изнасилования.

Глава 97

Не выбрасывая мебель, доктор Лектер мало что мог сделать для улучшения интерьера немецкого дома. Помогали цветы и ширмы. Яркие пятна в полумраке в сочетании с массивной мебелью выглядели весьма занятно, чем‑то напоминая залитую светом бабочку, устроившуюся на бронированном кулаке рыцаря.

Его постоянно отсутствующий домовладелец, видимо, зациклился на Леде и Лебеде. Их межвидовое совокупление было представлено не менее чем в четырех бронзовых изображениях – лучшим из которых была копия творения Донателло, – и в восьми живописных полотнах. Одна из картин казалась доктору Лектеру просто очаровательной. Это была работа некоей Энн Шинглтон, которой удалось не только передать весь пыл акта, но и весьма точно изобразить анатомические подробности совокупляющихся. Остальные картины доктор закрыл занавесями. Отвратительная коллекция бронзы с изображениями охотничьих сцен тоже исчезла под покрывалами.

Рано утром доктор Лектер тщательно сервировал стол на три персоны. Почесывая кончик носа пальцем, он внимательно изучил свое творение, дважды переставил подсвечник и, отказавшись от подблюдных камчатных салфеток, накрыл столешницу одной общей скатертью. Таким образом он смог немного сузить поле, на котором предстояло пиршествовать. Приставные сервировочные столики – темные и непривлекательные, – после того как их украсили сверкающие медные подогреватели и иные кухонные принадлежности, почти утратили свое сходство с крыльями самолета. Кроме того, доктор Лектер вынул несколько ящиков из письменного стола и устроил из них нечто напоминающее висячий сад.

Он не мог не видеть, что в комнате слишком много цветов, но тем не менее решил добавить еще чуть‑чуть. Слишком много есть слишком много, однако на сей раз – чем больше, тем лучше‑Доктор Лектер поставил пару цветочных композиций на стол – небольшую горку белых, как «Снежки», пионов на серебряном блюде и высокий букет из голландских ирисов, ирландских колокольчиков, орхидей и попугайных тюльпанов. Букет несколько скрадывал просторы стола и создавал интимную обстановку.

Рядом со вспомогательными тарелками бушевало маленькое ледяное моря хрусталя, но столовое серебро находилось в обогревателе, чтобы быть поданным на стол в последний момент.

Первое блюдо предполагалось готовить рядом со столом, и поэтому доктор Лектер соответствующим образом расположил спиртовые горелки, медную универсальную кастрюлю, медный же сотейник, соусник, разнообразные приправы и пилу, которой обычно пользуются патологоанатомы.

Когда он сказал Клэрис Старлинг, что на некоторое время должен ее покинуть, уехав из дома, та ничуть не обеспокоилась. Перед уходом доктор Лектер спросил девушку, не хочет ли та немного поспать.

Глава 98

На пятые сутки после убийств далеко за полдень Барни закончил бритье и уже протирал лицо спиртом, когда до него с лестницы донесся звук чьих‑то шагов. Ему уже было пора уходить на работу.

Решительный стук. На пороге стояла Марго Вергер. В руках она держала объемистую сумку и небольшой рюкзачок.

– Привет, Барни. – Она выглядела утомленной.

– Привет, Марго. Входи.

Предложив ей сесть за кухонным столом, он спросил:

– Кока‑колы не выпьешь?

Спросил и тут же пожалел об этом, вспомнив, что Корделл перед смертью ткнулся головой в открытый холодильник.

– Спасибо, не хочу.

Он сел напротив нее, и Марго бросила взгляд на его ручищи так, как это делает культурист, оценивая своего соперника, а затем посмотрела ему прямо в лицо.

– Марго, у тебя все в порядке?

– Думаю, что так, – ответила она.

– Похоже, что тебе не о чем беспокоиться, во всяком случае, судя по тому, что я прочитал.

– Иногда мне на ум приходят наши разговоры, Барни. Я припоминаю некоторые твои мысли, которыми ты со мной делился.

Характеристики

Список файлов книги