holodnaa krove (947237), страница 21

Просмтор этого файла доступен только зарегистрированным пользователям. Но у нас супер быстрая регистрация: достаточно только электронной почты!

Текст из файла (страница 21)

Ну а диверсанту лучше побыстрее вколоть себе анаболик и попробовать выбраться обратно на поверхность тем же путем, каким он сюда попал. В арсенале интрудера помимо мини‑лебедки имелась раскладная «кошка», что при необходимости заряжалась в подствольник и выстреливалась вместе с тросом на довольно приличную высоту. Иного пути покинуть катакомбы Кальтер сегодня не знал. После обрыва «обезьяньей тропы» коридор с аномалиями стал совершенно непроходимым, а железные двери у южного выхода были намертво заблокированы с обратной стороны. К тому же где‑то в том краю шатался жуткий мутант‑псионик, встречаться с которым майору теперь и подавно не хотелось…

Держась за парапет, Кальтер поднялся на ноги, после чего отпустил опору и попробовал самостоятельно удержаться на ногах. С трудом, но ему это удалось. Что ж, прогресс. Но без допинга все равно не обойтись. Для этого требуется извлечь из аптечки нужный шприц, вколоть его в плечо, а потом присесть на парапет и подождать пару минут, пока препарат подействует.

Кальтер потянулся в карман «разгрузки» за аптечным пеналом, но вмиг забыл о нем, поскольку в этот момент на интрудера нахлынул такой порыв чужого ветра, какой за двое суток в Зоне майор еще не испытывал. У едва оклемавшегося «мизантропа» перехватило дыхание и подкосились ноги, отчего он где стоял, там и рухнул на колени.

Пронизывающий до костей и вгоняющий в дрожь чужой ветер дул навстречу Кальтеру с ураганной силой и превратил катакомбы в настоящую аэродинамическую трубу. Даже пребывай майор в хорошей физической форме, и то вряд ли он устоял бы на ногах в несущемся по тоннелям воздушном потоке. Ведущий наружу потолочный люк проливал свет лишь на малую толику того, что творилось сейчас в зале. По воздуху носились пыль и мелкий мусор, а в лицо интрудеру то и дело били водяные брызги. Подземный ураган мчался по подвалам «Агропрома» с южного направления и наверняка вырывался из северного колодца, словно из реактивной турбины. А вот где зарождалось это дыхание подземелий, совершенно непонятно.

Что за аномалия устроила форсированную вентиляцию катакомб и аномалия ли вообще в этом виновата? Слух Кальтера оставлял пока желать лучшего, и потому он не мог слышать рев ветра в тоннелях. Какофония, которая пробивалась сквозь поразившую майора глухоту, походила на множество известных ему шумов, вместе взятых. Вой, грохот, треск, яростные вопли, канонада далеких сражений… Все это смешалось воедино в шумовом хаосе, доносившемся до интрудера вместе со стегающими его пылью и каплями влаги. Кальтер продолжал стоять на коленях и стучать зубами, но не от холода, а от всепроникающего инстинктивного страха, который он пытался безуспешно обуздать. Свирепый страх и железная воля «мизантропа» сцепились между собой не на жизнь, а на смерть, как два бойцовых пса, и на кого из них следует делать ставку, майор не имел ни малейшего понятия.

– Хабиб Ибн Зухайр! – внезапно донесся до интрудера хриплый, с противным подсвистом, голос. Создавалось впечатление, что у говорившего надрезаны голосовые связки и продырявлены щеки. – Человек без прошлого думал, что он забыл имена мертвых, чьи крики ему доводилось слышать? Это не так. Мертвые живут в человеке без прошлого и продолжают кричать. Хабиб Ибн Зухайр тоже кричит. Громко. Намного громче остальных мертвых. И сейчас человек без прошлого снова услышит его крик!

– Кто ты, мать твою?! – скрипнув зубами, спросил Кальтер, едва расслышав собственный вопрос. И только потом сообразил, что не может слышать сейчас чей бы то ни было голос, даже склонись говоривший к самому уху майора. Но тем не менее речь невидимки звучала пусть приглушенно, но вполне разборчиво.

Опять происки контролера, только теперь эта тварь, похоже, сумела подобраться к Кальтеру на близкое расстояние. Неудивительно, что контуженный майор так легко подпустил к себе мутанта‑псионика. Хоть ори контролер, как орал вчера вечером, играя с интрудером в догонялки, хоть молчи как рыба, Кальтер все равно не расслышал бы приближение мутанта.

Однако, вступив в ментальный контакт с человеком, этот контролер вел себя весьма странно. Он не превращал жертву в свою безропотную марионетку и не выжигал ей мозги (или, если быть точным, не торопился с этим). Мутант‑псионик вновь взялся баламутить ил в омуте забвения, который представляла собой память интрудера. Майора предупреждали, что контролеры – самые коварные и непредсказуемые порождения Зоны. Однако Кальтер и представить себе не мог, какие причудливые формы способно принимать их коварство.

В ответ на вопрос майора контролер закричал. Только крик этот издавала не глотка мутанта, а его всепроникающий разум, который обстреливал телепатическими волнами и выжимал, как губку, мозг Кальтера. Но самое страшное крылось в другом. Ментальный вопль псионика послужил лишь детонатором, от активации которого в сознании интрудера начало твориться нечто невообразимое. Не успел он схватиться за, казалось, едва не лопнувшую голову, как в ней грянул такой душераздирающий ор, какой, наверное, не способны издать даже тысяча человек, запертых в горящем доме. И крики эти принадлежали уже не контролеру, а Кальтеру. По сути, это он орал сейчас на тысячи голосов, заглушая все на свете, хотя вряд ли кто‑то еще, кроме мутанта и самого майора, мог слышать какофонию, бушующую в голове последнего.

А затем показался сам зловещий телепат. Выйдя из мрака под падающий из колодца луч света, контролер остановился в этом ярком ореоле с воздетыми к потолку руками, подобно святому, купающемуся в потоках божественной благодати. Вот только вид у мутанта был отнюдь не иконописный. Закутанный в грязную и рваную плащ‑палатку человекообразный монстр не мог быть принят за человека лишь из‑за своей гипертрофированно уродливой головы – вместилища единственного оружия этого мутанта – его убийственного супермозга. Покрытый бугристыми наростами лысый череп и наполненные вселенской тоской огромные глаза придавали контролеру отталкивающий, но вместе с тем немного трогательный вид. Во взгляде псионика не было кровожадной ярости, какой пылали глаза кровососов. Сам же он выглядел вовсе не злым, а беспредельно измученным и вконец усталым. Не знай Кальтер, кто стоит перед ним, он бы удивился, почему это медлительное печальное существо считается опаснейшим из мутантов, которого боятся как огня не только сталкеры, но и вооруженные до зубов военные.

Однако майора не мог ввести в заблуждение безобидный облик контролера. То, что тот вытворял с психикой Кальтера, было намного хуже атаки кровососов, ибо последние бились с жертвой практически на равных: силой и хитростью. Для честного боя с псиоником у интрудера не было оружия. А монстр все продолжал терзать сознание человека, будто треплющая ветошь игривая собака. Многоголосый хор воплей в голове Кальтера не смолкал ни на секунду. Он не мог сосредоточиться ни на одной, даже простенькой мысли, не говоря уж о том, чтобы предпринять какие‑либо действия в свою защиту. Контролер словно вонзил в мозг интрудера нагревательную спираль и не собирался вынимать ее оттуда, пока содержимое черепной коробки жертвы не выкипит без остатка.

– Кричи, Хабиб Ибн Зухайр! – прошипел на фоне нескончаемой какофонии все тот же мерзкий голос. Он как будто был наложен поверх безумного шума, что и позволяло разобрать каждое произнесенное контролером слово. – Кричи, мальчик! Как же долго ты не мог докричаться до человека без прошлого! Но сегодня он тебя услышал, будь уверен! А также многих других, с кем тебе приходилось годами кричать в пустоту…

Трудно поверить, что контролер предвидел дальнейшее развитие событий. Все указывало на то, что псионик допустил фатальную ошибку, ведь в противном случае приходилось признать очевидный факт: мутант и впрямь невыносимо страдал и намеренно позволил жертве покончить с собой. Однако существовала и третья версия: контролер являлся лишь пешкой в чьих‑то более могучих руках, и этот игрок решил пожертвовать отыгравшей свое фигурой. Но кто вообще мог контролировать контролера? Разве только Зона, что направила его к Кальтеру тем ураганным порывом чужого ветра. И в голове интрудера, стало быть, хозяйничала тоже она. Или все‑таки причина крылась в обычной ошибке, от которой, как выяснилось, не застрахованы даже высшие разумные мутанты?

Продолжай псионик и дальше изгаляться над Кальтером, неизвестно, сколько бы еще издевательств выдержал майор, прежде чем окончательно сошел с ума. Но как только в рвущиеся из подсознания майора крики вклинился знакомый ему мерзкий голос, это вынудило интрудера сосредоточиться на смысле услышанного и вывело Кальтера из ступора. Бессмысленные крики наполняли ему голову такой же бессмысленной аморфной субстанцией. Но первое же отчетливое слово, дошедшее до сознания майора, заставило его вспомнить, где он находится и, самое главное, кто сейчас стоит перед ним. Заговорив с жертвой, контролер не ослабил ее мучения, но вернул к реальности. После чего интрудер мгновенно включился в борьбу и со своей предательской немощью, и с вызвавшим ее врагом.

Не успел псионик закончить свое обращение к почти десять лет как мертвому Хабибу Ибн Зухайру, а Кальтер уже целился в мутанта из «ВМК». Руки майора ходили ходуном, но силы удержать оружие в них нашлись. Расстояние до врага было небольшим, и майор не промахнулся бы, даже не глядя. А контролер, похоже, и не собирался уклоняться, хотя отчетливо видел направленную на него винтовку. Он так и продолжал стоять, воздев руки к свету, и взирать на Кальтера огромными тоскливыми глазами…

Вырвавшийся из подствольника заряд крупной картечи начисто отстрелил мутанту голову, превратив ее в фонтан кровавых ошметков. Могучий мозг псионика, способного повелевать в Зоне всеми, был разнесен в клочья горстью свинцовой дроби, а укутанное в плащ‑палатку тело просто шагнуло назад и вышло из луча света, словно растворилось в воздухе. К счастью, это была только иллюзия. Обезглавленный контролер никуда не исчез и не убежал, хотя вряд ли бы интрудер удивился, отчебучь мертвый враг нечто подобное. Но он всего‑навсего отшатнулся и грохнулся навзничь, а потом замер без движения, как и все мутанты, коих прикончил до него Кальтер.

А майор уже стоял на коленях, содрогаясь от жутких спазмов рвоты, выворачивающей его наизнанку подобно той знаменитой аномалии, которая проделывает такое с человеком в буквальном смысле. Из носа майора текла кровь, а из глаз – обильные слезы, будто кто‑то брызнул ему в лицо ударную дозу слезоточивого газа. В придачу к этому Кальтера колотил жуткий озноб. Казалось, к каждой мышце его тела подсоединен электрод, а на каждом электроде имеется собственный прерыватель – настолько хаотично и вразнобой сокращались мышцы интрудера. Чувствовал он себя при этом, пожалуй, ничуть не лучше контролера в последний миг его жизни. Голова у майора раскалывалась с такой силой, будто ее тоже разрывала картечь, только в режиме очень замедленного времени.

А затем, едва «мизантроп» уселся на парапет, чтобы прийти в себя, умыться и прополоскать рот, сознание все‑таки оставило майора, и он, закатив глаза, рухнул на пол. Озноб продолжал трясти Кальтера, но с каждой минутой утихал, пока наконец не перешел в редкие единичные конвульсии. Бесчувственный майор дышал редко, словно коматозник, и при каждом выдохе у него из горла вылетали отрывистые хрипы.

Если бы в этот момент кто‑нибудь из сталкеров следил за майором и прислушался к издаваемым им звукам, он понял бы, что на самом деле это вовсе не хрипы, а повторяемое вновь и вновь короткое двусложное слово. А вот что оно означает, удалось бы догадаться уже не всякому сталкеру. Лишь единицы узнали бы вылетающее из уст Кальтера экзотическое для здешних мест восточное имя. И уж точно никто из сталкеров не сумел бы объяснить, почему майор твердит это имя в горячечном бреду.

Хабиб… Хабиб… Хабиб…

Глава 7

Полковнику Петренко, заместителю генерала Воронина, командира группировки «Долг», весь вчерашний день и сегодняшнее утро не давала покоя одна новость, облетевшая по сталкерской сети всю Зону. Нет, замком («замкомдолг» – так называли его в шутку за глаза подчиненные) вовсе не утратил из‑за этой новости покой и сон. Однако не проходило и часа, чтобы Петренко не возвращался думами к случившейся позавчера на «Агропроме» бойне. Мыслимое ли дело – гибель целого моторизованного взвода солдат! Причем не от когтей взбесившихся мутантов или иных превратностей Зоны, что было бы еще не так удивительно. Вояки погибли от рук каких‑то отморозков, устроивших на них засаду прямо в известном на всю Зону форпосте миротворцев! К тому же эти отморозки якобы еще взорвали в придачу три БТРа и один армейский грузовик. Лихие бродяги, ничего не скажешь.

Сеть кишела слухами и терялась в догадках касательно произошедшего. По почти единодушному мнению всех здешних «политических аналитиков», нападение на патруль военных было лишено всякого смысла. Вряд ли победивший их при недавнем штурме Саркофага «Монолит» дерзнул провести карательный рейд по глубоким тылам противника. Вот если бы три недели назад военные надрали задницы монолитовцам, тогда еще понятно – сектанты вполне могли бы устроить армейцам вендетту. Но поскольку это именно миротворцы бежали от ЧАЭС, поджав хвосты и растеряв технику, то и мстить, по логике, должны были они. Да и разгромив военных на их базе, «Монолит» наверняка сразу взял бы на себя ответственность за эту акцию. Но секта до сих пор упрямо хранила молчание.

«Долг» из списка подозреваемых вычеркивался автоматически: клан Воронина и военные всегда соблюдали негласное, но твердое перемирие. Цели миротворцев и альтруистов‑долговцев были во многом схожи, а конфликты меж ними случались редко и исключительно по недоразумению. Разве только это поработала группа долговца‑ренегата Черепа, но он скорее ударил бы по обескровленной «Свободе», чем по такому зубастому противнику.

Оккупировавшей подвалы лаборатории «Х‑18» потрепанной «Свободе» ныне хватало иных забот, чтобы заниматься такими самоубийственными выходками. Сегодня «анархистов» в первую очередь тревожила проблема хлеба насущного, а не очередная конфронтация с собратьями по недавнему поражению.

Бандиты? Абсурд! Эта публика шарахается от военных как от огня, а в стычки с ними вступает лишь тогда, когда те загоняют бандитов в угол. На «Агропроме» была проведена настоящая боевая операция, выверенная настолько, что даже войсковая разведка не сумела заблаговременно рассекретить вражескую засаду. А погибший армейский взвод, по слухам, сплошь состоял из контрактников – солдат закаленных и обстрелянных. Каждый из них стоил пятерых здешних бандитов – приблатненных трусоватых гопников.

Оставалось еще несколько мелких сталкерских кланов, у которых могли быть счеты с военными. Но интуиция подсказывала Петренко, что причина этой бойни не имеет отношения к межклановым конфликтам и лежит за пределами Зоны. Три БТРа и грузовик… Последний явно лишний для проведения обычного патрулирования в составе взвода. Значит, это был не патрульный рейд, а сопровождение какого‑то важного груза, который, скорее всего, и стал целью напавших на вояк неизвестных врагов. Груз был ввезен в Зону, а не вывозился из нее. Какие из этого следуют выводы?..

Характеристики

Список файлов книги