Дезертир (947223), страница 19
Текст из файла (страница 19)
– Нет, я – вот он, здесь, – бомж погрузился с головой.
– Выкинь! – с каким‑то суеверным ужасом потребовал Лопата. – Брось в ручей, пускай несет этудрянь подальше отсюда!
– Как это?… – не понял Каша. Он перелистывал страницы, но видел лишь записи на чужом языке. – Интересно же. Значит, он не старый совсем… И не местный/
– Выкинь, я сказал!
Каша поднял глаза и увидел, что трясущийся не хуже Капюшона Лопата наставил на него оружие.
– Выкинь!
– Хорошо… Да что случилось?
Записная книжка упала в воду, отдельно поплыла фотография военного в берете.
– Случилось, что нельзя о прошлом думать! – невнятно заявил Лопата. – Ты если сам псих, так других не вмешивай! Тебе, может, жить осталось ночь, а зачем тогда… Уходишь с Палей – и уходи! Другие появятся.
– А куда я ухожу? – Каша надеялся, что Лопата знает больше. – В дурное место какое‑то, да?
– В Зоне дурных мест долго искать не надо! – почти взвизгнул Лопата и быстро отвернулся к роще. – Идите хоть к ЧАЭС, пропадайте…
Когда закончили со стиркой, до заката оставалось не более часа. Лопата немного успокоился, даже угостил глотком виски из фляги.
– Знаешь, – сказал он доверительно, – мне вообще‑то все равно. Пусть у Червя голова болит, а я день прожил – и хорошо. Мачо, конечно, нам еще доставит неприятностей, но, с другой стороны, конец‑то все равно один… Но Факер – хреновый мужик.
– Что ты имеешь в виду?
– Сам знаешь… Факер проводников ненавидит, за то, что они могут с Зоной спорить, а мы нет… Злится, что пути назад нет… Еще он думает, что Червь с кем‑то договорился, и его обещали забрать вертолетом. Вот дурак! С чего он это взял? Но как напьется, все время талдычит про вертолет и Червя.
– Может, это правда? – предположил Каша. Он никак не мог взять в толк: зачем еще здесь торчать? Конечно, каждый должен искать выход. Может быть, Лопата или Принс совсем приуныли, ни во что не верят, но Червь – мужчина крепкий. – Я так понимаю, что деньги немаленькие.
– Да не в деньгах же дело! Денег у нас у каждого тут… – Лопата, видимо, прикусил язык. – В общем, деньги – это только деньги. Все равно здесь они не нужны, водку Червь не за доллары, за рубли продает. За наши рубли, которые кровью гарантируются, а не центральным банком… Короче говоря, вертолеты тут никогда не опустятся.
– Почему?
– Потому что им это не нужно. Иначе клиенты Червя забирали бы артефакты здесь, а не требовали, чтобы мы таскали их за километр… Если нас отсюда вытащить, то кто будет оружие к ЧАЭС отправлять, кто будет контейнеры копить? Не знаешь? – Лопата уставился на Кашу, будто ожидая ответа. Но Каша ответа, конечно, не знал. – Вот то‑то же. Мы им нужны, но нужны здесь. А чтобы не разбежались – солдат нагнали, кордон оборудовали… Козлы.
«Пьян, – вдруг понял Каша. – С чего бы это его так развезло?»
Ответ пришел тут же. Быстрым движением Лопата отправил в рот что‑то маленькое, белое, и тут же запил из фляги. Таблетки! Неужели и это добро Червь раздает своим «за рубли»?
– Лопата, а сколько сейчас для тебя стоит рубль? – Он решил попробовать все же разобраться в сложной экономике Зоны.
– Нисколько. У меня все есть, мне ничего не надо.
– Ну… А если бы я у тебя патроны попросил – сколько бы ты отвалил за рубль?
– Ни одного, – пожал плечами Лопата. – Я же сказал: мне ничего не надо. А ты пока не врубаешься… Вот и он тоже. – Лопата ткнул пальцем в напряженно прислушивавшегося Капюшона. – А все просто. Счет идет вот на эти рубли, а не на доллары… Батарейка к фонарику всегда стоит рубль. Только иногда за этот рубль приходится отдавать жизнь. Понимаешь?
– Нет, – честно признался Каша.
– Значит, еще мало спятил… Подожди, поймешь. Вот Паля, когда спать ложился, обмолвился Принсу, что Червь ему скоро будет миллион должен. Рублей.
Ты понимаешь, что это значит?
– Да нет же!
– Это значит, Червь и свою жизнь, и всех нас Пале в руки вложил… – задумчиво протянул Лопата. Глаза его совсем затуманились. – Дело плохо. Но мне наплевать. А вот Факеру – нет. Смотри, волк!
Улыбаясь, Лопата высадил по деревьям весь магазин и тут же, не глядя, вщелкнул новый.
– Там вроде никого не было… – с опаской заметил Каша.
– Да? Ну, показалось. Обычное дело. Пошли спать.
Шагая к дому, Каша удивлялся: как он быстро привык к таким вот неожиданным выстрелам. В спецбатальоне все было проще, там стреляли всегда с одной стороны, с кордона. Часто, ведь там фронт. Целый день прислушиваешься, а как отправится твой взвод дежурить – тоже будешь палить и в цель, и просто на звук. А здесь иначе: стоял человек, говорил с тобой и вдруг стреляет. Или ты стоишь в окне, а из рощи прилетает пуля.
«Ко всему можно привыкнуть. Но я не должен расслабляться, если хочу выжить. А я хочу! Всегда настороже, всегда быть готовым, вот как нужно тут себя вести. Иначе хана».
Увлеченный такими мыслями, Каша и не заметил, как от шоссе наперерез путникам рванулись несколько быстрых теней. Не заметил и Лопата, который шел последним и часто оглядывался на рощу.
– Кабаны!!! – завизжал Капюшон и бестолково, куда‑то вбок выпалил из дробовика. – Бежим!
Поросшие шерстью крупные твари неслись с удивительной быстротой. Они атаковали. Каша вспомнил про пулемет в окне, но есть ли там сейчас хоть кто‑то?! Он упал на одно колено, вспомнил, что поставил «Калашников» на предохранитель, замешкался…
– Стреляй, баран, стреляй! – Лопата уже садил короткими очередями. – Они же бешеные!
«Бешеные? А разве бывают нормальные?» – пронеслось в голове у Каши.
Один кабан мчался левее других, полукругом заходя сбоку, в него Каша и выстрелил. Пули защелкали по осколкам асфальта у животного под странными, похожими на когти копытами, и боец чуть повел стволом. Кабан завизжал, захрюкал, но не остановился.
– Капюшон, в упор бей!!!
Лопата каким‑то чудом еще успел перезарядить оружие, выстрелил несколько раз и отскочил, уходя с линии атаки. Замешкавшийся Капюшон действительно выпалил в упор – ему больше ничего не оставалось. Кабан поймал широкой грудью всю дробь и, уже умирая, смял бомжа.
Каша наконец‑то прикончил своего, перекатился, вытаскивая из‑за пазухи новый рожок, и тут застучал пулемет. Работы ему оставалось немного: на ногах устоял только один кабан, и тот приволакивающий ногу.
– Что ж ты так! – взъярился Лопата на Кашу, даже не интересуясь, что делают пули с последним врагом. – Идешь первым – значит, и смотри вперед! – Он развел руки. – Сорок пять градусов в каждую сторону твои, это если сзади не меньше троих! А с нами Лысый, он же не понимает ничего!
– Не ори…
Каша подполз к раненому, тронул за руку. Кабан по инерции пронесся дальше, но грудь Капюшона успел пробить копытами в двух местах.
– Готов, – сразу сделал вывод Лопата, подхватывая дробовик. – Твой сектор справа, мой слева! Пошли, темнеет уже! Лысый, будь рядом!
– А как же он? – растерялся Каша, указывая на труп.
– Позаботятся о нем. Вот такие же твари ночью придут и позаботятся или еще какие трупоеды.
– Стойте, стойте! – громко зашептал Капюшон, приподнимаясь. – Не бросайте!
Изо рта у него текла кровь, но раненый даже попытался встать сам. Лопата, выругавшись, схватил его за воротник и рывком поставил на ноги.
– Да ты живучая сволочь! Ладно, может, и оклемаешься, только шевели поршнями, темнеет.
– Оклемаюсь! – пообещал Капюшон, сплевывая кровь. – Ребра целы, чую я, он только мясо расковырял… Я живучий, отлежусь ночку и буду, как новенький!
До дома добрались почти бегом. С третьего этажа, виновато, улыбался, прозевавший атаку, Принс, на него Лопата и перенес всю злобу. А Каша тихонько пробрался к своей койке и обнаружил, что Паля преспокойно спит.
3
Ночью Кашу разбудил Сафик.
– Иди на третий этаж, твоя очередь караулить.
– К пулеметам? – зевнул Каша. – А это… Не видно же ничего!
– На слух пали, если кто‑то рядом окажется. Хотя нет… – Сафик презрительно сплюнул. – Спать не дашь. Вот что: стреляй, когда Факер и Хоре скажут. Они внизу сидят, а ты чтобы не спал наверху. Понял?
– Понял…
В зале, напротив входа, сидели на ящиках часовые. Ночью, насколько понимал Каша, никто из дома не выходил, даже к постам. Поднявшись на второй этаж, он проверил Лысого. Спит, рядом хрипло дышит живучий Капюшон. Выше, у пулеметов, сидел Дурень, курил какую‑то огромную душистую самокрутку.
– Как оно все? – Каша присел рядом на пустой ящик. – Тихо?
– Как же, тихо! После выброса‑то! – хмыкнул Дурень. – Сам послушай.
Ночь жила. Рычание, чей‑то далекий вой, цокот копыт по асфальту, повизгивание… Зона не собиралась спать. На кордоне каждый такой звук вызывал бы залповый огонь, осветительные ракеты, но тут это было обычным делом. А еще Каша различил далекую канонаду.
– Это что? – сразу заинтересовался он.
– Где‑то далеко служивым досталось.
– Прорыв, – понял Каша. – Твари кинулись на кордон и сшибли охранение. Там теперь будут целый квадрат выжигать, артиллерией.
– Откуда знаешь? – сверкнул единственным глазом Дурень. – Хотя не отвечай, не отвечай… Ладно, пойду я. Услышишь кого близко – пальни на всякий случай, они разбегаются.
– Сафик сказал: только по команде Факера,
– Ну, как знаешь. Можно и так.
Оставшись один, Каша тоже закурил. Последняя. Сигареты, подаренные Лысым, закончились, зато в карманах имелись две зажигалки. Одна обычная, китайская дешевка, а другая – тоже от бомжа, смятая, без кремня. Отчего‑то Каша ее до сих пор не выкинул.
«Оставить на счастье? – подумал он, взвешивая зажигалку в руке. – Хотя какое счастье – прежнего хозяина не уберегла. Жак какой‑то… И откуда она у Лысого?»
– Каша! – позвал с лестницы Хоре. – Северный ствол, на два часа, метров тридцать от дома!
Сообразив, который из трех пулеметов северный, часовой навел его приблизительно в указанном направлении. Там действительно что‑то происходило, похоже, дрались какие‑то твари.
– Давай! – уже со злобой крикнул Хоре. – В мертвую зону уйдут – нам с ними разбираться?!
Каша вдавил гашетку, стараясь не пустить тварей к дому. Пусть бегут прочь, прочь! Несмотря на грохот крупного калибра, он различил вой, даже, кажется, ругань и понял, что попал. Но кто мог ругаться? Он сделал паузу, и из окна первого этажа тут же затарахтела винтовка Хорса.
– Ады! Ады! – все кричал кто‑то. – Убью! Ады! А…
– Сдох, сволочь! – удовлетворенно выкрикнул Хоре.
– Кто это был? – спросил Каша. Ему совсем не хотелось стрелять в людей.
– Зомби свеженький или бомж. Его прижали к нам кабаны, уже рвать начали. Что ж, надо было днем приходить!
Каша сглотнул. Вокруг вроде бы стало тише, он снова отошел к ящику. Затянулся, но остававшаяся во рту сигарета истлела до фильтра.
«Покурить не дали, – расстроился Каша. – А может, у Лысого еще есть?»
Посидев немного, он решился. Ступая на цыпочках, прокрался к лестнице и спустился на пролет. Отсюда было слышно, как храпят бойцы и негромко беседуют часовые.
– Я не дурак, на смерть лезть! – различил Каша раздраженный голос Факера. – Тогда уж проще самому себе башку прострелить.
– А чего? Кто‑то же должен остаться… – Хоре перешел на шепот, и дальше разобрать ничего было нельзя.
На втором этаже мирно посапывал Лысый. Каша испытал к нему даже мгновенную зависть: надо же, ничто его не беспокоит, ни о чем он не помнит и никуда не стремится.
– Лысый! – шепотом позвал он. – Лысый, проснись! Это я!
– Каша? – Бомж протянул руку и едва не угодил бойцу в глаз. – Долго будешь жить. Зона тебя не видит, и я не вижу.
– Потому что ночь. Лысый, у тебя есть еще сигареты? А? Ну, сигареты, помнишь, ты мне дал пачку?
Бомж молчал, видимо, ничего не понимая.
– Давай я сам посмотрю, ладно? Только тихо!
Каша принялся шарить по карманам бомжа и, конечно, сразу наткнулся на клочок ткани. Вспомнились разорванные на части тела, безглазая тварь в подвале, кровь…
– Чего ты все таскаешь этудрянь?
– Привет от Зоны, – туманно отозвался Лысый и тут же пояснил: – Червю. Зона его видит. Платье красное – это к крови. А голубое – к небу. Отпустит Зона душу Червя, не съест. Счастливый!
– Тише…
Сигарет Каша не нашел, но слова бомжа заставили его задержаться. Что‑то в них было жуткое.
– Ты с Зоной говоришь, что ли? – немного стесняясь, спросил он. В конце концов, никто не слышит. – Откуда знаешь – про приветы, про меня?
– Знаю, – уверенно ответил Лысый. – Все можно знать после того, как Зона в голове у тебя лишнее сожжет. Завтра она заберет Червя. Многих заберет, но привет только ему… Голубое платье – небо, красное – кровь…
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
