КонфЭмоции12 (854262), страница 2

Просмтор этого файла доступен только зарегистрированным пользователям. Но у нас супер быстрая регистрация: достаточно только электронной почты!

Текст из файла (страница 2)

Парность или двоение встречаются и в классической литературе. Так, у Гоголя «словесная маска может раздвоиться: Бобчинский и Добчинский, Фома Большой и Фома Меньшой, дядя Митяй и дядя Миняй» [Тынянов 1921: 12]. Что касается чисто языковых парных формул типа мудр и хитр, серебро и злато, более современное ― тишь да гладь, ясно и понятно, глух и нем и т.п., то некоторые исследователи исторически возводят их к фольклору [Евгеньева 1963: 254―260].

1. Магия парности

Удвоение кажется естественным для различных частей речи. Особенно часто оно встречается у прилагательных в разных синтаксических функциях (например, в предикативе: Богат и славен Кочубей), в том числе в области ПА. Кажется, что удвоение придает предложению законченность и красоту формы. Не случайно парные конструкции с прилагательными встречаются в текстах популярных песен:

1. А она, потупя очи,

Ни жива и ни мертва²,

Молча слушает хмельные

Атамановы слова (Песня о Стеньке Разине)

1. Красивая и смелая, дорогу перешла…³ (Рябинин. Один раз в год. Музыка Шаинского).

2. Веселая и грустная, всегда ты хороша… (Глейзаров. Всегда ты хороша. Музыка Мокроусова).

Мы и в бытовой непоэтической речи (чаще, правда, письменной, чем устной, поскольку в устной мы вообще редко используем вторичную предикацию) интуитивно стремимся к парности ПА-прилагательных. Те же фразы с одним-единственным ПА-прилагательным звучали бы не то чтобы ненормативно, но как-то непривычно, странно:

1. Красивая, изящная, она так и не вышла замуж.

2. Умная и деловая, она быстро завоевала авторитет.

3. Смешливый, остроумный, он всегда был душой компании.

Но вернемся к стихам. Парность дает поэту возможность включить в строку дополнительный поэтизм, основанный на параллелизме фонетического облика стоящих рядом слов (аллитерация):

1. И стихов попросил я поновей, поострей (Шенгели. Вы приснились мне, Игорь…)

2. И Пенелопа в выгоревшем ситце

Всё ждет меня на давнем берегу.

Сидит, руками охватив колено,

Лицом к неугасающей заре,

Нерукотворна, неприкосновенна,

Как мотылек, увязший в янтаре (Шефнер. Средний возраст)⁴

1. просыпайся на всякий случай,

недовольный и неживой… (Кенжеев. По кому колокольчик плачет?)

Особо выразительны парные ПА ― краткие прилагательные. Они и употребляются часто именно в паре (в собранном нами корпусе поэтических примеров, общее количество которых около двух тысяч, среди ПА ― кратких прилагательных, коих в корпусе более 300, парные составляют примерно 40%):

1. И солнце, кругло и бездушно,

Как желтое око совы,

Глядело с небес равнодушно

На тяжкие муки вдовы (Некрасов. Мороз, Красный нос)

1. Люби меня, люби, холодная луна!

Пусть в небе обо мне твой рог жемчужный трубит,

Когда восходишь ты, ясна и холодна.

На этой злой земле никто меня не любит (Сологуб. Люби меня, люби, холодная луна!)

Встречаются также случаи использования парных форм кратких прилагательных и в ироничном, пародийном или шутливом ключе. Так, Николай Олейников применяет парность кратких прилагательных для создания выразительного облика блохи в дружеском послании художнику Генриху Левину:

1. И бледна и нездорова,

Там одна блоха сидит,

По фамилии Петрова,

Некрасивая на вид (Генриху Левину по поводу влюбления его в Шурочку Любарскую)

Маяковский обрушивается на далеких от жизни кабинетных ученых:

1. Проходят красноухие, а ему не нудно,

что растет человек глуп и покорен;

ведь зато он может ежесекундно

извлекать квадратный корень (Маяковский. Гимн ученому)

Корней Чуковский явно пародирует в «Приключениях Бибигона» стиль бесконечно почитаемого им Некрасова (правда, Чуковский использует здесь «утроение» синонимов):

1. И, алым сверкая нарядом, ―

Мила, весела и добра, ―

Стоит улыбается рядом

Его молодая сестра.

1. Эффект семантического уподобления

Явно прослеживается синонимизация однородных членов предложения, составляющих пару. Так, в примерах (20) и (21) контекст придает каждой из пар эпитетов семы пейоративности, что не вполне обычно для описания небесных светил (ср., впрочем, у Пушкина: как эта глупая луна на этом глупом небосклоне): солнце бездушно, луна холодна; оба равнодушны и бесстрастны. Первые прилагательные каждой из пар, хотя семантически и безоценочны, получают как будто отблеск оценки от своего соседа. Очевидно, что через описание небесных светил поэты передают душевное состояние своих героев. Впрочем, нередки и прямые изображения эмоций:

1. Страх орет из сердца.

Мечется по лицу, безнадежен и скучен (Маяковский. Надоело)

1. Его душа, безгрешна и пуста,

В себя глядит закрытыми глазами... (Тарковский. Дом без жильцов)

1. но человек, смешон и безутешен,

печалится ― Бог ведает о чем (Кенжеев. За головокружительною далью…)

Часто краткие парные ПА-прилагательные описывают природу. При этом лишь некоторые из них выражают в явном виде эмоции, как в примерах (31) и (32):

1. Лежит равнина водяная,

Необозрима и пышна… (Языков. Две картины)

1. Дорого-любо, кормилица-нива

Видеть, как ты колосишься красиво,

Как ты, янтарным зерном налита

Гордо стоишь высока и густа! (Некрасов. Саша)

1. Прямы и светлы, как прутья стальные,

В землю вонзались струи дождевые… (Некрасов. Дед Мазай и зайцы)

1. Терек воет, дик и злобен,

Меж утесистых громад (Лермонтов. Дары Терека)

1. Молчит, сиротлив и обижен,

Ветлы искореженный ствол (Шефнер. Каска)

Но примечательно, что и в описаниях природы кажущиеся на первый взгляд объективно-бесстрастные характеристики, как в примерах (28), (29) и (30) (необозрима, пышна, высока, густа, прямы, светлы), обретают семантику, связанную с эмоциями: гордость, эстетическое наслаждение в (28), (29), опасность и тревожность в (30). Эти эмоции возникают у читателя благодаря контексту. В (28) за счет соседства с метафорой равнина водяная перед мысленным взором возникает картина, от которой захватывает дух. В (29) на объективизм семантики ПА накладывается эмоциональность наречия гордо. В (30) ощущение тревоги возникает благодаря сравнению дождевых струй со стальными прутьями и «опасному» глаголу вонзились.

1. Формульность, фольклорность и свобода сочетаемости

Выше мы называли парные ПА формулами. Не противоречит ли этому то, что, говоря о формульности, обычно подразумевают полную или частичную повторяемость, синонимию или антонимию, а в приведенных примерах такие случаи далеко не всегда наблюдаются? Исключениями являются традиционные парные формы с устаревшими или устаревающими лексемами:

1. Феб однажды у Адмета

Близ тенистого Тайгета

Стадо пас, угрюм и сир (Пушкин. Рифма, звучная подруга…)

1. И месяц пилигримом

Выходит, наг и нищ (Сергей Городецкий. Вечер)

1. Ты умер, наг и сир… (Заболоцкий. Голубиная книга)

Характерна стилизация ― из стихотворений, публикуемых под именем экзотической героини Ниру Бобовай (автор Олег Ладыженский):

1. Безмятежен, безнадежен,

Безответен, наг и сир,

Рыжий клоун на манеже

Молит: «Господи, спаси!»

У Высоцкого также обнаруживаем стилизацию «под фольклор»:

1. И после непременной бани,

Чист перед богом и тверез,

Взял да и умер он всерьез,

Решительней, чем на экране (Высоцкий. Памяти Василия Шукшина)

Отвечая на заданный выше вопрос, следует отметить, что повторяемость всё же присутствует не только в приведенных примерах-формулах, являющихся скорее исключениями; она касается типологии семантических структур, а отчасти и состава сем.

Целый ряд приведенных в этой статье парных формул, особенно с краткими прилагательными, вызывают мысль об их фольклорной окрашенности. По-видимому, формульность ассоциируется у нас с традицией, с фольклором, а краткие формы прилагательных, как и парность, вызывают ассоциации с древними пластами культуры. Так, парные прилагательные в произведениях Некрасова кажутся восходящими к народным сферам культуры: они явно «фольклорно окрашенными».

Однако не все парные ПА вызывают такое впечатление. У Некрасова, очевидно, парные формулы воспринимаются на фоне контекста в целом, других фольклорно окрашенных форм, выбираемых им для стихов. В то же время парные ПА в следующих цитатах вовсе не кажутся «фольклорно окрашенными»:

1. В те времена, когда роились грёзы

В сердцах людей, прозрачны и ясны… (Северянин. Классические розы)

1. Горячей кровью пьяный, сытый,

Лишь утром он оставит дом… (Гумилев. Камень)

1. Что ей, гордой и далекой,

Вся моя любовь? (Гумилев. Оборванец)

1. Один, жестокий и надменный,

На мир невзгоды я навлек… (Сологуб. Судьбы была неумолима…)

1. Неистов и упрям,

гори, огонь, гори.

На смену декабрям

приходят январи (Окуджава. Неистов и упрям...)

1. Признаки постоянные и переменные

В обширной литературе, посвященной ПА, обычно утверждается, что этот член предложения в принципе способен передавать только непостоянные свойства, которые характеризуют один и тот же предмет в разное время и при разных обстоятельствах тем или иным образом [Paul 1920: 142; Helbig, Buscha 2005: 466; 73; Dölling 2000: 21; Dolińska 2011 и др.].

Тем удивительнее, что даже прилагательные, обозначающие постоянные признаки и обычно в роли ПА не используемые, парами вполне «смотрятся» и не вызывают неприятия, какое обычно вызывают нарушения языковой нормы:

1. И пришла чернявая, безусая

(рукоять и губы набекрень)

Муза с совестью (иль совесть с музою?)

успокаивать мою мигрень (Нарбут. Совесть)

Ср. с одиночным прилагательным в каком-нибудь гипотетическом стихе типа:

1. *Елена в дверь вошла зеленоглазая.

Елена ― существо уже явно знакомое, поэтому дополнительная характеристика ее внешности ― цвет глаз ― в виде дополнительного предиката не оправдана. Ситуацию могло бы спасти только обособление прилагательного в самостоятельную синтагму ― частичная парцелляция. Хотя содержательно и в таком случае употребление прилагательного зеленоглазая требовало бы какого-то оправдания в контексте. Нарбут же в своем четверостишии описывает музу так, как будто только что впервые ее увидел: прилагательные, хоть и обозначают перманентно присущие денотату контролера признаки, передают здесь «первое впечатление», сигнализируют неожиданность явления для лирического героя. Но та же мимолетность, беглость и свежесть впечатления явно блекнет, если прилагательное чернявая или, наоборот, безусая, употребить без его соседа:

1. И пришла чернявая… / И пришла безусая…

Аналогично у Бродского:

1. В какую-нибудь будущую ночь

ты вновь придешь усталая, худая… (Бродский. Любовь)

Постоянный (или, по крайней мере, протяженный во времени) характер признака худая скрадывается благодаря соседству с прилагательным, выражающим признак непостоянный, ― усталая. Слово худая приобретает семантику, схожую со значением своего соседа усталая. И под характеристикой худая нам начинает мерещиться не столько недостаток веса, сколько бледность, изможденность. В одиночестве прилагательное-ПА, выражающее постоянный признак, в схожем контекстном окружении могло бы вызвать у читателя внутреннее отторжение:

1. *Ты вновь пришла худая…

Парность прилагательных, обозначающих постоянные признаки, как будто оправдывает их употребление там, где обыкновенно прилагательные такой семантики использовать не принято.

Еще больше скрадывается необычность употребления прилагательных, обозначающих постоянные признаки, если их много и они перемежаются ПА других морфологических типов:

1. Высокий, седой, сухопарый,

Без шапки, недвижно-немой,

Как памятник, дедушка старый

Стоял на могиле родной! (Некрасов. Мороз, Красный нос)

Нам не хотелось бы, чтобы по прочтении этой статьи у читателя возникло впечатление, что принцип парности ПА-прилагательных действует в поэзии повсеместно и безраздельно. Наоборот: по сравнению с бытовой письменной речью в поэзии явно чаще используются одиночные ПА-прилагательные:

1. Усталый, с лирою я прекращаю спор… (Пушкин. 2 ноября)

2. Безумная, я бросила мой дом… (Гумилев. Душа и тело)

3. Ее ответу

Он внемлет, смущенный… (Гумилев. Дева-птица)

Встречаются и одиночные прилагательные, обозначающие постоянные признаки; они отделены в самостоятельную синтагму:

1. Обнимет рукой, оплетет косой

И, статная, скажет: «Здравствуй, князь…» (Блок. В густой траве пропадешь с головой…)

1. Заключение

Мы рассмотрели здесь случаи употребления в русской поэзии предикативных атрибутов (ПА) парами, в виде однородных членов предложения. Чаще всего парные ПА выражены полными или краткими прилагательными эмоциональной или эмоционально-оценочной семантики. История парности и возникающей на ее основе формульности, а также семантического уподобления членов пары восходит к древности и типична если не для всех языков, то во всяком случае для многих. Парность часто ассоциируется с фольклорностью.

Характеристики

Список файлов книги